Невеста старшего брата - Адалин Черно

— Деньги здесь не при чем, — упрямо заявляю, хотя понимаю, как жалко это звучит.

— Да ну! Правда!? То есть ты любишь его, он любит тебя и именно поэтому ты соглашаешься соблазнить меня, да? Из-за большой любви? — он ни разу мне не верит. — Что вас связывает? — Максим нависает надо мной и ждет ответа, а я понимаю, что его нет.

Ни один из тех вариантов, которые я прокручиваю в голове, не подходит.

— Я не соглашалась, — кажется, я нахожу отличный ответ. — Я сказала, что попробую.

— О как удобно, правда? Я ведь сам тебя цепляю. Даже делать ничего не приходится. И так повернут на тебе, как придурок, да? Ты только улыбайся и кивай головой. Ах да, еще и дистанцию держать надо. Он ведь не сказал, что ты должна переспать, да? Только раззадорить…

— Я…

Слова застревают в горле. Я не знаю, что ему ответить. Он все разложил по полочкам. Рассортировал каждый поступок Вадима и указал мою роль в бессмысленном театре одного зрителя.

Максим смеется и садится рядом. Мы сидим так некоторое время, после чего он говорит, что отвезет меня домой и уедет. Я соглашаюсь и сажусь с ним в машину. Ловлю взглядом его уверенные движения рук, смотрю на длинные пальцы и вспоминаю его рисунки.

Подсознание выводит воспоминания, где Максим рисует на холсте. Как уверенно двигает руками и пальцами, как держит кисть в крепком захвате, как смешивает краски. Я могла часами смотреть на него, и мне нравилось видеть то, что получалось.

Он талант.

И я решаюсь задать вопрос.

— Что с твоими картинами?

— Пылятся в гараже, — Макс пожимает плечами. — В дорогих чехлах, правда, но все же.

— Ты… забросил творчество?

Он молчит. И не отвечает пока не останавливаемся у подъезда. Он паркует машину и открывает дверцу, вылезая наружу. Я проделываю то же самое и внутренне молюсь, чтобы он ответил.

Мне так нравились его картины.

И я верила, что он станет известным художником. Что его работы будут оценены по достоинству, и он сможет прославиться.

Доказать родителям, что может добиться чего-то сам.

— Я больше не рисую на холстах, — тихо говорит он. — Только на машинах. На заказ и импровизацию, если человек не знает, чего хочет. То же творчество, только за бабки.

Я не знаю, что сказать. Он делает то, что ему нравится, но он оставил свою душу вместе с красками и холстами.

— Что? — Макс подходит ближе, берет меня рукой за подбородок и поднимает голову вверх.

Так, чтобы встретиться со мной взглядами.

— Ты любил рисовать, — тихо выдаю я, хотя прекрасно понимаю, что это не моего ума дело.

— Любил. Пока не понял, что красивая мазня нахрен никому не сдалась. Всем нужны бабки, и я их зарабатываю.

Я качаю головой и даже хочу возразить, но замолкаю, встречаясь с бешеным взглядом его серых глаз. В них полыхает злость и ненависть, направленные на меня. Я чувствую, как Максим хватает меня за плечи и встряхивает.

— Что? Хочешь сказать, что не так? Что творчеству нельзя изменять? Что нужно рисовать, если требует душа?

Раз за разом он повторяет мои же слова, сказанные ему два года назад.

— Ну же, — он встряхивает меня еще раз, и я морщусь, чувствуя, как его пальцы больно впиваются в нежную кожу моих рук. — Давай, скажи, что деньги не главное! Что нужно жить так, как ты хочешь… — Макс сдавливает мои плечи все сильнее и на глаза наворачиваются слезы.

— Мне больно! — мне кажется, что я кричу, на самом же деле издаю легкий всхлип.



Лицо Максима меняется, он убирает руки, и я слегка пошатываюсь. Опасливо обхожу его стороной и отхожу на пару шагов.

— Прости, — я не жду его извинений, но он их произносит, а я лишь слабо киваю.

По щекам стекает пара одиноких слезинок, и я тут же смахиваю их. Перевожу взгляд на Максима и замечаю в его глазах налет боли.

— Ты прав. Деньги важнее, — нахожу в себе силы сказать то, что поняла за последние два года.

Разворачиваюсь и толкаю дверь подъезда. Захлопываю ее за собой и медленно спускаюсь по стенке справа. Слезы застилают глаза, и я только успеваю их смахивать. Я окунаюсь в воспоминания, поэтому не сразу чувствую, как меня поднимают сильные мужские руки и прижимают к себе.

Максим…

Я хватаюсь за его плечи, прижимаюсь к нему всем телом и зарываюсь лицом в кофту, оставляя на ней влажные следы.

Максим

Я не могу уехать…

Знаю, что должен сесть в машину и умчаться отсюда.

А еще не идти на поводу у Вадима, который почему-то решил, что я буду марионеткой вместе с его кроткой невестой.

Черт!

Я знаю, что сделал ей больно. Не сдержался и сжал хрупкие плечи сильнее, чем должен был. И меня это бесит. Я понимаю, что не должен был.

Она не моя.

Больше нет.

Но я все равно иду за ней. Открываю двери лифта и хочу извиниться за то, что сделал больно и за все, что сказал, не подумав.

Вхожу и на мгновение столбенею. Яна сидит у стены на корточках, склонив голову к коленям, и плачет. По щекам текут слезы, которые она тут же смахивает руками.

И я не могу сдержаться.

Подхожу к ней, аккуратно беру ее за плечи и поднимаю, прижимая к себе. Чувствую себя мудаком.

И что-то внутри щелкает. Мне кажется, что все совсем не так, как я думаю. А еще меня волнует вопрос, который я так и не задал.

Что она делала в онкоцентре? К кому приходила?

— Тише… — легонько провожу по ее волосам, пытаясь успокоить.

Яна всхлипывает и с силой сжимает мою майку в кулак, не желая отпускать.

— Яяянаа, — протягиваю, пытаясь отстранить ее от себя, но она только прочнее прижимается и тянет меня на себя.

— Нет, пожалуйста, — говорит сквозь всхлипы, и я чувствую себя еще большим мудаком.

— Прости меня, — выдаю и обхватываю ее за плечи. — Прости за то, что накричал на тебя.

— Нет, — она мотает головой. — Ты прав. Все решают деньги. И я ушла, потому что ты был бедным художником.

Я напрягаюсь, хотя прекрасно знаю, что все так и есть. Других причин за два года я так и не смог найти.

Я не знаю, что сказать. Обвинять ее и говорить о том, что она расчетливая сука больше не хочется. Мне кажется, что на то были причины. И я провожу параллель с онкоцентром.

Пока я раздумываю, как спросить у Яны о своих предположениях, она успокаивается. Перестает дрожать в моих руках и легонько проводит руками по плечам. Обнимает меня, а я чувствую ее ладошки на своих лопатках.