Я забыла все на свете - Маэль Ферпье

Я резко просыпаюсь. Рядом что-то бормочет во сне Маргуль. Неподалеку стоит палатка, из которой доносится храп Эликса. Сафр, как полагается верному рабу, спит, поджав ноги, у ее входа.

Я даю себе слово запомнить это имя – Гразиэль. Кто этот скрипучий вонючий великан? Мне хочется надеяться, что у Маргуля найдется ответ, а если нет, то мне придется ждать нового визита странного чародея с крыльями белого ворона.

Лабиринт не зря носит такое название. Мы потерянно блуждаем по его ответвлениям. Некоторые настолько узки, что приходится брести гуськом, держась за плечи друг друга. Поворотов столько, что голова кружится. Сперва я дала себе слово, что буду запоминать путь, но это оказалось нереально. Зато догроны ориентируются так свободно, что благодаря им мы без колебаний движемся вперед.

То и дело натыкаемся на черепа, насаженные на торчащие копья, на истлевшие тела путников, превращенные ветром и солнцем в мумии. Одни лежат нетронутые, другие обглоданы, некоторым недостает конечности-другой. Ужасное зрелище! Я стараюсь не смотреть на мертвецов и обходить их, но это очень трудно. Судя по оставшемуся на высохших лицах выражению, некоторые умирали в страшных муках, их пустые глазницы безмолвно осуждают меня за то, что я жива. К счастью, от них не пахнет, потому что они совершенно высохли, личинкам и червякам здесь делать нечего.

Впечатленная количеством мертвецов, я прошу у Маргуля объяснения.

– Ходят слухи, что в глубинах лабиринта таится святилище, в нем спрятано огромное сокровище.

– Огромное по размеру или по стоимости?

– Этого никто не знает. Мы с Сафром никогда его не видели и, признаться, сомневаемся, что оно существует. Мы думаем, что это выдумка Сосаны, завлекающего кладоискателей. Ему для опытов нужна свежая плоть.

– Эти не больно свежие, – замечаю я, натыкаясь на новую троицу скелетов.

– Стражам лабиринта тоже нужно питание, – объясняет он как ни в чем не бывало.

У меня вылетело из головы, что братья-догроны были теми самыми убийцами путников. Трудно представить их охотниками за человечиной. Лучше не позволять себе таких мыслей. Хватит с меня ночных кошмаров. Да и обычные сны у меня не слишком веселые.

Внезапно в моей памяти всплывают речи человека-ворона.

– Маргуль, тебе что-нибудь говорит имя Гразиэль?

– А как же, этим именем называет себя Сосана.

Хотя бы один элемент мучающей меня головоломки встал на положенное место. Гразиэль, которого так страшится человек-ворон, не кто иной, как Сосана, вселяющий страх в Сафра и Маргуля.

– Сосана не имя?

Маргуль мотает головой.

– «Сосана» на рабском языке значит «создатель».

– Этот Гразиэль – колдун или чародей?

Маргуль смотрит на меня, хмуря брови. Я догадываюсь, что у него на уме. Откуда я, неуч по части магии, столько знаю? Тем не менее он ничего не спрашивает, а просто сообщает:

– Сосана – колдун-некромант.

– Что такое некромант?

Маргуль вздыхает, останавливается и смотрит на меня очень серьезно.

– Это худший колдун на свете. Человек, играющий со смертью. Опасный сумасшедший. На рабском языке – санаинувиник, тот, кто лепит жизнь из смерти.

И он молча шагает дальше. Я больше не смею засыпать его вопросами – боюсь ответов. Гразиэль – колдун-некромант, величаемый догронами Сосаной, Создателем. Следует ли из этого вывод, что сам Маргуль – его изделие? Мой лучший друг сотворен из мертвеца? Ловлю себя на том, что присматриваюсь к конечностям огра-дракона: вдруг на них видны шрамы и грубые швы? Маргуль ловит меня за этим занятием.

– Хватит так на меня смотреть! Что ты там надумала?

– У меня к тебе личный вопрос… – Догрон кивает. – Тебя сделал Сосана?

Маргуль издает глухое рычание, после чего признается, что ждал этого вопроса. Немного помолчав, продолжает:

– Мы с Сафром – плоды эксперимента. Сосана, создавший нас, завладел двумя окаменелыми яйцами скального дракона с Фалукских островов. Этот вид вымер сотни лет назад, поэтому яйца были для некроманта бесценным сокровищем. Благодаря колдовству и своим познаниям он оживил содержимое драконовых яиц, поместив их в утробу огра-самки.

– Выходит, у тебя есть мать.

Он отрицательно мотает головой.

– Она не выжила. Она была пленницей Сосаны, несчастной жертвой его экспериментов. Я даже не знаю, какой она была.

– Как жаль!

– Тут не о чем жалеть. Ее убили мы с Сафром.

– Что?!

У меня встают дыбом волосы. Угораздило же меня к нему пристать! Он тем временем продолжает, и я слушаю с растущим ужасом:

– Дракончики рождаются страшно голодными. Как я понимаю, ты теперь догадываешься, что это значит…

– Какой ужас!

Я потрясена, глаза у меня на мокром месте. Маргуль пожимает плечами и отводит взгляд, как будто ему стыдно.

– Я турнгак, нечисть, созданная некромантом. Я – гнусность.

– Перестань! – спешу я его разубедить, грустно на него глядя и обеими руками сжимая его лапищу. – Ничего подобного, никакая ты не нечисть. Ты нежный, умный, щедрый. Ты мой друг. Настоящая нечисть – тот, кто тебя создал.

– Я даже не могу на него сердиться, ведь если бы не он, меня бы не было.

Я начинаю паниковать. Вот к какому чудовищу мы приближаемся! Эликс намерен отдать меня ему, Гразиэлю. Нет, этого я не допущу. К такому кошмару я не готова.

Не хочу туда, и точка!

Выпускаю руку догрона и падаю на колени в песок, не в силах сделать ни шага.

– Больше не могу…

– Вставай, – тихо уговаривает меня Маргуль. – Мы и так отстали от каравана.

Он нагибается, чтобы взять меня на руки, как вчера, но я отбиваюсь. Отказываюсь идти дальше, довольно с меня.

– Не стану я подопытным зверьком для некроманта!

– Ну пожалуйста…

– Не пойду! – перехожу на визг. – Слышишь, Эликс? Не пойду!

В сотне метров на мой крик оборачивается колдун, сидящий верхом на квагге. Он понимает, что происходит, и кривит лицо в жестокой улыбке. Маргуль опять нагибается, хочет взять меня за руку, но звучит приказ Эликса не делать этого. Маргуль повинуется приказу и делает шаг назад.

– Вставай, сурусик, это твой последний шанс, – доносится до меня голос колдуна.

– Подчинись, прошу! – бормочет Маргуль сквозь стиснутые зубы. – Иначе будет плохо.

– Я не могу безвольно, как овца, идти на бойню. Не могу и не пойду.

Я уже готова принять от Эликса кару, но Маргуль с рычанием хватает меня под мышки, как мешок картошки, и большими прыжками нагоняет караван. Оказавшись перед колдуном, он опускается на одно колено и ставит меня на землю.