Чумовой рейс - Григорий Славин

– Все как у людей… – вздохнув, позавидовал Колобок. – Еще один жизненный урок: если баба не орет и не вьется, значит – подложили.

Перемахнув через ограждение, он спрыгнул на палубу и скрылся в двери, ведущей в спальные помещения.

Нужно отсидеться, а лучше места, чем у Анюты, не придумаешь. У этой всегда рот на замке. Да и пока муж с командой выйдет на нее, лайнер уже бросит якорь в Босфоре.

* * *

– Как это – в окно? – спрашивал Антоныч, опершись на косяк ванной. – Он что, Тарзан?

Самородова чистила зубы перед раковиной и фыркала, как пантера. Такого количества пасты, которое она беспрестанно выдавливала на щетку, хватило бы для футбольной команды. Всем своим видом она напоминала русалку, только что выловленную рыболовецким траулером, – мокрая, со спутанными волосами, завернутая в простыню так, что ног не было видно.

Повернувшись к нему, она спокойно сказала:

– Может, и Тарзан. Вылакал весь мой абсент, три часа визжал надо мной и хрюкал, а потом смотался по балконам. Вот вы и решайте, кто он.

– М-да… – Слава отвалился от двери и пропустил Самородову. – Но о женщине-то он что-нибудь говорил?

– Говорил, – подтвердила Галка. – Тыры-пыры, пам-парам. Глаза бы мои вас не видели.

– Куда он может пойти, Галка? А? – пытал Гера.

– Здесь много кто из пассажиров работает на Жидкова.

– Это мы уже поняли, – подтвердил Слава. – И тебя спросили, куда он реально пойти мог. Вот сейчас. Сию минуту. Говори быстрее, а то я штаны сниму.

– К Аньке мог!.. Не знаю! Может, к Аньке!

– Ты наркоту возишь, а она на каком фронте служит?

– Не знаю! Я ничего не знаю!

– У нее истерика, – сказал Антоныч. – Пошли отсюда. Где Анька эта проживает?

– В триста пятой!

И они ушли.

Аня, в простонародье Анюта, в последние месяцы своей жизни чувствовала себя курицей перед массовым забоем на птицефабрике. Удачно взятый в банке кредит на поверку оказался неудачным вложением в собственное предприятие. Налет налоговой полиции, совершенный как нельзя некстати, вычистил фонды только что образовавшейся фирмы как помелом. Вместо ожидавшихся процентов прибыли возникли огромные долги перед государством, и несвоевременная их отдача грозила крупными неприятностями. Уголовное преследование для директора оптового продовольственного рынка может означать все что угодно, но только не процветание карьеры. И Анюта пошла ва-банк. Заняв в Киеве огромные суммы у «крыши» – «охраняющей» ее таджикской братвы, – она жила спокойно еще две недели. Именно на такой срок она брала на себя обязательство вернуть средства, заработанные братвой кровью и потом. Не смогла. Рынок как-то подсел в последнее время. То ли народ обнищал, то ли все те же таджики, решившие загнать Анюту в тупик, перекрыли для нее все каналы заработка. Одним словом, попала. И хохотать по этому поводу совсем не хотелось и не моглось.

Анюта ушла в подполье. Служебные рыночные дела она решала на явочных квартирах, в самой городской торговой точке не появлялась – одним словом, исчезла из поля зрения уже полным ходом искавших ее киевских кредиторов. Была еще одна проблема. Красавец Колобок, еще недавно казавшийся милейшим человеком, на самом деле оказался законченным подонком. Пользуясь вынужденной подпольной жизнью Анюты, он появлялся на рынке и от ее имени решал кое-какие вопросы, связанные с наличным расчетом. В дополнение к этому познакомил с человеком, который взялся бы помочь за небольшие комиссионные. Она согласилась, тем более что ничего особенно выходящего за рамки ее возможностей не нужно было делать. Покровитель Жидков, возникший по подсказке Колобка, попросил перевозить из порта А в порт Б на принадлежащем ему лайнере какие-то коробки. Их нужно хранить и из каюты не высовываться. Все проблемы, как-то: еда, выпивка и прислуга – решаются по телефону.

Что касается Колобка, то он окончательно испортил мнение о себе, и к телу своему Анюта его больше не подпускала. Тем более что в постели он оказался не настолько полезным, чтобы на него можно было тратить время.

Окончательный разрыв с ним произошел сегодня ночью. Он появился в каюте, постучав в дверь привычным, известным только им двоим способом. Он был до крайности возбужден, немного помят и сильно промокший. Возможно, был шторм. Анюте все равно. На предложение разорвать ненужную более связь Колобок повел себя очень странно. Он не умолял Анюту образумиться, не выяснял отношения, а лишь просил укрыть его в каюте на день. Анюта уже хотела вышвырнуть его вон, но он вынул из кармана невероятной красоты колечко и предложил в обмен на кров. Устоять перед бриллиантом Анюта не смогла. Дождавшись положительного решения вопроса, Колобок пообещал вернуться к утру и исчез. А около двух часов ночи, в самый разгар кинофильма, произошел возмутительный инцидент. В каюте погас свет.

Помня, что из каюты ей нельзя выходить ни при каких обстоятельствах, Анюта чиркнула зажигалкой, в свете пламени плеснула себе в высокую и узкую рюмку абсента, от которого начала косеть еще полчаса назад, и стала ждать. Это же не Крещатик, в конце концов. Это лайнер. Скоро свет будет.

Но, простояв около минуты посреди комнаты, Анюта поняла, что чуда не произойдет. Чтобы он снова воссиял, нужно предпринять целый комплекс мероприятий, первым из которого является звонок в дежурную службу.

– Чтоб вы сдохли, – фыркнула она, набирая номер, – никакой разницы, что Черное море, что Киев!

Однако в дежурной части судна сказали, что планового ремонта не происходит и вполне вероятно, что это частный случай. Для разрешения этого частного случая Анюте пообещали прислать дежурного электрика.

И чудо случилось. Хоть небольшое, но приятное. Уже через минуту электрик постучал в дверь и попросил посветить в прихожей. Отставив абсент в сторону, Анюта вынула из кармана халатика зажигалку и пошла светить.

Во мраке она разглядела крепкого человека лет сорока, который стоял у открытого щитка и ковырялся в проводке.

– Посветите, пожалуйста, вот сюда, – попросил он и показал, куда именно.

Через полминуты, за которые Анюта успела разглядеть электрика и даже восхититься струящимся от него ароматом одеколона стоимостью в половину зарплаты электрика, свет вспыхнул.

– Можно помыть руки? – попросил электрик.

– Только не в ванной комнате, – строго попросила она, освобождая проход к кухонному крану.

Анюта игриво шевельнула бедром и пропустила электрика вперед. «Было бы неплохо угостить его абсентом», – подумала она, вспоминая кадры германских фильмов, где вот так же к одинокой женщине приходит электрик.

Однако впасть в экстаз ей суждено было совершенно по другому случаю.

– Ну вот и все, хозяйка, – заключил электрик, отложив в сторону полотенце. – Счетчик включен.

Услышав эти слова, Анюта упала на пол.