Таун Даун - Владимир Лорченков

* * *

Брюбль пропал! После переписки с Путиным решил взять паузу. Ушел в монастырь в Новой Шотландии, обдумывать планы государственного переворота и гонять лысого под одеялом с мыслями о кубинках и украинках. А может, испугался… С такого станется! Мне не до него. В Монреале потеплело, и город покрылся матрацами с ползущими по ним клопами. Многочисленные, как иммигранты. Клопы и иммигранты – две самые большие диаспоры Монреаля. И чтобы избавиться от одной, город прибегает к услугам второй. Все грузчики – приезжие. Мы нужны Монреалю разгребать его говно. Приезжие – как аборт. Их никто не хочет, но без них в некоторых обстоятельствах не обойтись. Квебек стремительно стареет. Народ бежит в теплые края. И правильно делает! Какой же человек в здравом уме станет жить в месте, где зима длится полгода и яйца на морозе звенят, как серебряные колокольчики. А в прошлом году зима побила рекорд. Длилась 14 месяцев! Да-да, на 2 месяца дольше года! Задумаешься! Поэтому, как только теплеет, правительство Квебека издает два указа: об откапывании из сугробов насмерть замерзших иммигрантов с последующей отправкой тел на северные территории, подкармливать чаек… и о наборе… о новых квотах! Новые места для приезжих со всего мира! Иммигрантов заманивают в Квебек так же, как вербовщики короля Пруссии – в армию старого Фрица. Приезжай! Тебя ждут генеральские погоны. Маршальский жезл. Богатства, наконец! О палках и ранениях умолчим… Вот идиоты и едут. Включая меня! Те, кому не посчастливилось уже приехать, по весне меняют квартиру. Меняют мебель. Причина, конечно, не богатство и желание приобрести новый диван. Старую мебель облюбовали клопы. Они тут везде! Матрацы шевелятся. Шкафы сами ходят из-за клоповьих и тараканьих ножек. Телевизоры обращаются в труху из-за жучков-древоточцев, мутировавших в кинескопоточцев. В Северной Америке… Канаде… всем нужно ассимилироваться, интегрироваться. Даже паразитам! Колорадские жуки здесь меняют окрас на бело-синий, черные полоски меняются на красные кленовые листочки и белые лилии. Попугаи начинают болтать по-французски. Но и английский не забывают. Берут уроки в университете McGill. Крысы толерантно относятся к мышам. Львы пасутся на одном лугу с оленями. Дальнейшее можно прочитать в «Гид Квебека: как выжить и интегрироваться. Пособие для иммигрантов». Виталик, мой напарник, как раз подтирается таким, когда мы с другим Виталиком, Солнцеедом, несем комод. Виталики – антагонисты. Виталик первый все время жрет и срет. Подтирается всем, что бог на руку пошлет. Прямо юный Пантагрюэль! Поймает котенка – и котенком по сраке пройдется. Виталик как-то раз даже умудрился на подтирку картину пустить! Прямо вот так и сделал: дождался, пока хозяева из квартиры выйдут, вытащил холст из рамы, помял и подтерся. Потом опять холст натянул. Творец! Все равно, объяснил, современное искусство такое, он читал в какой-то газете… кажись, «Экспресс-газета»: как будто дерьмом руку помазали, а потом по холсту похлопали. И ведь прав оказался, стервец! Клиент ничего не заметил, совсем ничего… Кстати, о руках. Их, как я уже говорил, Виталик не моет, брезгует. Ведь известно отлично, какие нечистоплотные свиньи все эти «кваки»… Потомки ссыльных и проституток! Бабы уборкой не занимаются. В чем-то он прав. Ничего грязнее квартир квебекцев я не видал. Ну разве что индусы. Но те – вне конкуренции! Грязный, как индус, как говорят свиньи. Вернемся к квебекцам. В их квартире мы тащим с Виталиком-Солнцеедом комод, пока из туалета раздается протяжное мычание. Будто бурлаки баржу тянут! Стоны Виталика-сруна… В этом он – чемпион! Как-то умудрился обгадить четыре туалета в четырех квартирах. Это была перевозка на длинную дистанцию, клиент заезжал по трем