Переговоры как искусство. Профессиональные секреты звездного адвоката - Александр Добровинский

— Так это Вадим Тюльпанов — председатель Законодательного Собрания Петербурга. Муж Натальи и отец Миланы. Один из самых уважаемых людей города и страны.

Нам все стало понятно, и мы продолжили вечер. В перерыве господин Тюльпанов подошел ко мне и сказал, что уже несколько лет он так не смеялся, как сегодня.

Мы благополучно, под шквал оваций, закончили вечер, поговорили с со звездной семьей — господин Тюльпанов оказался очень симпатичным человеком, его зять Кержаков искрился улыбкой, дамы были обворожительны. Ничто не предвещало трагедию в этой семье. Ничто.

Четвертого апреля 2017 года я услышал по радио, что Вадима Тюльпанова не стало. Несчастный случай. Ему было всего пятьдесят два года. Вокруг этого человека держалась вся семья. Он был всем для них и не боялся брать за близких ответственность. И вот его не стало. Обожаемая дочь потеряла своего отца в двадцать четыре года и за четыре дня до того, как впервые стала матерью. А еще через несколько месяцев изнеможденная девочка с огромными грустными глазами заходила ко мне в кабинет…

Она вышла замуж не просто по любви. Это был взрыв эмоций, казалось, что счастье свалилось на эту маленькую женщину на всю жизнь. Как подарок с небес, как широко улыбнувшийся радугой летний небосвод. Муж-красавец, звезда нашего футбола, любимец миллионов. Любовь завораживающая, обволакивающая, неземная. А на маленькие тучки никто не обращает внимания. Между тем маленькие тучки часто бывают предвестниками грозы. Или бури. Ну попросил футболист всесильного папу Миланы начать делать зятю политическую карьеру. Ну на ровном месте захотел стать депутатом с помощью тестя. Но были «тучки» и потяжелее: измены, рукоприкладство. Неизбежные выяснения отношений. Как тогда в Цюрихе…

…Мужчине никогда не нравится слушать причитания по поводу его измен, связанные с этим слезы и крики, битье посуды и прочую, кажущуюся сильному полу ерунду. Скандал в Цюрихе, который устроила Милана, уличив мужа в измене, надо было остановить. Футбол — игра мужественных людей, и какая разница, что перед тобой девочка весом сорок шесть килограммов? Надо поступить по-мужски: несколько ударов наотмашь, и противник (ничего, что это жена?) замолчал. Синяки? Травмы? Переломы? Посидит дома, сука. Зато будет знать, как мужу выговаривать из-за какой-то ерунды.

У Миланы только один защитник в жизни. Человек, который любит ее с первого дня жизни, мужчина, который никогда не предаст. Это Папа. Отец был в ярости. Одним росчерком пера Кержаков и его карьера могли закончиться в эту же минуту. Но дочь уговаривала отца сделать что-то, чтобы муж и остепенился, и остался мужем, и больше ее не избивал. Любовь — самое сильное чувство в жизни человека.

Это был трудный разговор. И что происходило между двумя мужчинами, не знает никто.

Однако известен разговор отца и дочки: «У твоего мужа одна страсть. К сожалению, это не ты и даже не футбол. Это деньги. Есть только одна возможность его наказать — ты все увидишь. Но больше он на тебя руку не поднимет». А еще через несколько дней Кержаков перевел на счет своей жены четыре миллиона евро. Как гарантию того, что больше никогда… Очевидно, это был приказ слишком внимательного тестя.

И вот несчастье — отца не стало. Все мечты о политической карьере, депутатстве и использовании феноменальных связей родственника улетучились в одночасье. А что осталось? Новорожденный ребенок, паника, истерика, растерянность жены, безумие чувства одиночества в семье и какая-то тоска в воздухе от того, что с главным человеком в жизни уже никогда нельзя будет ни посоветоваться, ни поговорить. Люди, которые любят друг друга, в этот момент сплачиваются, протягивают руку и открывают сердце. А если нет любви? Тогда все по-другому?

Так и случилось. Вышло все по-другому. Через месяц «любящий» муж ушел. А потом забрал и ребенка. Потому что нечего всяким там бывшим алименты платить. Денег же жалко. Вон товарищ по команде — Андрей Аршавин, как дурак, столько бабла Юлии Барановской заплатил и платит, с ума сойти! Забрал бы себе детей и беды бы не знал. А так просто в отместку — пять лет не хотел ни видеть, ни разговаривать с ними. А, да, а вот как бы еще забрать обратно четыре миллиона долларов, которые отдал под нажимом покойного папаши.

И началось.

— Дай деньги или не увидишь сына.

— Хочешь, чтобы мы были вместе? Признайся публично, что ты наркоманка.

— Если признаешься — дам увидеться с ребенком.

— Ну и что, что ты не наркоманка, — если ты меня еще любишь, скажешь, что ты наркозависимая, публично. И все у нас будет хорошо.

Вы спросите, для чего все это было нужно?

Это очень простая сложная история.

Дело в том, что за несколько лет до этих событий абсолютно по такой же схеме Кержаков разошелся со своей гражданской женой. Тоже наркотики, тоже вселенский скандал, тоже ребенок, тоже, кстати, мальчик. И, естественно, ребенка у матери также отобрали.

Милана переживала безумные месяцы депрессии. Без отца, без любимого человека, без ребенка, да и, чего греха таить, без многих красивых, богатых, великих и властных друзей, которых я видел в тот знаменитый вечер в Петербурге.

Вот в таком состоянии и пришла ко мне Милана Кержакова, в девичестве Тюльпанова.

Я хорошо помню свое настроение, когда слушал девушку. «Вот сейчас начнется», — думал я, будучи полностью уверенным, что еще через пять-десять минут мы заговорим об этих проклятых миллионах, которые совершенно не хочется отдавать своему бывшему. И тут я ошибся. Глаза дивной красоты и, наверное, ставшие еще больше от слез, смотрели на меня с какой-то необыкновенной тоской, а губы шепотом, который можно было услышать только сердцем, сказали: «Александр Андреевич, верните мне сына…»

Через час мы подписали договор, и я стал адвокатом Миланы Тюльпановой.

Моя коллега Марина Дубровская и я ехали на первое заседание в Петербург с плохо скрываемой тревогой. Ребенок много месяцев не видел маму. Отец находит все возможные предлоги, чтобы разлука между самыми родными людьми оказалась практически витальной. Мама человеку нужна в любом возрасте, но когда малышу год (!), вся его жизнь сосредоточена в одном человеке. Человеке, которого его лишили.

Однако наше законодательство предусматривает временный порядок проживания ребенка в течение всего процесса. И это был для нас шанс. Оставалось доказать суду, что мы правы.

…Есть люди, которые относятся к женским слезам спокойно, без нервов, стойко, если хотите. Я иногда им страшно завидую. Я не такой. Когда у меня на плече или передо мной плачет женщина, из меня можно вить веревки или посылать на танк со шпагой. За час до суда Милана плакала молча, как-то очень по-детски, и все время повторяла: «Верните мне моего мальчика».

Мы переглянулись с Мариной, и коллега сразу все поняла: мы должны, мы обязаны выиграть.

Первое решение я принял до заседания.

Я запретил, просто запретил Милане идти на суд. Я хорошо понимал и отдавал себе отчет, что сделает Кержаков со своей бывшей женой в зале суда во время слушаний. Я также хорошо понимал, как этим обстоятельством — отсутствием на суде, может воспользоваться и бывший муж, и обозленная общественность: мать не пришла бороться за ребенка!