📚 Hub Books: Онлайн-чтение книгИсторическая прозаРоссия в годы Первой мировой войны. Экономическое положение, социальные процессы, политический кризис - Ю. Петров

Россия в годы Первой мировой войны. Экономическое положение, социальные процессы, политический кризис - Ю. Петров

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 216 217 218 219 220 221 222 223 224 ... 298
Перейти на страницу:

И все же в ближайшем окружении императора, включавшим и его родственников, постоянно возвращались к чрезвычайно простым путям решения сложной проблемы. Они были так или иначе связаны с насилием, направленным, например, против Г.Е. Распутина. Его убийство, совершенное в ночь с 16 на 17 декабря 1916 г., лишний раз дало повод задуматься о безволии власти, не решившейся привлечь к следствию представителей высшей аристократии и депутатского корпуса. По сведениям А.И. Гучкова, участниками содеянного помимо кн. Ф.Ф. Юсупова и вел. кн. Дмитрия Павловича были в той или иной мере вел. кн. Николай Михайлович, Кирилл Владимирович, двое сыновей вел. кн. Александра Михайловича, дети вел. кн. Константина Константиновича и Павла Александровича — то есть почти вся августейшая семья. Ее представители всерьез рассчитывали взять власть в свои руки после отстранения от престола Николая II. В конце 1916 г. вел. кн. Николай Михайлович делился со знакомыми своими сомнениями: «Каково мне, великому князю, готовиться на старости лет в президенты Российской республики. А дело определенно клонится к тому».

Последовавшие события как будто бы еще более подталкивали великокняжескую семью к решительным действиям. 23 декабря 1916 г. стало известно о высылке вел. кн. Дмитрия Павловича в Персию в связи с участием в убийстве Распутина. На следующий день вел. кн. Кирилл и Андрей Владимировичи были у М.В. Родзянко и просили его о поддержке. Председатель Думы признавал, что у него нет властных рычагов, чтобы повлиять на решение императора. Однако при этом гарантировал, что морально Дума будет на стороне «потерпевших».

Разговоры о дворцовом перевороте все более становились «модными» в политических, военных кругах, аристократических салонах. В начале января 1917 г. генерал А.М. Крымов в обществе депутатов Думы говорил о неминуемости государственного переворота. Его поддержали и А.И. Шингарев, и С.И. Шидловский. Вспоминали слова А.А. Брусилова: «Если придется выбирать между царем и Россией — я пойду за Россией». В.Н. Коковцов предрекал послу Франции М. Палеологу повторение событий марта 1801 г. Об этом же говорили и великие князья «Владимировичи»: Кирилл, Борис, Андрей. Они были готовы лично принять участие в государственном перевороте. Тогда же, в начале января, вел. кн. Мария Павловна рассуждала с вел. кн. Николаем Михайловичем о необходимости коллективного обращения великокняжеской семьи к императору. «Ограничится ли дело платоническим обращением?» спросил М. Палеолог, явно намекая на судьбу Павла I. В великокняжеской семье крепло убеждение, что император и императрица «уступят только силе, в этом нет никакого сомнения, это какое-то фатальное и непонятное заблуждение». Часто повторявшиеся разговоры не могли остаться тайной. В Царском Селе явственно ощущали угрозу со стороны ближайших родственников. В конце января 1917 г. в императорском окружении чувствовали опасность в лице вел. кн. Михаила Александровича. Полагали, что царский брат рассчитывал на роль регента, а может и вовсе императора.

«Высший свет», не зная, какие конкретные действия стоило предпринять в сложившихся обстоятельствах, все чаще смотрел в сторону Государственной думы. По сведениям Л.К. Куманина, на 21 января 1917 г. М.В. Родзянко был центром притяжения различных аристократических кругов, которые были настроены оппозиционно по отношению к действующей власти. По словам В.А. Маклакова, «великие князья не способны согласиться ни на какую программу действия. Ни один из них не осмеливается взять на себя малейшую инициативу и каждый хочет работать исключительно на себя. Они хотели бы, чтобы Дума зажгла порох… В общем итоге они ждут от нас того, чего мы ждем от них».