адресам. Несмотря на свое постоянство в деле посещения унитазов в каждой квартире, где мы бываем, – кажется, он обосрал весь Монреаль, – Виталик не худеет. Упитанный, прилизанный, шустрый, как проводник поезда «Кишинев – Москва». Да он проводником и был! Химичил там, сям… Все что угодно, только бы не работать! Как у молдаван принято – палец о палец не ударить. И много слов о своем трудолюбии. Как пчелы! Но пчелы хотя бы медом срут, чего о Виталике не скажешь. Увы. Но хватит о нем, с ним у нас еще впереди целая «Одиссея», и где-то там, на страницах ее, Виталика пожрала Харибда, а пока… Пока я в «Илиаде». Моя Троя пылает! Ахилл погиб, когда сорвался с балкона с диваном в тонну весом. Гектора раздавил холодильник. Парис заработал грыжу при переноске сейфов и отсиживается дома. Кассандра плачет, потому что руки ей залепили скотчем, а голову – пыльным защитным одеялом. Мой конь с утра сломался, потому что пробег его уже 400 тысяч километров, и тормоза не работают, и выезжали с заблокированной парковки мы три часа. За них не заплатят. Троя же в огне! И вот, пока в захваченном Илионе на покоренном толчке покряхтывает захватчик, мы с Солнцеедом влачим на улицу шкаф окровавленным Ахиллом. Полки, конечно, забиты всякой всячиной. Клиенты страх как боятся переплатить за бесполезную, как им кажется, беготню грузчиков. Осла нужно нагрузить! Все вещи – и всегда – с сюрпризом. В шкафах и комодах – секция с вещами и свинцовыми слитками. В холодильнике – тонны окаменевшей жратвы. Унитазы – с кучами дерьма. В чемоданах – гири, гантели, велосипеды… беговые дорожки… Тоже встречаются! Иногда в стиральную машинку кладут книги. В посудомойке клиент как-то забыл десяток кирпичей… Как зачем? А баланс?! Конечно, все это сыпется, падает, разбивается. Осыпается славой минувших царств. Зеркальная этажерка исчезает быстрее, чем величие Римской империи в масштабах вечности. Пф, и нету. Но клиентам плевать. Солнцееду тоже. Высокий, с лошадиным лицом и короной на голове – он сам ее сплел, заверил он меня – из проволоки трех цветов. Фиолетовая, золотистая и красная. Корона открывает над аурой Солнцееда отверстие, закрывшееся из-за неправильного образа жизни, говорит он мне. Вкратце жизнь его выглядела так, объясняет он: мрак, невежество, два литра каждый день, работа инженером на заводе «Счетмаш» в Кишиневе. Потом – срыв! Ну то есть просветление. Попытки масонов, владеющих миром и Интернетом, упрятать Солнцееда в сумасшедший дом, чтобы оттуда он не смог донести до людей правду. Но и в дурдоме наш пророк не растерялся! Сплел корону, выработал собственное учение. Почище Будды! Гаутама щенком оказался против него, Виталия-Солнцееда. В чем состоит основа учения Виталия? Во-первых, нельзя есть. Ничего и никогда. Во-вторых, нельзя пить. Вода – это еда. Человек может и должен… обязан просто!.. питаться солнечной энергией. Вот, кстати, не хочу ли я попробовать? Виталик-Солнцеед отламывает лучик света, упавший в коридор вонючего дюплекса. Хрустит с аппетитом… Предлагает мне. Отказываюсь. Конечно, как и всякий другой, кого я повстречал в этом городе-обманке… на этой королевской горе… Солнцеед – обычный самозванец и лгун. Как и я! Болтая о вреде еды, он часами пропадает в кабине грузовика со щеками, набитыми, как у хомяка. Жрет тоннами финики и инжир. Постоянно пьет как верблюд. И все это – с постной рожей, с лицемерным почмокиванием, глазками-монетками. К тому же святоша старается не носить тяжестей. У него от них, видите ли, закрывается чакра. Какая и где, Солнцеед не уточняет. Часами он стоит внизу, у грузовика, на котором перевозят вещи, и смотрит на них словно бы в благоговейном ужасе. Как богомол – на самку богомола или астролог – на гороскоп с предсказанием своей неминуемой смерти. К философии, истории, культурам