Хаски и его Учитель Белый Кот, Том II - Жоубао Бучи Жоу

не прошел. Он затаил в сердце ненависть и взяв нож, разрезал вышитый мамой колчан на куски, письмо от нее швырнул в огонь, превратив его в пепел, а дощечки«Свободное скитание» размолотил в щепу. Выместив зло на бессловесных вещах, в силу своего возраста ребенок почувствовал облегчение и даже радость.

Он отомстил ей.

Он ненавидел ее.

Пусть она знает, что он никогда не будет слушать поучения такой отвратительной матери, он никогда не согласиться с ней, он…

Скаля зубы, он будет биться с ней до конца. В сердце своем он уже строил планы и неприступные стены.

Он ждал, что его мать склонит голову перед ним, признает свои ошибки, и еще, может быть… на самом деле, вся его мелочная злоба и жалкие попытки отомстить были направлены лишь на то, чтобы привлечь ее внимание и добиться от нее ласкового слова и нежного материнского объятия.

Он много чего ждал.

Будь то, признание вины, нежное объятие, раскаяние или ласка, он принял бы все!

Сияя от воодушевления, он приготовился встретить врага во всеоружии и с нетерпением ждал возвращения этой женщины, чтобы объявить ей войну, но в итоге…

Он дождался только ее мертвого тела.

«Ночью в лесу Глава Духовной школы Жуфэн был атакован. Его жена заслонила его своим телом и умерла от проникающего удара в сердце».

Когда процессия с гробом подошла к воротам, Наньгун Сы бездумно стоял у парапета на привратной башне у ворот ордена Жуфэн. Ветер т

Глава 167. Учитель, я не хочу, чтобы вас снова бранили 18+

Но иллюзия не рассеялась из-за боли и страданий Наньгун Сы, безжалостно продолжая раскрывать людям кровавую правду о всей подоплеке событий последних лет.

На берегу озера Цзиньчэн Наньгун Лю пнул оскаленную морду помфрета-каннибала, и, еще раз взглянув на него, пробормотал:

— Скотина.

— Эта скотина и правда возжелала духовное ядро твоей супруги, но уважаемый Глава мог бы отказаться его отдавать, — сказал Сюй Шуанлинь, — и все же уважаемый Глава ради того, чтобы получить божественное оружие, продал свою жену.

— Что значит продал? Когда ты так говоришь, это слишком неприятно звучит. У сестрицы-наставницы Жун давно были проблемы со здоровьем. Лучший целитель с Острова Линьлинь осмотрел ее и подтвердил, что дни моей жены сочтены. Если бы она была здорова телом, разве согласился бы я отдать ее сердце этому свирепому монстру?

Сюй Шуанлинь чуть приподнял брови, но промолчал.

Наньгун Лю какое-то время смотрел на помфрета-каннибала и вдруг, вскипев, в сердцах с обидой сказал:

— Судьба несправедлива!

Казалось бы, как человек, находящийся в зените богатства и славы, может сетовать на судьбу? Несколько удивленный подобным заявлением, озадаченный Сюй Шуанлинь со смехом спросил:

— Что?

— Я говорю, что судьба несправедлива.

— …

— Почему, когда другие приходят просить божественное оружие, к ним являются благословенные звери и просят принести цветущую ветвь, спеть песню и тому подобную ерунду, а как пришел я, так ко мне заявился злой демон и потребовал жизнь моей жены… Что мне оставалось делать? Какой у меня был выбор?

Наньгун Лю выглядел очень подавленным.

— Ты ведь сам видел, когда я просил духа озера Цзиньчэн о божественном оружии, никто из тех, кто сопровождал нас, и слова не сказал, и только так называемый Уважаемый Наставник посмел меня попрекать. Этот Чу Ваньнин… блять, этот пятнадцатилетний пацан уже тогда посмел пойти против меня… Еще молоко на губах не обсохло, а уже возомнил себя образцом человеколюбия, нравственности и морали… Конечно, от пустой болтовни язык не отвалится, посмотрел бы я на него в деле[167.1]! Никогда не поверю, что если бы перед ним встал такой выбор, он бы предпочел умирающую от болезни жену мощному божественному оружию!

Сюй Шуанлинь рассмеялся:

— На самом деле трудно сказать, как оно было бы. Не смотри на меня так, по правде говоря, никогда не угадаешь, что творится в голове у этих добродетельных людей.

— А о чем они еще могут думать? Только о том, чтобы их имя было увековечено в летописях, и весь мир восхвалял их праведность. Что я, не знаю их?

Чем больше Наньгун Лю думал на эту тему, тем сильнее была его обида. Бормоча проклятья, он пинал труп помфрета.

— С тех пор, как я занял пост Главы, со мной не раз обходились несправедливо, не говоря уж о проклятье, но при этом мне приходится каждый раз с улыбкой встречать людей, что обидели меня… хорошо еще, что я могу сдержать свой гнев и выдержать любое унижение[167.2], иначе, боюсь, я бы умер от руки Чу Ваньнина еще в тот год, когда просил у озера божественное оружие.

— Думаю, ты прав, — Сюй Шуанлинь неожиданно прищурился и с улыбкой добавил, — я тоже думаю, что Чу Ваньнин в том году хотел тебя убить. Не ожидал, что ты не только сможешь убедить его не использовать Тяньвэнь и вымолишь у него жизнь, но еще и уболтаешь никому не рассказывать о том случае на озере Цзиньчэн. Что-что, а в умении сохранить свою шкуру в целости и сохранности тебе равных нет, и этой способностью уважаемого Главы я не могу не восхититься.

— Как бы он ни был тогда зол, Чу Ваньнин не мог не понимать, что хаос в Духовной школе Жуфэн ни к чему хорошему не приведет, – ответил Наньгун Лю. — Кроме того, у меня был еще и Сы-эр. Для такого маленького ребенка лучше было думать, что его мать погибла, героически сражаясь с нечистью, чем знать неприглядную правду.

Сюй Шуанлинь восхищенно вздохнул, а потом чуть кивнул головой и вдруг совершенно прямо и беспристрастно сказал:

— Неудивительно, что он захотел покинуть орден. Если бы я был на его месте, меня бы тоже тошнило от тебя.

— Ты думаешь, я этого хотел? У меня что, был выбор? Я тебе уже все объяснил, это несправедливость судьбы, — ответил Наньгун Лю.

Увидев эту сцену, некоторые тайком начали посматривать в сторону Чу Ваньнина и перешептываться:

— Выходит, наставник Чу с самого начала знал о деле супруги Жун?

— Не просто знал, но никому ничего не рассказал и тем самым помог Наньгун Лю сокрыть это преступление.

— Возможно в юные годы не хватило решимости, ведь тогда ему было всего пятнадцать. Кто бы захотел вызвать неудовольствие Духовной школы Жуфэн? Оскорбишь их, так потом так одарят, что не