Геракл без галстука - Дмитрий Смирнов

Зато истории милитаристского, а еще пуще того — пикантного свойства шли просто на ура. В итоге мифология получилась абсолютно недетская и остается только поражаться мужеству и виртуозности мастеров художественного слова, умудряющихся перекладывать античные сказания даже для журнала «Мурзилка». Во всяком случае, перо твоего автора, уважаемый читатель, перед такой задачей бессильно. И при попытке объяснить ребенку, не достигшему шестнадцатилетнего возраста, например, зачем Зевс пролился дождем к Данае, оно просто немеет.

Но, как издавна известно, если есть минус, должен быть и плюс. Если есть беспрерывно озабоченная компания Зевса, Аполлона и прочих, то должны быть и абстиненты, по принципиальным соображениям воздерживающиеся от секса хотя бы из желания выделиться из общей массы. И такие персонажи были. На крайнем полюсе, самоотречения располагалась одна из самых своеобразных олимпийских богинь — Целомудренная Артемида.

Впрочем, представлять ее эдакой чопорной прекраснодушной барышней из Смольного института было бы весьма ошибочно. Самый отъявленный злодей Дикого Запада не имел на лицевом счету столько покойников, сколько эта дочь камергера. Без тени колебания Артемида в одиночку или в паре с братцем Аполлоном сживала греков со света пачками. Причем убивала даже не за то, что на нее кто-то не так посмотрел, как это делают стандартные негодяи в типовых азиатских боевиках. А всего лишь за то, что кто-то просто посмотрел на нее. Так, юный охотник Актеон пострадал именно потому, что оказался в ненужный момент в ненужном месте. То есть, по сути дела, ни за что.

Как-то раз милый юноша Актеон (красавец, отличник, капитан школьной футбольной команды) отправился вместе со своими приятелями и своими же собаками на охоту. Побродив полчаса для приличия, его дружки улеглись в теньке на полянке раздавить бутылочку-другую, как это водится у охотников, а неугомонного Актеона все еще тянуло на подвиги. Завышенная самооценка не позволяла ему возвращаться с охоты с пустыми руками и отделываться обычными отговорками, что всю дичь распугали грибники. Парню обязательно было нужно кого-нибудь затравить, и он пустился на поиски приключений.

И нашел их, но совсем иного рода, нежели предполагал. Вообще, это был явно не день Актеона. Бродя по лесу, он наткнулся на грот, в котором расположилась на отдых со своими спутницами Артемида. Охотник, ожидавший обнаружить внутри пещеры что угодно, но только не шайку полуголых девиц, был шокирован таким зрелищем и встал как вкопанный. Ну, казалось бы, чего не бывает? Шел в комнату, попал в другую. Ошибся человек. Извинился и вышел. Но неприятный характер Артемиды не позволил ситуации разрешиться миролюбивым образом.

Приспешницы богини подняли безобразный визг, и сразу стало ясно, что кончится все плохо:

— Ты кто такой?! Куда ты влез?! Ты че, олень, не видишь, с кем имеешь дело?!

Актеон к этому моменту увидел, с кем он имеет дело, но от него ничего уже не зависело. Юношу схватили и, встав подле него кружком, стали решать, какой казни удостоить негодяя. Спектр поступивших предложений был крайне обширен: от «разбежавшись, скинуть со скалы» до «под кожу запустить дельфинов стаю». В конце концов, утомленная болтовней клевреток Артемида стукнула Актеона по лбу жезлом, обратив юного любителя природы в уже упоминавшегося оленя.

В принципе, это могло бы считаться неплохим исходом встречи с прекрасной. Античная история знала примеры, когда пострадавший от гнева божия, помотавшись годик-другой в преображенном виде, впоследствии путем раздачи взяток и обивания порогов в инстанциях добивался в итоге реабилитации. Но в Актеоновом случае ситуация значительно осложнялась тем, что на охоту с этим греческим Иваном Торопыжкиным пошел не пудель, покоритель заборов, а свора натасканных на дикого зверя собаков.

