Тайная история капитализма. Почему мы бедные, несчастные и больные - Ха-Джун Чанг

они считали частную собственность [на средства производства] причиной экономической неэффективности. Они полагали, что именно она лежит в основе расточительной «анархии» рынка. Слишком многие капиталисты регулярно вкладывались в производство одних и тех же вещей, утверждали они, поскольку они не знали инвестиционных планов своих конкурентов. Как следствие, происходит перепроизводство и некоторые из затронутых им предприятий банкротятся, обрекая свой парк оборудования на слом и свалку, а совершенно работоспособных рабочих – на [вынужденное] бездействие. [Бессмысленная] расточительность такого [периодически возникающего] процесса, как утверждалось, была бы устранена, если бы решения различных капиталистов могли быть заблаговременно скоординированы, посредством рационального, централизованного планирования; в конце концов, капиталистические фирмы есть ничто иное как островки планирования в анархическом море рынка, как однажды сформулировал ведущий теоретик коммунизма Карл Маркс. Следовательно, если отменить частную собственность [на средства производства], считали коммунисты, то экономика функционировала бы, как единая фирма, и тем самым управлялась более эффективно.

К сожалению, централизованная плановая экономика, основанная на государственных предприятиях, работала очень плохо. Коммунисты может и были правы в том, что [ничем] не стеснённая конкуренция приводит к общественным потерям, но устранение всякой конкуренции посредством полностью централизованного планирования и всеобщей государственной собственности [на средства производства], обходились [обществу] очень дорого сами по себе тем, что убивали экономический динамизм. Отсутствие конкуренции и чрезмерная зарегулированность сверху донизу при коммунизме, порождали также конформизм, бюрократические препоны и коррупцию.

Мало кто сейчас стал бы спорить, что как экономическая система, коммунизм потерпел поражение. Но из этого обстоятельства совершенно не следует с необходимостью вывод, что госпредприятия (state-owned enterprises – SOEs) или общественные предприятия не работают [должным образом].

Милтон Фридман

Это умозаключение стало модным в начале 1980-х годов, сразу после смелой программы приватизации Маргарет Тэтчер (Margaret Thatcher) в Великобритании, и обрело статус псевдорелигиозной веры во время «трансформации» бывших коммунистических стран в 1990-е годы. Какое-то время даже казалось, что весь экскоммунистический мир был загипнотизирован мантрой «частное – хорошо, общественное – плохо», очень напоминавшей античеловеческий слоган «четыре ноги – хорошо, две – плохо» в замечательной сатирической притче Джорджа Оруэлла (George Orwell) «Скотный двор». Приватизация госпредприятий также стала главным пунктом неолиберальной программы, которую Недобрые Самаритяне навязали почти всем развивающимся странам за последние четверть века.

Госсобственность на скамье подсудимых

Почему же Недобрые Самаритяне считают, что госпредприятия необходимо приватизировать? В основе аргументации против госпредприятий лежит простая, но мощная концепция. Концепция о том, что люди по-настоящему не заботятся о тех вещах, которые им не принадлежат. Подтверждение этой мысли мы видим ежедневно. Когда ваш сантехник в третий раз за утро прерывается на чашечку кофе, поневоле задумаешься, чинил бы он свой собственный бойлер точно так же. Вы знаете, что почти все те, кто мусорит в общественных парках, не станет так поступать в своём собственном садике. Похоже, такова человеческая природа, великолепно относиться к своим собственным вещам и безобразно – к чужим. Поэтому, утверждают противники госсобственности, если вы хотите, чтобы люди относились в вещам (включая предприятия) с наивысшей эффективностью, дайте им права владельца или собственника[130].

Владелец имеет два важнейших права в отношении своего имущества. Первое – это право распоряжаться им. Второе – это право присваивать доходы от его использования. Поскольку доходы, по определению, это то, что остаётся владельцу имущества, после того как он оплатил все производственные затраты, которые он сделал, чтобы использовать своё имущество продуктивно (например, сырьё, труд и другие компоненты, употреблённые на его фабрике), то право присваивать доходы также называют «присвоением разницы». Незадача в том, что если владелец может «присваивать разницу», то тех поставщиков факторов производства, которые получают фиксированную плату, не заботит объём получаемых доходов.

