Кровь эльфов - Анджей Сапковский

– Нет, детка, – наконец проговорил Весемир. –Знаем, ты бы этого не сделала. Но знаем и то, что ты обязана сообщить о нейКапитулу. Давным-давно известно, что это входит в обязанности каждого чародея ичародейки. Да, вы наблюдаете за такими детьми, чтобы потом в подходящий моментсоблазнить их магией, склонить…

– Успокойтесь, – холодно прервала она. – Я нескажу о Цири никому. Капитулу тоже… Что вы так смотрите?

– Удивлены легкостью, с которой ты обещаешь хранитьтайну, – спокойно сказал Эскель. – Прости, Трисс, не хотелось бы тебяобижать, но куда подевалась ваша легендарная лояльность по отношению к Совету иКапитулу?

– Многое произошло. Война многое изменила. А битва заСодден и того больше. Не хочу утомлять вас политикой, но некоторые проблемы ивопросы, простите, вообще секретны, и я не имею права их раскрывать. Что жекасается лояльности… Я лояльна. Но можете поверить, в этом деле я могу бытьлояльной по отношению и к Капитулу, и к вам.

– Такая двойная лояльность, – впервые за вечерГеральт посмотрел ей в глаза, – чертовски трудная штука. Она редко комуудается, Трисс…

Чародейка взглянула на Цири. Девочка с Койоном сидели намедвежьей шкуре в дальнем углу холла и играли в ладушки. Игра была однообразной,оба были одинаково ловкими, ни один не мог прихлопнуть руку другого. Однако имэто явно не мешало и не портило забавы.

– Геральт, – сказала Трисс. – Найдя Цири там,над Яругой, ты забрал ее с собой. Привез в Каэр Морхен, спрятал от мира, нехочешь, чтобы даже близкие ребенку люди знали, что она жива. Что-то мненеизвестное заставило тебя поверить в существование Предназначения, в то, чтомы находимся в его власти и оно руководит нами во всех наших поступках. Я тожетак считаю, всегда так считала. Ежели Предназначение пожелает, чтобы Цири сталаволшебницей, она ею станет. Ни Капитул, ни Совет не должны о ней знать, недолжны за ней наблюдать либо уговаривать ее. Сохранив ваш секрет, я вовсе непредам Капитула. Но, как вы сами понимаете, есть тут одна загвоздка.

– Если б одна, – вздохнул Весемир. – Говори,дитя мое.

– У девочки магические способности, и ими нельзяпренебрегать. Это чревато…

– Чем?

– Неконтролируемые способности опасны. Для Истока и дляокружения. Окружению Исток может угрожать по-всякому. Себе – только одним:болезнью мозга. Чаще всего – кататонией.

– Тысяча дьяволов! – после долгого молчанияпроговорил Ламберт. – Вот слушаю я вас и думаю: кто-то тут уже явнотронулся умом, того и гляди, начнет угрожать окружающим. Предназначение, Истоки,чудеса, невидимки… Ты не перебарщиваешь, Меригольд? Она что, первый ребенок,которого приволокли в Замок? Никакого Предназначения Геральт не нашел, простоотыскал очередного осиротевшего и бездомного ребенка. Мы научим ее пользоватьсямечом и выпустим в мир, как множество других. Согласен, никогда раньше нам недоводилось тренировать в Каэр Морхене девочек. Были у нас с Цири проблемы, мысовершали ошибки, и хорошо, что ты нам на них указала. Но не переусердствуй.Она не так уж неповторима, чтобы падать пред ней на колени и воздевать очигоре. Мало, что ли, кружит по миру баб-воительниц? Уверяю тебя, Меригольд, Циривыйдет отсюда ловкой и здоровой, сильной и способной управляться с житейскиминевзгодами. И, ручаюсь, без всяких там кататоний и других падучих. Если,конечно, ты не внушишь ей чего-нибудь такого.

– Весемир, – Трисс повернулась в кресле, –вели ему замолкнуть, он мешает.

– Мудришь, – спокойно сказал Ламберт, – аведь еще не обо всем знаешь. Гляди.

Он протянул руку к камину, странно сложив пальцы. В каминезагудело и завыло, пламя вскипело, поленья раскалились, взорвались искрами.Геральт, Весемир и Эскель беспокойно посмотрели на Цири, но девочка не обратилавнимания на эффектный фейерверк.

Трисс скрестила руки на груди, вызывающе глянула на Ламберта.

– Знак Аард? Хотел меня удивить? Таким же знаком,утроенным концентрацией, усилием воли и заклинанием, я могу мгновенно выкинутьполенья из камина, да так высоко, что тебе они покажутся звездами.

– Ты-то можешь, – согласился он. – А вот Цири– нет. Она не в состоянии сложить знак Аард. И вообще никакой знак сложить не всостоянии. Пробовала сотни раз, и… ничего. А ты прекрасно знаешь, что для нашихЗнаков требуется минимум способностей. Получается, что у Цири нет даже их. Онасовершенно нормальный ребенок. У нее нет и признака магических возможностей,она типичный антиталант. А ты нам плетешь сказки об Истоке, пытаешься напугать…

– Исток, – холодно объяснила Трисс, – неконтролирует своих умений, они ей не подчиняются. Она – медиум, что-то вродепосредника. Бессознательно контактирует с энергией, бессознательно еепреобразует. А когда пытается взять под контроль, когда прикладывает усилия,как, например, при попытках сложить Знаки, у нее ничего не выходит. И не выйдетне только после сотни, но и после тысячи попыток. Это типично для Истока. Новот наступает момент, когда Исток не прилагает усилий, не напрягается, сидитсебе спокойненько, размышляет о манной кашке либо о колбасе с капустой, играетв кости, «любится» с кем-то в постели, ковыряет в носу… и вдруг что-топроисходит. Например, пламя охватывает дом или вспыхивает полгорода.

– Преувеличиваешь, Меригольд.

– Ламберт, – Геральт отпустил медальон, положилруки на стол, – во-первых, не называй Трисс «Меригольд», она не разпросила тебя. Во-вторых, Трисс не преувеличивает. Я собственными глазами виделв деле Цирину мамочку, принцессу Паветту. Поверьте, было на что посмотреть. Незнаю, была ли она Истоком, но никто и не подозревал о ее способностях, пока оначуть было не развалила королевский замок в Цинтре.

– Выходит, надо согласиться, – сказал Эскель,зажигая свечи в очередном подсвечнике, – что у Цири это вполне может бытьнаследственным.

– Не только может быть, – сказал Весемир, – аопределенно есть. С одной стороны, Ламберт прав. Цири не способна складыватьЗнаки. С другой… Все мы видели…

Он замолчал, глянул на Цири, которая радостным пискомотмечала только что одержанную победу. Трисс видела улыбку на лице Койона и несомневалась, что тот просто поддался.

– Именно, – насмешливо сказала она. – Видели.Что вы видели? При каких обстоятельствах? А вам не кажется, парни, что пришловремя поговорить откровенно? Черт побери, повторяю, я сохраню тайну. Слово даю.