Будь у меня твое лицо - Фрэнсис Ча

– Привет!

– Привет, – отвечает молодой человек. – Знаете, я волнуюсь. Я впервые встречаюсь с друзьями Михо, хотя мы столько времени вместе!

Владелец приносит пластиковый стул, и Ханбин слегка задевает его ногой, прежде чем сесть.

– Занятное местечко… – Он бодро озирается. Его энергичность – как глоток свежего воздуха: остальные в этом баре выглядят так, словно всю неделю жизнь их жестоко пинала.

Мы быстро знакомимся – имена, ничего больше. Молодой человек заказывает еще соджу и спрашивает у Михо:

– Над чем ты работала сегодня?

Она рассказывает, как целый день рисовала на стекле. Ханбин слушает действительно увлеченно, и мне это нравится. Даже не вспомню, когда в последний раз мужчина спрашивал меня, как прошел мой день, а потом внимательно слушал ответ, пусть даже и не очень интересный. Нами тоже смотрит на Михо и Ханбина искоса, но с очевидной жадностью. Только ее привлекают не слова, а то, как за разговором двое повернулись друг к другу и слегка подались навстречу.

– Знаешь, у мамы есть очень хороший знакомый художник, у которого своя студия по росписи стекла в Пхаджу, – говорит он Михо. – Я был там. Тебе бы понравилось. Почему бы нам на следующей неделе не поехать туда? Посмотришь его работы… Он так хочет произвести на маму впечатление, что будет рад поводить тебя по студии.

– Но что скажет твоя мама? – Михо выглядит смущенной. – Мне бы не хотелось, чтобы она думала, будто я пытаюсь воспользоваться связями твоей семьи.

– Все нормально, я попрошу ее помощницу все устроить. Положись на меня. Она знает, что мне там очень понравилось.

– Может быть, – взволнованно отвечает Михо, затем зевает, потирая глаза, и темные круги под ними становятся еще темнее.

– Ты же голодна, – спохватывается Ханбин. – Эй, ты ведь ничего не ела, уверен. – Он оборачивается и машет владельцу. Тот немедленно подбегает к столику. – Поторопитесь с едой, пожалуйста!

Владелец кланяется, улетает на кухню и тут же возвращается с кимчичжоном. Ханбин своими палочками кладет Михо порцию на тарелку. Нами в восторге: она не отрывает от пары глаз, продолжая сосать свой леденец темно-красного цвета.

– Ты не знаешь меры. Ты просто надорвешься, если не будешь есть. Невозможно работать на пределе сил.

Его голос звучит мягко и нежно, и он продолжает наполнять ее тарелку. Очевидно, что ему нравится роль мистера Заботы. Затем Ханбин поворачивается и обращается ко мне:

– Она – ходячая реклама «Сникерса», тебе не кажется?

– Зато я завидую, что она может сидеть на диете, даже не замечая голода, – легкомысленно отвечаю я. На самом деле я вполне серьезна.

Он смеется и, взяв телефон, с минуту с кем-то переписывается.

– Сон и Уджин хотят пойти в караоке, – наконец сообщает он Михо. – Они недалеко, скажу им, чтобы ждали нас в «Чемпионе».

Михо кивает, продолжая с элегантной свирепостью есть.

– Вы ведь тоже пойдете? – Ханбин обращается к нам с Нами.

Мы киваем. Ура, нас ждет бесплатная пьянка. Этот парень вряд ли догадывается, каким будет его счет, но он из тех, кто способен отдать кредитку не глядя. А Михо столько не пьет. Какая потеря.

* * *

В караоке к нам присоединяются друзья Ханбина, и начинается веселье. Они оба юхаксен – богатые детки, которые учились в Америке в старшей школе и колледже. Мне нравятся юхаксен – обычно эти ребята любят экспериментировать в сексе, ведь они насмотрелись американского порно. Порой оно вызывает смех, порой впечатляет, а в центре внимания часто – удовольствие женщины, которое измеряется громкостью ее стонов.

Нами дурачится: сняла свитер, и сквозь белую блузку с короткими рукавами видны груди. Они подскакивают, стоит ей засмеяться. Разумеется, мальчикам такое шоу по вкусу, и они нарочно выбирают быстрые песни, чтобы потанцевать с ней. А спиртное льется рекой.

Михо уже спит в углу, от двух стаканов ее щеки порозовели. Думаю, из-за этого Нами и почувствовала себя свободнее. Она хватает микрофон и заказывает самую горячую песню года в женском исполнении – конечно, она помнит каждую деталь, да еще и танцует. Забавно, как блестят ее глаза. Уверена: исполняя эту песню на работе, она не выглядит такой счастливой.

Около трех часов ночи мне начинает хотеться домой. Ханбин давно уснул на своем стуле, поэтому я машу рукой Нами с мальчиками и тащу Михо в такси. На следующий день я сплю до обеда и просыпаюсь с головной болью.

* * *

Рабочая неделя проходит как в тумане. Не знаю, почему, но в последнее время я страдаю от диких похмелий, хотя раньше переживала их легко. А еще Брюс перестал заходить – возможно, из-за приближающейся помолвки, а может, я просто ему надоела. Нет, у меня не было иллюзий насчет наших отношений. Случаются клиенты и поприкольнее, и побогаче, и я не идиотка. Да, всякий раз он выбирал именно меня. Да, в хорошем настроении давал мне приличные суммы, чтобы я «купила себе что-нибудь красивое». Но все это явно не из-за каких-то особенных чувств. Даже когда мы ужинали при свечах, он мне не улыбался. А добираясь до номера, мы зачастую уже были слишком пьяны, и потому просто смотрели телевизор, и затем засыпали вместе. Думаю, это я в нем больше всего и ценила – мне нравилось спать, когда он клал на меня руку.

Я молюсь хоть о парочке легких ночей, но мне не везет: что ни клиент, то безумный пьяница, заставляющий девушек пить за компанию, вместо того чтобы просто подливать ему спиртное. Достается не только мне – в наихудший вечер к десяти часам другие девушки тоже уже никакие. Клиент, который заставляет всех напиваться, обычно даже не платит – или это не особо желанный гость на вечеринке. Меня такие бесят: если ты не тратишь деньги и тебе не лижут задницу, лучше закрой рот и слейся со стеной. Я едва сдерживаюсь, когда какой-нибудь страшный дохляк из толпы прилипал заставляет меня пить. «Зачем тратить на меня такие дорогие напитки?» – говорю я, изображая смех. Но он с бешеными глазами настаивает: «Пей! Пей! Пей! Пей!» и я растягиваю губы в улыбке, прежде чем с глубоким выдохом опрокинуть в себя спиртное за его здоровье.

Так что когда Нами приглашает меня выпить в субботу, я отвечаю, что не хочу никуда идти из-за головной боли. Зато она может заявиться сама, если только захочет.

«Михо-унни[19] дома?» – пишет она.

«Нет».

«А скоро будет?»

«Она вышла сегодня из дома довольно поздно, поэтому, скорее всего, нет», – пишу я ей в ответ с небольшим раздражением.

Несмотря на уверения, что я не буду пить, Нами приносит несколько бутылок соджу и коробку жареных куриных крылышек – со словами, что если я не хочу, могу не пить, соджу она взяла для себя. Нами продолжает нервно озираться, пока я не срываюсь на нее и не прошу наконец перестать меня раздражать.