Очень приятно, Вила́ры - Леони Вебер

И он ушел к гостиную, нашептывая сам себе, как же его все бесит. Я улыбалась, довольная своей хитростью.

Следующие дни проходили по одинаковому сценарию. Перед сном отец приходил ко мне и радостно заявлял, что перекрыл обогреватель. Я кивала, а на утро рассказывала ему, как же мне было холодно ночью. Мы ссорились, и все начиналось сначала.

За это время мне в голову пришла мысль, что, возможно, он не держит меня за полную дуру. Просто батька использует что-то вроде плацебо: уверяет сам себя, что ночью у меня не работает обогреватель, и от этого спит крепче и спокойнее.

Но в тот вечер на пятый день нашего молчаливого соревнования, или дурости, даже не знаю, как это назвать, начало происходить нечто странное.

Сначала ничего не предвещало беды. Отец смотрел свое вечернее телешоу, в котором компания молодежи на шикарной вилле выясняла отношения, и громко смеялся. Я сходила в душ, а когда вернулась, папа удивленно повернулся ко мне.

– Ты что, мылась?

– Ну да, я же мимо тебя прошла.

– Я не заметил, – и он снова уставился в телевизор.

Позже мы ужинали в кухне. Едва мы уселись за стол, как отец вскочил и чихнул:

– ХАПЧАААА!

Я потерла пальцами уши, в которых зазвенело, заметив, что про себя говорю как мама: «Да чтоб ты сдох!».

Мы вдвоем убирали посуду, и тут я почувствовала щекотку в носу. Я изо всех сил старалась ее не подавить, еще сильнее разжечь, почти не дышала, и у меня получилось! Я чихнула на всю кухню, как отец.

Он подскочил и закричал свой обычный набор слов:

– Дерьмо! Как же ты меня достала! Дура! Как же я буду рад, когда ты от меня свалишь!

Давясь от смеха, я засунула последнюю вилку в ящик и убежала к себе.

Перед сном папа вошел ко мне и сказал то самое неожиданное.

– Ты представляешь, я не могу перекрыть у тебя отопление, потому что для этого мне придется выключать все электричество в доме!

Я вспомнила, что сегодня днем он бегал из кладовой в комнату и тихо матерился. Вот оно что! Проверял свои теории.

– Да ты что, правда? – я не удержалась от саркастического тона. Батька его, конечно, не понял.

– А ты что, об этом знала? – спросил он.

– Конечно нет, что ты, – попыталась искренне ответить я.

Отец долго рассматривал печку, подозрительно поглядывая на меня, словно я могла силой мысли ее включать и выключать.

– Вот дерьмо, что-то пошло не так! Как же мне быть?!

Он ушел спать, и на этом эпизоде в нашей борьбе наступило затишье, в смысле, папа больше не поднимал тему отключения обогревателя.

Квартирный вопрос

Мы с отцом несколько забросили решение нашей проблемы с покупкой квартиры. Меня крайне утомило его упрямство и крики в стиле: «Я все покупаю для себя, мне пофиг на твое мнение!». А папу истязали мысли о трате денег, поэтому он почти месяц не поднимал тему жилья. Но вот, в начале весны батька нашел в газете объявление о продаже хорошей квартиры за относительно недорогую цену.

– Завтра поедем по этому адресу, посмотрим, что там за дом и квартира. Главное – не заблудиться! – сказал отец.

Услышав это, я заволновалась. Во-первых, потому что мы бы обязательно заблудились, и папа обвинил бы во всем меня, как происходит всегда, когда мы едем в новое место. Во-вторых, я так и не поняла, готова ли эта квартира или еще строится, потому что ждать полтора года в селе, как предлагал отец в последний раз, я не собиралась. Я постаралась унять свое возбуждение, потому что сразу поняла: все пройдет очень непросто. Батька найдет сто причин, почему нельзя купить эту квартиру, и, как всегда, будет сам себе противоречить. Это, к слову, его любимое занятие. Например, недавно произошла такая ситуация.

Я накрывала на стол к обеду и достала из шкафчика стакан для себя. Увидев это, папа гневно закричал:

– Ты поставила стакан только себе, а мне, по-твоему, не надо? Господи, какая же ты эгоистка, я еще таких не встречал!

На следующий день я поставила стакан и отцу. На что он отреагировал так:

– Нафига мне этот дурацкий стакан, я не хочу пить!

Я спешно убрала стакан назад.

Короче говоря, я предвидела некоторые сложности в этой поездке. Но никто не ждал такого ужаса.

Мы выехали сразу после обеда, и, как ни странно, без особого труда нашли район и дом на милой, уютной улице с парком рядом. К моей радости, дом был уже почти достроен.

– Здесь вполне неплохо, – сказал отец, когда мы обошли вокруг здания и подошли к входной двери. – И он почти закончен.

– Да, мне тут нравится.

– Возможно, я куплю тут квартиру, – папа решительно вошел внутрь.

Мы поднялись на второй этаж, в комнату риелтора. Навстречу нам вышла молодая женщина.

– Здравствуйте!

– Здравствуйте! Я хочу поговорить с вами о квартире для моей дочери.

Женщина оглянулась на дверь позади нее.

– Понимаете, у меня сейчас встреча с клиентом. Вы не могли бы погулять где-то около часа? А потом мы с вами все обсудим.

Папе это предложение совсем не понравилось, но он кивнул и попытался улыбнуться.

Мы вышли на улицу и стали искать какое-нибудь кафе. Папе внезапно разонравилось все: район неудобный, и слишком много иммигрантов, да и кафе нормального нету.

Наконец мы зашли в какое-то заведение, которое живо напомнило мне бар «Алиби» из сериала «Бесстыжие». Здесь всем заведовала деловая женщина, за столикам и стойкой сидели мужчины-завсегдатаи, а в самом конце зала торчал явно ненормальный тип, с бородой до груди, грязными волосами и одеждой. Увидев меня, он замахал руками и заулыбался. Я сразу почувствовала себя неловко, потому что терпеть не могла бары типа «Алиби», и потому что была тут единственной девушкой.

Мы уселись за столик, заказали кофе и сок. Отец едва не поперхнулся, увидев, что стоимость напитков обошлась ему аж в шесть евро. Но потом он отвлекся, разговорившись с завсегдатаями о покупке квартиры.

Под конец нашего пребывания в баре бородатый, который махал мне каждый раз, когда я хоть на секунду ловила его взгляд, подошел к нашему столику.

– Сколько лет этой девушке? – спросил он.

– Восемнадцать, – ответил папа.

– Можно я с ней познакомлюсь?

– Да ты чё, офигел что ли, она же моя дочь! – неожиданно резво начал меня защищать батька.

– Ты не должен мешать посетителям! – закричала хозяйка бородатому.

– Так я не мешаю, я просто веду дискуссию, – и он снова повернулся