и почему-то педерастам Виталий Солнцеед питает трудно объяснимую ненависть. По его версии, люди начинают трахаться в задницу из-за мертвой еды. Пицца, чипсы, сладкая газировка… Вот так! Выпил «колы», стал содомитом! С артистами сложнее… По версии Солнцееда, все эти Платоны – которых он, впрочем, не читал, не до того было в психбольнице! – только вредят, делают путь к просветлению более извилистым, трудным. А всего-то и надо: не есть, сплести корону из проволоки и слушать, чего говорит он, Виталик-Солнцеед. А что он говорит? Берите, парни, вещь самую тяжелую, пока я придумаю, как нам ее в грузовик поставить. От такого просветления у кого хочешь грыжа вскочит. Но сегодня у Солнцееда – не самый счастливый день. С Виталиком-Проводником долго волынить не получится. Тот сам – игрок на волынке еще тот. Понимая это и что придется целый день работать, а не сказки про духовное перерождение в коридорах с соплями – у него из носа вечно течет – развешивать… Солнцеед нервничает! Виталик-засранец в туалете – тоже. И, как водится, свою неприязнь сугубо производственную… техническую… маскируют они расхождением эстетическим. Еще бы! Не сказать же честно: ненавижу тебя за то, что ты не хочешь за меня работать! Вот в ход, словно в международной политике, и идут всякие грязные фокусы: Саркози, Обама, рост доллара, симпатии к республиканцам, мнения относительно закона о гражданстве в Эстонии, расхождения позиций относительно соблюдения прав национальных меньшинств в Молдавии… Все что угодно, кроме правды! Все – даже грузчики сраные – лицемерят и прикрываются многозначительной болтовней, хотя речь всегда в разговоре идет о вещах простых, как две копейки: убей или умри, съешь или будь съеденным, вкалывай или заставь делать это других. Единственный, кто работает в нашей «тройке», – я. Слишком добродушный, слишком погруженный в себя. Сначала это удивляет, после раздражает. Оба Виталика косятся на меня. От одного воняет говном, от другого – показным благочестием и фальшивым солнцем. Оба такие разные. Как два карикатурных фрица с рисунков Кукрыниксов. Толстый Ганс и тощий Фриц. Слава богу, есть и точки соприкосновения. Педерасты и международная политика, например! Пока оба Виталика с темами разделываются, я ношу коробки. Набиты – словно дрофы каменьями. До свинцовой тяжести в животе. Конечно, коробки рвутся. Клиент – дебильного вида англофон с женой-мулаткой лет 50. Негодует, роняет слюни… Он и в самом деле дебил, в медицинском смысле этого слова. Отстает в развитии. Но где-то в его пораженном мозгу сохранился маленький участок… Лоскуток! Он отвечает за математические расчеты и напряжение в электролиниях, бегущих по Квебеку от местной электростанции, как вены по телу. Поэтому дебил, который себе сраку подтереть не в состоянии, работает инженером. Целый день сидит и щелкает пультом. Цифра раз, цифра два… Огонек… Электричество бежит как миленькое. В остальном наш дебил несостоятелен. Не умеет мыть посуду, писать от руки. Даже бабу трахнуть и то не может! Об этом нам его баба и рассказывает, нисколько не смущаясь. А зачем? Мы для них, как рабы для римлян. Говорящие вещи. Часто клиент и нужду не стесняется перед тобой справить… Чего уж говорить про поговорить. Мулатка признается нам, что окрутила дебила ради денег. Сама она стояла на кассе в «Макдоналдсе», сын у нее самой тоже дебил… А вот и он! Лежит на диване, играет в компьютерные игры. Нет, так на диване и понесем, а иначе за что она нам деньги платит? Полный сервис! Это понятно… Больше всего полный сервис любят социально уязвимые слои населения, выходцы из бедноты. Одним словом – черные. Компенсируют 500 лет рабства, слышат символический звон оков Африки. Жаль лишь, я из Молдавии, и рабов у нас отродясь не было. Ну кроме