Декомпрессия - Владимир Махов

Все знают историю завоевания «Призрака», тогда еще «Принцессы Марии». Любого разбуди посреди ночи, без запинки ответит: «Вовчик во главе отряда бойцов вступил в неравный бой с многочисленными тварями, оккупировавшими лайнер и вышел победителем. Своих, впрочем, положил немало».

Были твари. И отряд был. Вот только команду в бой вел не он. Возглавлял отряд Вертухай – бывший мент. Мужик напористый, жесткий и упрямый до мозга костей. Если уж что втемяшилось ему в башку – хрен оттуда чем вышибешь. И когда все наперебой твердили ему, что лайнер под завязку набит тварями и с таким количеством людей затея обречена на провал, Вертухай сказал, как отрезал:

– Так, братки, все самое вкусное разберут. И останется нам, как шавкам, чужие объедки подбирать, – и добавил жестче, чтобы окончательно развеять сомнения: – А тот, кто не согласен, пусть валит. С пулей в башке. От меня.

После такого заявления возражать никто не решился. Вовчику с четверкой бойцов досталось левое крыло шестой палубы. Помещение бывшего казино.

С замиранием сердца ступил Вовчик вслед за Рыжим на лестницу, ведущую выше. Огромные, с пола до потолка, зеркала, завешанные по углам зеленоватой паутиной, отразили четырех людей в камуфляже, бледных, с лихорадочным блеском смертников в глазах. И Вовчика – тогда еще без единого лепестка татуировки, с длинными волосами, собранными на затылке.

Одолев первый пролет, Рыжий замер, почуяв неладное. Свет падал из разбитых иллюминаторов выше этажом, отражался от металлических поручней и зеркал. Было тихо и только осторожный шорох, словно кто-то царапал острым по шероховатой поверхности, доносился сверху. Этот звук и насторожил бойца. Дюжий рыжеволосый парень застыл у поворота, осторожно выглядывая за угол. Он дал отмашку и Вовчик медленно двинулся правее.

Снизу, руша тишину, донеслись автоматные очереди и яростные крики. Потом все стихло и будущий хозяин лайнера решил, что ряды их основательно поредели. На этой оптимистической ноте Рыжий взмахнул рукой. Вовчик, повинуясь приказу, рванул было наверх и тут же остановился. Прямо перед ним из-за угла, под самым потолком выполз огромный, полметра ростом, краб. Перебирая длинными зазубренными ногами, он быстро скользнул вниз. Недооценивать их мог только тот, кто не видел, как молниеносно они двигаются.

Вовчик видел. Он выпустил автоматную очередь и, конечно, промазал. Краб бросился ему под ноги, щелкнув клешней в опасной близости от икроножной мышцы. Только Брекету, идущему следом, Вовчик был обязан тем, что не подрезали ему сухожилие. Точным выстрелом коренастый мужчина отбросил панцирь с отвратительно длинными ногами.

Рыжий вел огонь наверху, срезая одного краба за другим, когда Вовчик подоспел ему на помощь. В три ствола они уложили с десяток тварей. С ходу рыжеволосый парень не рискнул брать казино. Напротив, в полутьме закутка, прятался бар с уцелевшей надписью «ХХХХ». Рыжий первым двинулся туда, оставив Вовчика у входа.

Откуда, из какой дыры выползло чудовище, выше собратьев раза в полтора, неизвестно. Не ожидая подвоха, последним поднимался по лестнице худощавый парнишка лет восемнадцати, по кличке Вермут. Он закричал, так до конца и не осознав, что произошло. Когда Вовчик обернулся, то глазам его предстало страшное зрелище. Краб, поднявшийся на задние ноги, сзади атаковал парня. Чудовищными клешнями он кромсал все, до чего мог дотянуться. Из перерезанной паховой артерии фонтаном била кровь. Парень кричал, с разворота накрывая автоматной очередью все вокруг. Как он умудрился не задеть пригнувшегося Серого, осталось для всех загадкой. Вермут падал, ноги его не держали, а сзади, резал и резал беззащитное тело краб. Парень завалился набок, заливая кровью лестницу, оставляя красные подтеки на зеркалах. Подоспел Серый, срезал чудовище, откинул то, что от него осталось, к стене, бросился к раненому и попытался перевернуть тело.