В сложившихся обстоятельствах императорская чета относилась к представительным учреждениям еще более скептически, нежели прежде. 2 января Е.А. Нарышкина была у Александры Федоровны. Они говорили о положении в стране. Нарышкина призывала пойти на уступки обществу. Императрица ответила «потоком страстных речей»: «Если мы хоть на йоту уступим, завтра не будет ни Государя, ни России, ничего». 8 февраля 1917 г. Е.А. Нарышкина записала в своем дневнике следующие слова Николая II: «Никакой возможности жить в мире с Думой, я сам виноват, я их слишком распустил. Мои министры мне не помогали. Протопопов один мне поможет сжать их в кулак (показал сжатый кулак)».

Иными словами, о «перевороте», решительных силовых мерах задумались с разных сторон. А.Д. Протопопов действительно собирался «сжать оппозицию в кулак». Согласно записи Е.А. Нарышкиной от 5 января 1917 г., «Протопопов собирается круто повернуть вправо; слово и дело; все союзы под контроль, печать под строгую цензуру». 11 января МВД разослало циркуляр, в соответствии с которым земским собраниям и городским думам запрещалось обсуждать политические вопросы под угрозой привлечения руководителей органов местного самоуправления к уголовной ответственности. У вел. кн. Александра Михайловича были сведения, подтвержденные самим императором, что в середине февраля 1917 г. Протопопов планировал организовать провокации в рабочей среде, чтобы затем решительно покончить с «крамолой». Как раз с этим связывали необычное происшествие, когда в феврале 1917 г. по заводам Петрограда разъезжал человек, выдававший себя за П.Н. Милюкова. Он призывал рабочих протестовать против войны и выйти на улицы столицы 14 февраля, т. е. в день возобновления сессии Государственной думы. Милюков, узнав об этом, написал обращение к петроградским рабочим, в котором просил не верить «самозванцам», не следовать их провокационным советам. Характерно, что это письмо не было опубликовано в газетах по требованию военной цензуры.

Дума силою обстоятельств и, может быть, даже помимо своей воли становилась центром притяжения различных оппозиционных групп, а следовательно, «мишенью» для беспощадной правомонархической критики. В письме императору от 11 февраля 1917 г. бывший министр внутренних дел Н.А. Маклаков призывал разогнать нижнюю палату, которая «вступила в борьбу за власть с правительством, преисполненным искреннего желания дружной и совместной с ней работы».

Едва ли Таврический дворец мог бы стать «штабом» дворцового переворота. Депутаты не были готовы к практическим действиям в этом направлении. Планы же, которые вынашивали сторонники «решительных мер», порой казались фантастическими. В.В. Шульгин впоследствии писал, что он «знал, что бесформенный план существует, но не знал ни участников, ни подробностей. Впрочем, слышал я о так называемом “морском плане”. План этот состоял в том, чтобы пригласить государыню на броненосец под каким-нибудь предлогом и увезти ее в Англию как будто по ее собственному желанию. По другой версии — уехать должен был и государь, а наследник должен был быть объявлен императором».

Однако даже мнимая подготовка заговора сыграла свою роль. К разговору о нем с неизбежностью привлекались военные, которые впоследствии должны были сыграть немалую роль в смене власти. В годы войны генералам приходилось вольно, а чаще невольно формулировать собственную политическую позицию, которая становилась реакцией на неурядицы, имевшие место и в тылу, и на фронте. Так, начальник штаба верховного главнокомандующего генерал М.В. Алексеев крайне резко отзывался о несимпатичном ему правительстве: «Это не люди, а сумасшедшие куклы, которые решительно ничего не понимают… Никогда не думал, что такая страна, как Россия, могла бы иметь такое правительство, как министерство Горемыкина».

1 ... 216 217 218 219 220 221 222 223 224 ... 298
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?