Увидев перед собой оленя, которого они так долго искали по лесам, бобики наперегонки бросились к травоядному, предвкушая, как обрадуется их успеху хозяин. Хозяин же, не успев еще осознать произошедшей с ним метаморфозы, хотел, было по привычке отогнать так некстати кинувшихся к нему ласкаться псов. Но вместо обычного «не до вас, пошли вон, глупые твари» получилось лишь какое-то нечленораздельное блеяние. А первый же укус за ляжку помог Актеону взглянуть на ситуацию более адекватно.

Далее события этой печальной истории развивались в жанре, который американские кинематографисты сегодня называют action. Собственно имя древнегреческого страдальца и дало название жанру.

Актеон бросился со всех оленьих ног бежать прочь от собственных же собак. Они долго носились по кустам, пугая зайцев, белок и случайных прохожих, но, в конце концов, коллективный собачий разум взял верх. Бобики настигли своего видоизмененного господина, дав ему напоследок еще разок почувствовать, что охота с гончими — одно из самых увлекательных занятий на свете.

В общем, отнюдь не случайно в рейтинге олимпийских персонажей, с которыми лучше было не связываться, в категории «женщины» предтеча воинствующих феминисток Артемида держала твердое первое место, обходя даже грозную, но не такую кровожадную Геру. Что и мотивировало выбор следующего задания, порученного Гераклу супругой Зевса и ее подкаблучным Эврисфеем. Убедившись, что с представителями фауны как таковыми герой справляется без особого труда, недоброжелатели решили подсунуть ему животное с крышей. Одним из подобных существ и являлась лань Артемиды.

То, что парнокопытное находилось под покровительством свирепой богини, было немаловажно, поскольку лань представляла собой своего рода ювелирное изделие. Рога животного были изготовлены из золота, а копыта — из меди. И, если бы не Артемидина опека, древнегреческие бомжи давно бы отделили от козлика рожки да ножки, сдав первые в ломбард, а вторые — в пункт сбора цветного лома.

Поэтому Гераклу, получившему приказ доставить лань живой в Микены, предстояло вступить в конфликт не с легконогим оленем, а с могущественной небожительницей. Потому стандартный способ: сесть на джип и, подтянувшись на дистанцию прицельного огня, очередью из «Калашникова» уложить сайгака в багажник, — отпадал сразу. Проблема из плоскости сафари перешла в область юридических закавык и адвокатских крючков, то есть туда, где Геракл, привыкший решать вопросы дубиной и личным мужеством, был совсем не силен.

Найти саму лань труда не составляло, о месте ее обитания знала вся Греция. Редкое ювелирное животное проживало недалеко от Аргоса, родного города папы Геракла, на Керинейском холме, отчего собственно и называлась Керинейской ланью.

Официальным поводом для объявления лани в розыск стали потоптанные кем-то посевы. Кто именно и что конкретно потоптал, нигде не указывалось, но всю ответственность за потраву свалили на безответное животное и велели Гераклу привести виновницу в царский дворец расплатиться за свои злодеяния. До дембеля Гераклу было еще далеко, как до Марса, а приказ есть приказ. И со словами «наше дело солдатское, на месте разберемся» он тронулся ловить оленя.

Конечно, столь субтильное создание не могло нанести сельскохозяйственным угодьям Арголиды сколько-нибудь серьезного урона. С таким же успехом в отчете о потраве можно было в графе «причина» написать что-нибудь вроде: «Двое влюбленных лежали во ржи». Куда вероятнее, что таким образом председатель местного сельхозкооператива «Имени богини утренней зари Эос» (далее — колхоз «Заря») в незамысловатой манере «усе пожрал хомяк» по привычке списывал недостачи, а об этом раструбила пресса. Но, так или иначе, долг обязывал Геракла осмотреть место преступления, что он безо всякого, впрочем, интереса и сделал.