Хаски и его Учитель Белый Кот, Том II - Жоубао Бучи Жоу

Были и те, кто шепотом пытались заступиться за Чу Ваньнина:

— А по-моему, причина в другом, и он не хотел из-за уже допущенной ошибки нанести еще больший вред. Все слышали, как Наньгун Лю сам сказал, что наставник Чу не разглашал правду, потому что опасался, что это будет большим ударом для Наньгун Сы.

— В таком случае он неверно расставил приоритеты. Что важнее, душевное спокойствие маленького ребенка или порядочность Главы ордена? Увы, если бы эта правда вышла наружу раньше, Духовная школа Жуфэн не оказалась бы сейчас в таком положении.

— Сложно сказать, как оно было бы. Если бы он все рассказал еще тогда, боюсь, что в Верхнем Царстве могла начаться смута… Одним словом, каждый человек делает свой выбор и, окажись ты на его месте, еще неизвестно, решишься ли ты бесстрашно выступить вперед и взять на себя ответственность за последствия.

— Эй, не наговаривай на меня, на его месте я бы точно сразу же раскрыл всему миру правду о Наньгун Лю. Если знаешь о черных делах человека и остаешься сторонним наблюдателем, то сам становишься сообщником его преступлений.

Пусть люди разговаривали шепотом, но у Мо Жаня был очень хороший слух. Как только несколько фраз долетели до его ушей, он тут же разозлился и хотел громко высказаться по этому вопросу, но тут его крепко ухватили за рукав.

— Учитель!

С нечитаемым выражением на лице Чу Ваньнин покачал головой:

— Незачем это обсуждать.

— Но все было не так! Они что, не понимают? В той ситуации как вы могли обнародовать это дело? Это кто тут еще не умеет правильно расставлять приоритеты? Сейчас мы все выясним…

В разгар его пламенной речи Чу Ваньнин тихо и холодно обронил:

— Злишься?

Мо Жань кивнул.

— Хочешь непременно что-то сделать?

Снова кивок.

— Хорошо, тогда можешь помочь мне заткнуть уши, — сказал Чу Ваньнин.

— …

— Я не хочу спорить с ними, но и слушать все это не хочу. Помоги мне закрыть уши, а когда они закончат, уберешь руки.

Мо Жань не стал ждать и тут же встал за спиной Чу Ваньнина, прикрыв ладонями его уши. Он опустил взгляд на макушку человека перед собой, все еще чувствуя себя очень злым и подавленным. У него болело сердце за него, и ему на самом деле было сложно понять, почему, несмотря на то, что Чу Ваньнин всю жизнь старался поступать правильно, люди все еще были недовольны его поступками? Этот человек обе жизни прожил ради других и никогда не думал о собственной выгоде, так почему хватило одного спорного решения в деле, где до сих пор не все было ясно и понятно, и столько людей готовы осудить его, с радостью поливая грязью за спиной?

Похоже, так уж повелось с давних пор: люди готовы со слезами на глазах благодарить злодея за один хороший поступок и за малейшую ошибку разорвать на куски хорошего человека.

В прошлой жизни Тасянь-Цзюнь убил бесчисленное множество людей, но однажды, не ясно с какого перепоя, пожаловал каждому монаху буддийского храма Убэй по двадцать тысяч золотом. После этого люди на тысячи голосов начали петь ему хвалу, утверждая, что Наступающий на бессмертных Император раскаялся в своих преступлениях и встал на праведный путь[167.4]. В то время, совершив такой незначительный хороший поступок, в глазах народа Тасянь-Цзюнь тут же воссиял праведностью святого небожителя.

Ну а что Чу Ваньнин? Чу Ваньнин бесспорно является образцовым наставником, самым гуманным и добрым человеком в мире, но стоило ему один раз принять неверное решение, как все вокруг готовы приписать ему дурные намерения.

Сколько раз такое случалось?

Чу Ваньнин действует жестко и хладнокровно, люди сразу упрекают его в черствости и бесчувственности.

Чу Ваньнин пытается действовать мягко и гибко, тут же люди упрекают его в трусости и нерешительности.

Во время своих пятилетних странствований Мо Жань как-то услышал рассказ о происшествии с землевладельцем Чэнем из Цайде. Кто бы мог подумать, но рассказчик утверждал, что в погоне за славой и ради привлечения внимания к своей персоне Чу Ваньнин кнутом отхлестал своего нанимателя, нанеся вред простому человеку…

— Он просто бесчувственный чурбан без стыда и совести. Не верите? Вот скажите, парни, разве может быть, чтобы у хорошего человека не нашлось хотя бы трех преданных друзей? Посмотрите на этого Чу Ваньнина! Еще в пятнадцать лет он взбунтовался и покинул своего наставника Великого Мастера Хуайцзуя, а потом всегда держался особняком. Мир так велик, но кто захотел бы стать его сердечным другом?

Даже если тогда в Цайде хозяин Чэнь допустил ошибку, он все равно был заказчиком. В той истории Чу Ваньнин дважды оступился, ведь своими действиями он нанес удар не только по деловой репутации своего ордена, но и пренебрег кодексом поведения заклинателей. По-моему, из-за того, что он так долго был один, его душевное здоровье несколько пошатнулось.

Душевное здоровье пошатнулось?

В конце концов, надо еще посмотреть, у кого что пошатнулось.

После того, чем пожертвовал ради вас этот человек, неужели вам все еще недостаточно?

Неужели вы действительно хотите выжать из него всю кровь, пережевать его плоть и принести в жертву его кости? Только так он станет достаточно хорош для вас? Тогда он не посрамит землю и небеса и будет достоин присвоенного ему вами звания Уважаемый Наставник Чу?

Чтобы закрыть его уши, Мо Жаню пришлось поднять руки. Чу Ваньнин и правда был довольно высоким мужчиной, но когда они стояли рядом, его макушка едва достигала подбородка Мо Жаня. Чу Ваньнин вовсе не был хрупким и слабым человеком, но, глядя на него из-под полуопущенных ресниц, в этот момент Мо Жань остро чувствовал, как он уязвим. Не выдержав напора чувств, плотина в его сердце рухнула, и его вмиг затопило безграничной любовью и нежностью.

Еще никогда он так сильно не желал обнять этого человека.

И в этом не было никакой похоти, он хотел просто обнять его, согреть теплом своего тела, своей плотью и кровью защитить его от этого жестокого мира. Только это и ничего более.

Все те пафосные речи и разглагольствования, что только звучали, в стиле «если бы это был я, на его месте я бы уж точно…», Чу Ваньнин слышал не раз, и в отличие от Мо Жаня реагировал на них довольно спокойно, даже безразлично.

Тем временем воспоминание об эпизоде на озере Цзиньчэн закончилось, и этот фрагмент начал разрушаться.