По определению, государственные предприятия коллективно принадлежат всем гражданам, которые нанимают профессиональных менеджеров на фиксированной зарплате управлять ими. При том, что правом «присваивать разницу» обладают [все] граждане, как [коллективный] собственник, то наёмных менеджеров не особенно волнует прибыльность своих предприятий. Конечно, граждане, как «доверитель», могут заинтересовать своих «доверенных лиц», или наёмных менеджеров, в [повышении] прибыльности госпредприятий, привязав к ней их зарплату. Но общеизвестно [на печальном опыте], что подобную систему поощрения [исключительно] трудно создать. И это потому, что существует разрыв фундаментального характера между [объёмом] информации, которым обладают «доверители» и их «доверенные лица». К примеру, когда наёмный менеджер говорит, что она сделала всё, что в её силах, а невысокие показатели [предприятия] объясняются факторами вне её контроля, «доверителю» будет очень трудно доказать, что она лжёт. Трудности контроля «доверителя» за поведением «доверенного лица» называют «проблемой доверителя – агента», а возникающие издержки (в частности, снижение доходности по причине плохого управления) называют «затраты, связанные с наличием агентских конфликтов». «Проблема доверителя – агента» является центральным аргументом неолибералов против госпредприятий.

Но это не единственная причина неэффективности государственного владения предприятиями. Отдельные граждане, даже если они теоретически владеют общественным предприятием, не имеют никаких стимулов заботиться о своей собственности (том самом предприятии) посредством адекватного контроля за деятельностью наёмных управляющих. Здесь проблема в том, что любое увеличение доходности, которое стало результатом усилившегося контроля отдельными гражданами за деятельностью менеджеров госпредприятия, будет делиться на всех граждан, а издержки нести только те, кто этим контролем занимается (к примеру, время и энергия, потраченные на изучение бухгалтерии или уведомление соответствующих госорганов о каких-либо непорядках). В итоге, все будут предпочитать вовсе не контролировать менеджеров общественного предприятия, а просто «проехаться» за счёт усилий других. Но, если все «халявничают», то за управляющими никто не следит, и в итоге – низкие производственные показатели. Читатель сразу же поймёт «проблему «пассажиров» (free-riders), если постарается припомнить, как часто он сам отслеживал результаты деятельности какого-нибудь госпредприятия у себя в стране (законным владельцем которого он является) – «Amtrak», к примеру.

Есть ещё один аргумент против государственных предприятий, известный как проблема «растяжимых бюджетных рамок». Согласно него, будучи частью государственного аппарата, госпредприятия нередко в состоянии получить дополнительное финансирование от правительства, если они несут убытки или им угрожает банкротство. В некотором роде, предприятия могут вести себя, как если бы их бюджетные рамки были нежёсткими или растягивались, и расхлябанное руководство будет сходить им с рук. Эту теорию «растяжимых бюджетных рамок» впервые разработал известный венгерский экономист Янош Корнаи (Janos Kornai), применительно к поведению государственных предприятий при коммунистическом централизованном планировании, но она также применима к подобным предприятиям в капиталистической экономике. Наиболее часто, применительно к проблеме «растяжимых бюджетных рамок» госпредприятий, припоминают [известные] «больные предприятия» Индии, которые никогда не становятся банкротами[131].

Государственное против частного

Так что, обвинительное заключение против государственных предприятий или общественных предприятий, похоже [составлено] очень сильное. Граждане, несмотря на то, что являются законными владельцами общественных предприятий, не имеют ни возможности, ни стимулов следить за своими агентами, которые были наняты, чтобы управлять предприятиями. Агенты (менеджеры) не стремятся к максимизации прибыли предприятия, а доверители (граждане) не могут их заставить, по причине неизбежно недостаточной информации о действиях агентов и проблемы «пассажиров» среди самих доверителей. И в довершение, государственное владение предприятиями позволяет им оставаться на плаву при помощи политического лоббирования, а не повышения продуктивности.

Но все [эти] три аргумента против государственного владения предприятиями, вообще-то, применимы и к крупным фирмам частного сектора. Проблемы «доверителя – агента» и «пассажиров» [акционеров, не стремящихся принимать участие в контрольноуправленческой деятельности, а желающие только получать плоды своего владения] поражают многие крупные частные фирмы. [Конечно], некоторые крупные компании попрежнему управляются своими (мажоритарными) собственниками (например, «BMW», «Peugeot»), но подавляющее большинство управляется наёмными менеджерами, потому что их акции принадлежат большому кругу лиц. Если частное предприятие принадлежит многочисленным акционерам, владеющим мелкими долями компании, и управляется наёмными менеджерами, то оно будет страдать от тех же проблем, что и принадлежащее государству