Дождевик - Max Laszlo

с мужем приехали к шести вечера. Она выглядела вполне нормально, хотя и очень уставшей. Племянник встретил их, помог разобрать вещи и стал ждать, пока они не отдохнут и не поедят.

После ужина Фил позвал тётю к себе в комнату. Она рассказала о том, какие дела они сделали в Германии, о последних известиях относительно родителей. Известия эти не были больше хлебной крошки.

– А ты как провёл время Филипп? – поинтересовалась тётя, заключив его руку между своих ладоней.

Парень сначала хотел потянуть руку на себя, но потом решил потерпеть и не отталкивать последнего близкого человека. Он рассказал ей про то, чем занимался дома, про прогулку с Мишей, про поход в библиотеку (однако умолчал обо всём, что там произошло. Сказал лишь, что нашёл интересную поэму «Божественная комедия»).

– А ещё мне кажется, я знаю, что случилось с родителями.

Вероника слегка повела бровью, но затем продолжила спокойно, с улыбкой смотреть на племянника.

– Их убили. Один… один человек. Мужчина. Он высокий, одет в чёрный дождевик. Он… он пришёл к ним, когда они ночевали в доме бабушки, и убил их. Тела куда-то спрятал, а дом поджёг.

– Милый, – тётя крепче сжала ладони, – Я понимаю, что ты скучаешь по ним. Я тоже очень-очень скучаю, правда… но… полиция не нашла ничего – ни следов, ни тел, ни любых других подозрительных улик. Эрик и Настя… они исчезли. Конечно, это могло быть убийство или похищение, да всё что угодно… но мы не зн…

– Я знаю! – выпалил Фил. – Я видел фотографии. Я смотрел картины Гюстава Доре на компьютере и потом мне попались фотографии родителей. Мама лежала на земле под окном чердака, а папа в доме на кровати. Их убили! Их убил тот человек в дождевике. Которого я видел на кладбище, а ты подумала, что это садовник…

На этот раз обе брови приподнялись со своих мест на лице Вероники. Она приоткрыла рот в попытке что-то сказать, но затем задумалась. Она внимательно осмотрела лицо племянника, погладила большими пальцами ладонь и ответила:

– Фил… Я знаю, как тебе тяжело. Сначала бабушка, потом родители… Из-за таких трагичных событий твоё сознание даёт сбой и тебе начинают казаться какие-то люди, мистические фотографии и события… и ты… – она запнулась, пытаясь правильно изложить мысль, – Ты… знаешь, что у тебя особенное мышление. Ты видишь мир чуток иначе, чем большинство других людей. Поэтому тебе тяжелее воспринимать стрессовые ситуации, и твой разум может выдавать разные… ошибки.

Филипп с недоверием смотрел сквозь Веронику. «Я знаю про свои “особенности”, я знаю про то, как может работать мозг в стрессовых ситуациях. И я знаю себя, я знаю, что я бы не видел того, что мне пришлось увидеть. Для меня смерти – не стресс, – это перемены. А вся эта чертовщина реальна, это не просто ошибки в моём мозге…»

– А знаешь что? Давай сходим вместе к психологу. Обсудим все проблемы, возникшие за эти месяцы, он поможет тебе разобраться в твоих мыслях и чувствах, а также в том, что ты видишь. Может быть, направит к психотерапевту. Я схожу с тобой, а потом будешь ходить сам каждую недельку. Договорились?

Парень кивнул. Когда Вероника ушла, он достал свой блокнот и вычеркнул оттуда её имя.

«Она мне не поверила… Ну что ж, остаётся Миша»

3

Прошло несколько дней. Наступил день сеанса с психологом, на который Вероника записала племянника. Они вместе пришли в диспансер и стали ждать около кабинета. Филипп сидел на стуле, временами настороженно осматриваясь. Ему не нравятся психиатрические больницы. Кажется, что вот-вот ты как-то не так посмотришь, или скажешь что-то странное, как тебя сразу же свяжут и бросят в маленькую белую комнату без окон и мебели. Они сидят на длинном мягком оранжевом диванчике. Вправо и влево тянется белый коридор. На стенах, наполовину отделанных деревянными панелями, висят разнообразные картины акварелью, гуашью, маслом, акрилом, карандашами и мелками, нарисованные, по-видимому, пациентами клиники. «Наверное тех, кто занимался здесь арт-терапией… я читал о ней в книге» – рассуждал Филипп. В левой дальней части коридора находится столовая, из которой тянется мягкий, приятный аромат булочек и картошки. Правее в ряд идут кабинеты и разветвления самого коридора.

Из двери напротив вышла девушка лет тридцати пяти. Она пригласила войти и села за свой стол. Приём длился около сорока минут. Фил говорил довольно мало, в основном упомянул о своих ощущениях за последнее время, рассказал про родителей и человека в дождевике. Остальное за него говорила тётя. Психолог также провела несколько тестов, попросила парня ответить на вопросы в бланке, состоящем из двух листов А4. В конце она составила список рекомендаций и направление на приём к психотерапевту. Препараты не назначили, так как психологи не имеют для этого необходимых знаний и полномочий, но девушка сказала прямо, что могут потребоваться антидепрессанты, либо же длительная психотерапия.

Филипп постарался поскорее покинуть клинику. Он был рад, что его отпустили и обошлось без смирительной рубашки, горсти таблеток и гипноза.

Уже дома он набрал номер Миши и после нескольких длинных гудков услышал знакомый голос.

– Э-эй, Фил, как жизнь?!

Парень ответил не сразу, пытался понять, с чего начать разговор и как подвести к нужной точке.

– Ало?

– Ало, да… – опомнился Фил, – Привет. Слушай, ты свободен в ближайшие дни?

– Ну были кое-какие планы, так, по мелочи. А что? Если хочешь позвать на авантюру, я только за! Планы подвинутся!

Фил практически смог увидеть, как Миша подмигивает на последней фразе.

– Хорошо. Можем встретиться завтра? Может около двенадцати.

– Да, супер! Куда мне подъехать?

– Я, эм… Не знаю даже. Можно, наверное, там, где поменьше людей.

– Поменьше людей… так… Сейчас я подумаю, – повисла короткая тишина. – Давай тогда на Ветрах, а оттуда двинемся к заливу, либо в парк, как пожелаешь.

(Ветрами обычно называют станцию Проспект Ветеранов)

– Хорошо, давай.

– А чего ты решил встретиться? Не просто так же?

Филипп помялся. Наверное, не очень комильфо с его стороны приглашать друга на прогулку в личных целях, тогда как общаются они не столь часто. Но больше ему не к кому обратиться.

– Да… Вообще мне нужна твоя помощь. Кажется, я знаю, что случилось с моими родителями. И ещё со мной произошли странные вещи недавно. Боюсь, ты мне навряд ли поверишь…

– Эй, дружище. Я уверен, ты не станешь лгать или придумывать. Если ты что-то знаешь или что-то видел, я постараюсь помочь.

– Моя тётя не поверила.

– Фил, Фил! Тётя – это тётя.