Белая сирень - Маша Ловыгина

— Это не первое мое выступление, — Герман усмехнулся.

— Разумеется, — взгляд Регины за долю секунды стал ледяным. — Что ж, если вы уверены в собственных силах настолько…

— Как никогда.

— Не смею вас задерживать! — Маржанская вернулась за свой стол. Резко. Нервно.

Герман почувствовал некоторое удовлетворение. Но явно недостаточное.

Кинув папку с докладом под нос Олегу, Тищенко достал телефон.

— Макар, надо встретиться. Срочно.

Герман не любил ходить пешком. Он просто ненавидел ходить пешком по Чудову, ибо Чудов — не Милан. Даже не крошечный Виченца, где Герман любил совмещать отдых и покупки. Но, не ехать же в автомобиле на соседнюю улицу, где находится здание ГУ МВД Чудова.

Олег, не отрываясь от бумаг и прослушивания очередного музыкального трека, предупредил, что приём начнётся через час. Герман и так это знал, поэтому не удостоил секретаря ответом.

Полковник Макаров шёл ему навстречу. Герман издалека увидел его мощную фигуру, затянутую в китель. Он не сомневался, что где-то неподалёку, всего в нескольких метрах, один или два человека, чётко выполняя служебные функции, оберегают безопасность Степана. Демонстрация власти, приятно щекочущая самолюбие.

Полковник был хмур. Протянув руку Герману, устало заметил:

— Что, нельзя было по телефону?

— Тебе полезно ходить, — Тищенко демонстративно оглядел выпирающий живот. — Давай пройдёмся.

— Некогда мне, работы по горло. Областная прокуратура трясёт. Как на пороховой бочке сижу. Чего хотел? — Макаров не сдвинулся с места.

— Она вернулась.

Степан потёр мощный подбородок.

— О, как! Откуда знаешь?

— Встретил на улице. Жива, здорова, велела кланяться.

— Гера, — Макаров приобнял друга, — ты что, ссышь? Ну, ей богу, столько лет прошло.

— Я хочу, чтобы ты проследил за ней.

— Я тебе что?! Или кто?! На каком основании?

Герман дёрнулся, скривив лицо.

— Тебе напомнить?

Макаров крепко ухватил друга за локоть.

— Ладно, не елозь. Я тебя услышал. Это всё?

— Нет, — Герман нервно потёр руки, — мне нужно, чтобы ты…

— Гера, — лицо полковника расползлось в ухмылке, — нервишки опять шалят? Понимаю…

— Есть у тебя кто-нибудь?

— А то! Рыжая, из новеньких.

— Блондинку хочу.

— Мне её что, перекрасить для тебя? Включи, фантазию! — настроение Макарова заметно улучшилось.

— Ладно, — Герман поморщился, но согласно кивнул, — когда?

— Я позвоню тебе, милый! — полковник заржал, и Герман, не прощаясь, зашагал прочь.

Он весь взмок. Хотелось принять холодный душ, переодеться, но впереди его ждал долгий рабочий день, и только ожидание разрядки придавало сил закончить его.

Вопрос — верить или не верить Лаврику — не был для Ольги праздным. Доверие — роскошь, которую она не могла себе позволить. Возможно ли заслужить чью-то безоговорочную веру в тебя, если не можешь ответить тем же? Все эти годы Оля мучительно договаривалась сама с собой и пыталась сохранить шаткое внутреннее равновесие. По сути, она не делала ничего, что заставляло бы её нарушать общепринятые нормы и принципы, и люди, с которыми она общалась, вполне заслуживали шанса остаться в её жизни. Считала ли она себя недостойной их, преступницей, человеком без совести? Каждый день девушка задавала себе эти вопросы и каждый раз отвечала на них по-разному. Можно было бы сходить к психологу или исповедаться. Говорят, что это помогает в трудных личных ситуациях, но Ольга никак не могла решиться, не получив какого-то внутреннего или внешнего толчка. Привычка «сливаться» в момент, когда требовалось сделать следующий шаг к сближению, тотальный контроль над своими чувствами, постоянное взвешивание своих слов и поступков — отнимали у Ольги много сил и окрашивали её мир в чёрно-белый цвет.

Лишь один единственный раз она позволила себе окунуться в простые человеческие чувства, увидеть себя другой, довериться и принять, поверить, что она достойна любви и может владеть всем тем, что дарит любовь. В итоге, сама же от этого и отказалась. И сделала это гадко, исподтишка, убежав без объяснений, оставив Артёма одного разбираться с недосказанностью. Ей очень хотелось думать, но в то же время страшно было представить, что Белецкий быстро отойдёт, забудет её и найдёт в итоге подходящую девушку из своего круга. Господи, в кого же она уродилась такой, и почему так мучительно изводит собственную душу вместо того, чтобы просто жить и принимать подарки судьбы с благодарностью?

Ольга рассталась с Лавриком у подъезда его дома, обещав вернуться. Старик выглядел поникшим и весь обратный путь даже не смотрел в сторону Ольги. А она молчала, сжимая в кулаке серёжку, так и не решившись показать свою находку. Не верила? Не доверяла? В глубине души Ольга знала одно — Лаврик измотан так же, как и она. Но сейчас у неё не было физических сил и желания разбираться с этим. Ей о многом хотелось выспросить старика, но следовало делать это постепенно, чтобы он привык к ней.

На зубах скрипел песок. Экран телефона тускнел, лишённый своевременной зарядки, и держался из последних сил. В центре города Оле на глаза попался ларёк «Союзпечати». Среди многочисленных мелких игрушек, блокнотиков, магнитов и прочей ерунды, пришпиленный скрепкой к выцветшему календарю, сбоку от изданий «ЗОЖ» и «Садовод», она разглядела знакомый серый типографский лист. «Вестник» был двухнедельной давности, стоил тридцать рублей, и, кажется, наличие его удивило саму продавщицу. На вопрос Ольги, есть ли мартовские и апрельские выпуски, женщина ответила отрицательно и послала девушку в библиотеку, которая находилась неподалёку. Оля сразу же увидела коричневое кирпичное здание с деревянной дверью и внушительной вывеской. Судя по памятной серебристой табличке, раньше здесь находился райком комсомола. За неимением чего-то действительно значимого, чудовцы отдавали дань истории города, сложившейся за недолгие сто двадцать лет его существования.

Оформив абонемент, она первым делом юркнула в туалет, где с наслаждением прополоскала рот и напилась воды из-под крана. Кое-как пригладив волосы и стряхнув сырой ладонью жёлтый налёт с одежды, Оля прошла в читальный зал. Стопки «Вестника Чудова» нашлись на самой нижней полке стеллажа, и вокруг них скопилось уже изрядное количество пыли. Если Лаврик действительно видел мёртвую девушку, то информация о её поиске должна была отразиться в местных новостях. Ольга методично, номер за номером, изучала газету. Через час, проштудировав всё по второму кругу, поняла, что в них нет ничего, что бы касалось девушки в красном платье. Но откуда тогда серёжка с красным камнем? Девочка подросток потеряла во время прогулки со сверстниками, или влюблённая парочка, предаваясь жарким объятиям, была неосторожна?