нас. Иначе хоть пострадал бы за дело… Дебил-хозяин увлекает меня в подвал, показывает с таинственным видом кусок серого пенопласта с кусочками красных и синих бумажек… Какие бумажки?! О чем я?! Да это же башня Гендальфа из саги о Властелине Колец! Он большой фанат Толкиена, наш клиент. Он своими руками вырезал из пенопласта башню. И окна! Ну конечно, бумажки, но по сути-то – окна. А теперь поглядим… За окнами – фигурки гоблинов и эльфов. Он сам вылепил их из пластилина! Как я нахожу Энду, королеву эльфов? Вдул бы такой? Не путать эльфов с гвельфами. Как мне ее платье, сиськи… Он даже маленькую манду ей вылепил. В пропорции! Измерил жену – рост, вес, размеры манды, разделил все… Извлек квадратный корень, произвел манипуляции с кубическим уравнением. Вынул корень, спрыснул мирамистином. Баба-то у него из бывших «плечевых», на кассе стояла днем и у туалета ночью, кто знает, сколько корней в нее проросло. В общем, разделив размеры жены на размеры фигурки и сделав еще кое-какие подсчеты, он определил размеры манды фигурки королевы эльфов. Нет, манда не видна. Я что, извращенец какой-то? Он одел королеву в платье, а манда – под тканью. Все как и полагается. Все – как в жизни. Все по-настоящему. Теперь я должен идти работать. Он оказал мне большое доверие… Показал свою поделку. Он к иммигрантам относится без предрассудков. Я же иммигрант? Оно и сразу видно, по роже… Ну ладно, мне пора работать. А он тут в подвальчике, помастурбирует. В смысле, – спрашиваю. А в прямом! Подрочит, погоняет лысого, потрет шкурку, передернет затвор. Чего тут неясного? А, простите… Там история отдельная! Супруга относится к нему несколько предвзято. Короче, бьет! Берет в руки тапок и шлепает по голове. Иногда может и половником по лысине заехать. Считает его умственно неполноценным. Дебилом! Третирует! Говорила ему мама, почтенная пожилая дама, с которой он жил до своих пятидесяти семи, до того, как сошелся с Дженни, сучкой этой черножопой… После этого мама и умерла. Сожгли ее в крематории Монреаля – одном из – и пепел закопали на старом кладбище у Ботанического сада. Сейчас-то он понимает, что мамаша скончалась не просто так. Прямо сгорела! А было ей всего девяносто три. Девчонка по меркам Канады! Не обошлось тут без Дженни, без гаденыша ее великовозрастного. Восемнадцать лет, а работать не хочет! Валяется день-деньской на диване, только и делает, что дрочит да играет в компьютерные игры. Ах, совсем забыл! Кристоф – так зовут клиента-дебила – достает из штанов отросток, вялый, короткий, серый весь. Одной крайней плоти в разы больше, чем мяса. Позорище! Понимаю Джен… Так или иначе, а ему надо облегчиться. У него уже полгода секса не было! Жена дает, только когда довольна. А она никогда не довольна! В общем, он уже забыл, с чего начал. А! Ему надо подрочить, а мне надо поработать. Но раз уж у него все равно член не встает, а я внимательно слушаю, то почему бы нам не потратить время более продуктивно… с толком? Заключим сделку! Дженна, сука тупая, опротивела ему до тошноты. Хуже всего, что она спит со всеми соседями. Даже когда в город выбирается, умудряется наспех кому-нибудь в IGA[54] отсосать. Такая ему не нужна. Но развод она ему не дает. Она ради денег его охомутала… Охмурила! Права была мамочка. Примечательно, что член у него всякий раз полувстает, только когда он вспоминает мамочку. Не обращая на это внимания, Кристоф гладит свою щетинистую гусеницу… видно, Джен просила брить, но вот уже месяц прошел. Мнет пальцами. Поглаживает. Продолжает. В общем, Дженни из своих цепких когтей его не выпустит. Как я смотрю на то, чтобы убить суку за достойное вознаграждение? Скажем, двести долларов, а? Чтобы не возникло подозрений, он оформит их как чаевые. Чеком. Само собой! Налоги с чека плачу я…