Ранчо - Даниэла Стил

– Здравствуй, милая. – Мэри Стюарт попыталась скрытьсвое состояние: Алисе ни к чему знать, какую боль причинил ей отъезд Билла.Горя хватает и без жалоб Мэри Стюарт на несчастный брак, тем более роднойдочери. – Как Париж?

– Красота, жара, романтика... – Последнее слово – новоев ее лексиконе.

Мэри Стюарт улыбнулась: быть может, в жизни дочери появилсяновый мужчина? Уж не француз ли?

– Можно спросить, почему? – осторожно спросила она,заранее улыбаясь.

– Потому что Париж – это так замечательно! Я егообожаю. Не хочу отсюда уезжать.

Но ей все равно придется это сделать: когда Мэри Стюартприедет в Париж, она съедет с квартиры.

– Не могу тебя за это осуждать, – ответила мать, глядяв окно кухни на Центральный парк. Он тоже был зелен и смотрелся неплохо, но обезнали, сколько там грязи, преступников и бродяг. Это определенно не Париж. –Жду не дождусь, когда мы увидимся. – Ей не хотелось вспоминать отъезд Билла.Наверное, за час он успел добраться до аэропорта, но вряд ли позвонит. Сказатьему все равно нечего, к тому же она его смутила, когда не смогла скрытьчувства.

Алиса уже давно молчала, а мать даже не замечала этого.

– Ты подготовилась к поездке? – Мэри Стюарт просиладочь подобрать карты для предстоящего путешествия. Эта часть хлопот былавозложена на Алису. Остальное взяла на себя фирма Билла. – Ты раздобыла картуПриморских Альп? Я слыхала о чудесном отеле в пригороде Флоренции. – Дочьпо-прежнему молчала. – Ты меня слышишь, Алиса? В чем дело? Что-то случилось?

Что происходит? Влюбилась? Плачет? Но когда Алиса сноваподала голос, Мэри Стюарт поняла: дочь спокойна, просто испытывает смущение.

– Мам, у меня проблема... Господи, только не это!

– Ты беременна? – Ей еще не было двадцати, и МэриСтюарт предпочла бы избежать такого осложнения, но если так случилось, матьбудет с ней рядом.

Алису ее предположение повергло в шок.

– Ради Бога, мам! Нет, конечно!

– Тогда извини. Откуда мне знать? В чем же твояпроблема?

Алиса набрала в легкие побольше воздуха и затеяла длинный,путаный рассказ – вроде тех, которые сочиняла в третьем классе, – не в силахостановиться. Наконец до Мэри Стюарт стало доходить. Несколько друзей дочерисобираются в Нидерланды и хотят захватить ее с собой. Редкая возможность! Потомони побывают в Швейцарии, Германии. Останавливаться будут у друзей или вмолодежных пансионах. Под конец переедут в Италию, где Алиса раньше намечала сними встретиться. Алиса считала, что это просто фантастика.

– Звучит действительно фантастично. Ноя по-прежнему непонимаю, в чем твоя проблема.

Алиса вздохнула; иногда мать медленно соображает, но всеравно делает это куда быстрее отца.

– Они уезжают уже на этой неделе и собираютсяпутешествовать два месяца, прежде чем мы встретимся на Капри. Я бы уже теперьсъехала с квартиры и присоединилась к ним, вот только... – Она замялась.

Мэри Стюарт все поняла: дочь больше не хочет кататься поЕвропе с матерью. Понять ее, конечно, можно, но Мэри Стюарт была разочарована.В ее жизни не осталось ровно ничего. Она так ждала это путешествие, надеялась,что поездка с дочерью, теперь единственным ее дитя, исцелит ее.

– Ясно, – тихо проговорила Мэри Стюарт. – Не хочешьехать со мной. – Тон ее был резок, даже слишком.

– Вовсе нет, мам! Я обязательно с тобой поеду, еслитебе по-прежнему этого хочется. Просто я подумала... Редко предоставляетсятакой шанс. Но мы, конечно, сделаем так, как ты захочешь. – Алиса стараласьбыть подипломатичнее, но видно, что дочь сгорает от желания поехать с друзьями.Нечестно препятствовать ей в этом.

– Заманчиво!.. – великодушно произнесла мать. – Думаю,тебе надо соглашаться.

– Ты не шутишь? Нет, ты серьезно? Правда? – Казалось,она превратилась в маленькую девочку. Мэри Стюарт представила ее себе прыгающейот восторга по своей парижской квартире. – Мамочка, ты – самая лучшая! Я знала,что ты меня поймешь. Только боялась, как бы ты не подумала, что я...

Вот теперь Мэри Стюарт действительно об этом подумала – дочьвыдал голос.

– Дело в молодом человеке? – Мать улыбнулась, хотя ейстало грустно.

– Может быть... Но я хочу поехать вовсе не поэтому!Честно, это же чудесное путешествие!

– А ты – чудесная девочка. Я тебя люблю. Помни, осеньюс тебя должок – совместное путешествие. Съездим куда-нибудь вместе на несколькодней перед твоим возвращением в Йель. Договорились?

– Честное слово! – Мэри Стюарт знала цену этому слову:старые друзья, волнение и прочее.

Путешествие по Франции и Италии нужно ей самой, но дочеригораздо интереснее податься с компанией в Нидерланды. Мэри Стюарт без колебанийжертвовала собой ради детей.

– Когда отъезд?

– Через два дня. Ничего, я все успею.

Они еще поговорили о том, как она отправит домой вещи, оплатежах. Мэри Стюарт предстояло отправить ей денег. Она посоветовала дочерикупить дорожные чеки. Потом они долго обсуждали подробности путешествия, подконец мать спросила, собирается ли Алиса в Лондон.

– Вряд ли. Англия в наши планы не входит. И потом,когда я в последний раз говорила с папой, он сказал, что будет страшно занят...

Он избегал не только жену, но и дочь. Утешения в них длянего мало.

Повесив трубку, Мэри Стюарт еще долго сидела у окна, глядяна мамаш с детьми на детской площадке: дети носились как угорелые, мамашисидели на скамеечках и болтали. Она помнила, как сидела так же, как онинастолько хорошо, словно эта было только вчера. Дня не проходило, чтобы она неводила детей в парк. Некоторые из подруг вернулись на работу, она же полагала:важнее оставаться дома, и считала большой удачей, что у нее есть этавозможность. С тех пор дети выросли и оставили ее одну: дочь самостоятельноколесит с дружками по Европе, сын и вовсе удалился в вечность, где она надеетсяв один прекрасный день с ним воссоединиться. Больше ей не на что было уповать.

«Берегите их! – хотелось прошептать мамашам внизу. –Удерживайте рядом с собой, сколько будет сил».

Все быстро кончается, и ничто не длится без конца. То же и сбраком: он также может превратиться в ничто. Мэри Стюарт знала это уженесколько месяцев, но отказывалась смотреть правде в глаза. Стоило вспомнить,как он уезжал, ничего ей не сказав, как оставил ее, даже когда она призналась,что по-прежнему его любит, – и ее покидали последние сомнения. Ей даже не былодано утешения в виде догадок о другой женщине. Тут некого винить, кроме нихсамих, времени, обрушившейся на них трагедии, которую не смогли стойкопережить, кроме самой жизни, в конце концов.

Так или иначе, ее супружеству настал конец. И ничего неоставалось, кроме как привыкать к этому. На привыкание к свободе ей отведенодва месяца.