План битвы - Дмитрий Ромов

и отлетает назад, ударившись затылком о борт своей боевой машины. Суходоев тихо воет и опускается в пыль под колёса уазика. Вокруг нас собираются зеваки.

— Так, Суходоев, я тебя задерживаю за попытку похищения советского гражданина! — заявляет Рыбкин. — Граждане, соседи, друзья, не расходимся, мне нужно вас опросить.

— П-при исполнении… — хрипит Суходоев, а Зарипов, наклонившись вперёд молча трясёт головой. — Нап-падение! Сядешь, с-сука. Из органов вылетишь…

— Прошу обратить внимание, угрожает мне, находящемуся при исполнении, участковому! — взывает к народу Рыбкин.

А народ шумит и волнуется. Суходоев и Зарипов, тем временем, заползают в бобик и, включив сирену, уезжают с места событий.

— Взятку вымогали сволочи! — поясняет Гена, — Но ничего, это им не Америка сраная, у нас общество этих… равных возможностей! Правильно я говорю, товарищи? Миру — мир, понимаешь!

Не теряя времени он начинает записывать имена и показания свидетелей, откуда только ручка и бумага взялись… Народ Рыбкина, в основном, чтит, так что не разбегается и участвует в этом опросе.

Я подзываю соседского мальчишку и сую ему рубль.

— Лёшка, держи.

Он радостно хлопает глазами, втягивая вечно висящую зелёную соплю.

— Беги за серый, там на скамейке толстый мужик сидит. Это дядя Вилен. Запомнил? Дядя Вилен. Повтори.

— Дядя Вилен, — послушно повторяет пацан.

— Молодец. Скажи ему, чтобы шёл ко мне домой, потому что я не смогу прийти к нему. Понял? Приведёшь ко мне его.

— Ладно, — кричит Лёшка и убегает.

— Дядя Гена, — говорю я Рыбкину. — Я пойду домой, срочно позвонить надо. Ты забегай потом, лады?

— Лады, давай. Я только не сейчас, попозже забегу, а то там гости, сам понимаешь… Ещё хлеб купить…

Понимаю.

— Дядь Ген, спасибо!

— А? Да ладно, чё ты, Суходоев этот давно нарывался.

Нарывался, это точно, да только всё совсем невесело. Вот же козёл этот Печёнкин, закусил удила. Лучше бы он коньяк халявный закусывал… Мда… Снимаю трубку и звоню Платонычу. Хоть бы на месте был, а то он может и в область уехать, хозяйство-то у него ого-го.

На моё счастье он оказывается на месте. Я объясняю ситуацию и прошу связаться с Ефимом. Сам ему звонить не рискую, чтобы всё дело не испортить, Ефим товарищ непростой, к нему подход нужно иметь. Тут же набираю Куренкова и тоже рассказываю, что произошло. Он матерится на чём свет стоит.

— Бл*дь! Егор! Вот твоя самодеятельность е**чая!

Приходится ему рассказывать и про наезд Корнея, а я ведь не хотел, чтобы он был в курсе ситуации. Блин… Ну, а что делать? Если меня закроют, а шанс на это очень большой, придётся на стрелку ехать Куренкову. Он только корки свои покажет и проблема будет разрешена, конфликт исчерпан. Наверное. Другое дело, что ему тоже не с руки святить свою связь с этим объектом.

В общем, он матерится ещё больше.

— Роман Александрович, я вас информирую на случай, если сам не смогу поехать. Если что, Печёнкина можно попробовать прихватить на ЛВЗ через людей Парашютиста, но он там наверное сейчас подчищает как раз.

Раздаётся звонок в дверь, я прощаюсь с Ромой и бегу в прихожую встречать Баранова.

— Ты почему не пришёл? — спрашивает он входя в комнату и озираясь.

— Да, тут заварушка неожиданно приключилась. Пошли на кухню, хоть чайку попьём, всё лучше, чем в кустах сидеть. Да один я, один, никого больше нет, пройди по хате, посмотри.

— Да не-не, я ничё, — пожимает плечами Баранов. — Так что, пацан правду сказал? Про ментов. Ты ментам вломил что ли?

— Ну, так вышло… Я — Суходоеву, а Зарипову — народ заступился.

— Охренеть. Ну, если ты и из этого дерьма выберешься, я тебя буду считать вообще непотопляемым и непробиваемым.

— Выберемся, никуда не денемся. Чай или кофе?

— Давай кофе, раз такое дело.

Мы идём на кухню. Я наливаю кипяток и ставлю на стол низкую коричневую жестянку с пышногрудой индианкой, сахарницу и вазочку с мятными пряниками без глазури и овсяным печеньем.

— Ну, что, товарищ майор, скажешь хорошего? — интересуюсь я, откусывая пряник.

— Так это, меня поставили начальником группы…

— Какой группы?