Что-то орали Брекет и Рыжий. Агония сотрясла окровавленное исполосованное тело и парень обмяк.

– Тварь! Тварь! – кричал Серый, посылая пули в уже мертвого краба.

– Побереги патроны, – воспользовавшись паузой, сказал Брекет. – Пригодятся.

Так и случилось. С той лишь разницей, что пули – все, сколько их было – оказались бесполезными. Нет, бар четыре икса приготовил обычный коктейль и два десятков крабов, искромсанных, разобранных на запчасти, остались гнить среди пилонов и мягких, обитых багровым бархатом диванов.

Когда все было кончено, Рыжий пересек небольшой холл и остановился перед закрытыми дверями, ведущими в казино. Он оглянулся на Вовчика, стоявшего рядом. Подмигнул, дескать, «справимся, не боись», и первым шагнул в ад.

То, что спасения нет не только для них, но и для всех на корабле, Вовчик понял не сразу. В распахнутой настежь полутьме, среди разбитых аппаратов и перевернутых игровых столов после света не было видно ничего.

Рыжий осторожно шагнул за порог, но мог бы этого и не делать. Мог бы остаться у входа и все равно смерть настигла бы его мгновенно. Не имело значения, в каком порядке кто двигался. Не только здесь, везде на лайнере. Но грибница первым поразила Серого, идущего последним. Тонкие нити выстрелили из абсолютно пустой стены, молниеносно пробив кожу. Из рук седовласого мужчины выпал автомат. Тело его взлетело в воздух, зависло на секунду и с размаху вбилось в стену. Да так, что треснул череп, выплеснув по сторонам серое вещество.

Даже тогда Вовчик не осознал, что же конкретно им угрожает. Рыжий оказался сообразительней. Он взвыл, круша автоматной очередью все вокруг. И сквозь нечеловеческий вой его горло вытолкнуло одно слово:

– Грибница!

Он уже был мертвецом, когда орал. Грибница настигла его на бегу. Он пытался одолеть путь к выходу, через холл выбраться на открытую палубу. Если бы ему повезло, он упал бы в море с двадцатиметровой высоты и разбился. Но ему не повезло. Со всех сторон – с потолка, с пола – подцепив в полете тело растерзанного краба, в Рыжего влетели сотни, тысячи тонких нитей. Упругих, режущих кожу, ломающих позвоночник. Черные стрелы пробили его тело насквозь. Угнездились, разжимая сведенные судорогой пальцы, давившие на спусковой крючок. Вовчик видел, как змеятся под кожей темные нити – тонкие, точно повторяющие путь кровеносных сосудов, километры едва заметных хитросплетений. Крик Рыжего захлебнулся. Он повис в воздухе – еще живой, но уже мертвый.

В углу сидел Брекет – дрожащий, мало что понимающий в ожидании близкого конца. Из его рук выпал автомат, с синих трясущихся губ срывались бесчисленные «нет-нет-нет-нет».

Лайнер ожил. Вовчик чуял это. Шестым чувством, поселившимся в нем с тех самых времен, когда он впервые столкнулся с грибницей. Беспорядочную стрельбу сменили крики, потом установилась кратковременная тишина – и все понеслось по кругу. Так будет продолжаться до тех пор, пока не погибнут все. Хотя смерть в данном случае понятие относительное. Иногда грибница убивает сразу и тогда от человека со временем не остается ничего. Совсем. А черные стрелы втягиваются внутрь того, из чего возникли. Но чаще жертве оставляют жизнь. Тончайшие нити пробивают кожу, змеятся, повторяя путь, проторенный кровеносными сосудами. Они сокращают сердечные мышцы, принудительно вентилируют легкие, питают мозг. Человек существует весь отмеренный ему срок, воспринимая окружающее пространство и не в силах пошевелиться. Месяцы, годы не в силах даже свести счеты с жизнью.