— Специальную группу создали. Прям экстренно так, сегодня. Группа интересная такая, будем напрямую Печёнкину подчиняться.

— Во как! Любопытно. И каковы цели и задачи? Только не говори, что под меня копать.

— Не, — смеётся Баранов, — до такого не дошли ещё. Будем хищениями на ЛВЗ заниматься. Причём, есть первоочередные цели, в смысле, конкретные лица, с которых надо начинать. Задача нарыть по-крупному на тех, кто под комитетчиками. Прям открытым текстом так и сказал.

— Интересно. А он что злой был, нервный, спокойный? Какой?

— Да он вроде бухой был и… злой, как собака. Смурной такой, короче. А что? Психологический портрет?

— Любопытно просто, что людей на безответственные шаги толкает. Ну, и что, миссия твоя секретная?

— Да, сказал, чтоб ни одной живой душе. Я поэтому и шифруюсь, чтобы не засветиться с тобой ненароком.

— Правильно, Вилен Терентьевич. Очень правильно ты всё делаешь.

— Так это…

— Погоди, дойдём до «этого», ты меня знаешь. Скажи, что он тебе пообещал?

— Напрямую ничего, намекал на повышение по должности и очередное звание. Но это знаешь, намёков я столько за свою службу слыхал… Если б половина сбылась, я б уже министром был.

— А хочешь ты чего? Только давай реально, министром я тебя сделать не смогу. Пока, по крайней мере.

— Ну, как обычно… — мнётся он. — Только здесь… опасности больше. Риск большой. И, опять же, смотря что надо…

— Надо на Печкина вашего компромат.

— Печёнкина, в смысле?

— На него, да, а то больно он много думает о себе родимом. Погоди минутку, я сейчас.

Я выхожу с кухни и иду в спальню, залажу под свой письменный стол, сдвигаю отвёрткой плинтус и поддеваю кусок половицы. Там у меня оборудован небольшой тайник. Понятно, что опытному человеку найти его не представляет труда, но за неимением в квартире другого, использую этот. Тут много не держу, так, кое-что на экстренный случай, вроде вот этого.

Достаю три пачки сотенных и возвращаюсь на кухню. Кладу деньги на стол и сажусь на табуретку. Одну пачку двигаю к обалдевшему Баранову, а две оставляю у себя.

— Одна пачка сейчас, — говорю я, — две в случае успеха дела. Десяточка — аванс. Ну, и страховка. Если вдруг, просто мы должны все варианты предусмотреть, правильно? Так вот, если вдруг что, этого тебе хватит на начало новой безбедной жизни, плюс у тебя уже солидные накопления имеются, правда?

— Ну как… — скучнеет майор.

— Неважно, Вилен Терентьевич, твои деньги я не считаю. Если что пойдёт не так сможешь, например, в Сочи уехать, дом купить, понимаешь? Или в Юрмалу.

— Лучше в Сочи, — прикидывает он.

— Хоть в Москву. Но нужно хорошо потрудиться. Пока это главное дело всей твоей жизни. Рой так, чтобы земля во все стороны летела. Придётся делать три отчёта, по числу пачек. Первый — инфа на Печкина.

— На Печёнкина?

— Бл*дь нет, на почтальона Печкина! На Печёнкина, конечно. Всё, что касается его связей с людьми Парашютиста и Звездочёта. Второй — всё на «контору». Третий — облегчённый вариант второго, чтобы что-то твоему шефу показать, но не очень серьёзное. Это мы с тобой потом уже по результатам будем редактировать. Он пойдёт Печёнкину, позывной Печкин. Усёк?

— Да, — кивает.

— То есть мне нужен криминал и связи на всех руководителей ЛВЗ. А что кому давать, потом видно будет.

— Но мне надо будет отчитываться регулярно.

— Отчитывайся, раз надо, — разрешаю я. — А потом, когда ты закончишь этот титанический труд, будем решать с продвижением по службе. Но только ты понял? Полное досье на каждого работника ЛВЗ и полная же картина, кто за ним стоит, со всеми схемами и доказательствами.

— Надо будет членов группы подкормить.

— Подкорми, если надо. Всё под расписку, чётко и…

— Не, ну кто расписываться-то будет…

— Ну, придумай систему отчётности, просто так я бабки выбрасывать не буду. Сколоти крутую команду настоящих киллеров.

— А?

— Убийц типа. В переносном смысле. Но смотри, чтобы все висели у тебя на крючке, и чтобы ни один из них даже не думал с кем-то ещё сотрудничать.

— Ясно…

Я вбиваю в голову Баранова всё, что мне требуется. Хочу, чтобы он чётко понимал, что от него нужно, как нужно и, самое главное, чтобы сам он даже и не задумывался о том, чтобы соскочить. В общем, разговор идёт плодотворный