Ф.М. Том 2 - Борис Акунин

— Где он? Обещал в прошлую пятницу позвонить и непозвонил. А я его телефон задевал куда-то.

— Умирар, — сообщила японка. — Совусем.

И протянула копию свидетельства о смерти. Валера ужаснорасстроился.

— Надо же, не такой старый.

— Вот есё бумазька.

На стол перед издателем легла нотариально заверенная выпискаиз завещания Ф. Б. Морозова 1945 года рождения, проживающего там-то и там-то.Документом удостоверялось, что все права по принадлежащим ему рукописям иобъектам интеллектуальной собственности в случае смерти завещателя переходят кего дочери, Александре Филипповне Морозовой. Завещание было свежее, отвчерашнего числа. Подписано в каком-то медицинском центре, в присутствиисвидетелей. Всё честь по чести.

— Есё бумазька.

Умеют все-таки японцы работать. Эта Инуяся, хоть и выгляделав своей собачьей маске дура дурой, но к встрече подготовилась как следует.

Валера прочитал доверенность, написанную на листке бумагиаккуратным ученическим почерком: дочка покойного, та самая АлександраФилипповна, поручала подателю забрать хранящуюся в издательстве «Культуртрегер»часть рукописи Ф. М. Достоевского.

— Хотите сначала в Японии напечатать? — огорчилсяРасстригин. — Я знаю, у вас там любят Достоевского. Четыре раза собраниесочинений переводили. Или даже пять. Жалко, конечно. Но ничего не попишешь —право публикатора. Только учтите: текст находится в общественном владении.Сразу после первой публикации я тоже его издам. Странно все-таки, чтопроизведение русской классики впервые выйдет на иностранном языке. Много вы заплатилиМорозовым, если не секрет?

— Секурет, хи-хи.

Издатель уже рылся в столе.

— Вот, держите. — Он протянул синюю кожаную папку,в которой получил рукопись от покойника. — Только бумажку от дочкиоставьте. Для порядка.

Глаза в прорезях маски совсем не казались раскосыми. Илитень так падала?

Инуяся взяла папку, недоверчиво полистала страницы. Повелаострой мордой из стороны в сторону, совсем по-собачьи.

Настороженно спросила:

— Сикоку?

— А? — не понял Расстригин.

— Сикоку денег?

Он пожал плечами:

— Нисикоку. Я Морозову аванс не платил. Договорились,что он будет получать 10 % от отпускной цены. Эх, жалко дядечку…

Японка встала, взяла папку и довольно долго разглядывалаиздателя, будто никак не могла на что-то решиться.

А потом взяла и сказала очень странную вещь:

— Ну, живи тогда, Валера Расстригин.

И, главное, чисто так выговорила, фактически без акцента.

Это она опять неудачно на русский скалькировала, предположилВалера. Как с «публишным домом». Наверно, по-японски «до свидания» буквальнобудет «живи тогда» или что-нибудь в этом роде.

— И ты живи, Инуяся-сан, — засмеялся он. —Дочке Морозова мои соболезнования. А прикид у вас в фирме, правда, супер.Никогда такого не видал.

— Спасибо, Настенька, — наклонился Сивуха к стоящейрядом девочке. — Видишь, как дядя Коля удивился? Здравствуйте, НиколайАлександрович. Позволите войти?

Он прошел мимо потерявшего дар речи Фандорина прямо вкабинет.

— Стоял перед вашей дверью, боялся не откроете. А тутдевочка мимо. Ну и говорю ей: давай дядю удивим. Он подумает, что это ты, а насамом деле это я.

Перед дисплеем, на котором так и висели страшные фотографии,Аркадий Сергеевич остановился.

— Я так и думал, что вы уже в курсе. И до смерти менябоитесь. — Он повернулся к Николасу и доверительно понизил голос. —Вы еще не все знаете. Я мог бы утаить, но скажу. Первый и второй фрагментрукописи у меня, я от вас это скрыл. — Сивуха кивнул на экран. — Тесамые, что были у наркомана и коллекционера. Теперь я окончательно погубил себяв ваших глазах?

— Что вам от меня нужно? — хрипло спросилНиколас. — Зачем вы пришли? Неужели вы думаете, что после всего этого япродолжу поиск последней части?

— Вы разрешите? — Депутат устало опустился настул, положил на колени портфель. — Мне теперь не до рукописи. Хотитеверьте, хотите не верьте, но я ко всему этому, — он кивнул намонитор, — не имею никакого отношения. А что до первого и второгофрагментов, то они пришли ко мне по городской почте, без каких-либо объяснений.Сначала первый, потом второй. Вот почтовые извещения, можетеудостовериться. — Он вынул из кармана две серых бумажки. —Отправитель — Ф. Михайлович. И адрес: улица Достоевского. Я проверил, тамнаходится музей-квартира Федора Михайловича. Шутка такая. Я был уверен, что этоФантомас с Мурзиком шалят — вполне в их духе…

Николас взглянул на Аркадия Сергеевича с таким ужасом, чтотот невесело рассмеялся.

— Вы подумали, я умом тронулся? Нет, НиколайАлександрович, со мной все в порядке. Фантомас и Мурзик — это два шустрыхпаренька из Криминально-аналитического центра МВД, они со мной сотрудничают. Захороший гонорар. Симпатичные такие ребята-оборотенята. Поручил им разыскатьбеглого Рулета, а когда пропал Лузгаев, то и его тоже. Я подумал: нашлирукопись и оригинальничают. Они парни веселые. Сами увидите.

— Зачем мне их видеть? — еще больше насторожилсяФандорин.

Депутат удивился:

— То есть как? А Игорек? Вот кого бояться надо. Ведьэто он, сволочь полоумная, натворил дел — я сразу понял. Что он псих, я давноподозревал, но думал, могу его контролировать. А Игоряша, благодетель хренов,все эти годы моим ангелом-хранителем работал! — Сивуха скривился имучительно застонал. — Фри-масонский бог, мать его! Это же надо быть такимсамовлюбленным идиотом! Можете надо мной потешаться. Но, знаете, даже умному человекуочень легко поверить, что он избранный и находится с Высшей Силой вэксклюзивных отношениях. Особенно если неоспоримые факты имеются…

Аркадий Сергеевич выглядел таким несчастным и сконфуженным,что Ника, наверное, ему поверил бы. Если б не одна неувязочка.

— Хватит делать из меня болвана, — процедилмагистр. — Откуда вы узнали, что это Рулет и Лузгаев? — Он показал накомпьютер. — Вы ни того, ни другого никогда в глаза не видели.

— Фантомас с Мурзиком сообщили. У них вКриминально-аналитическом все данные по людям, объявленным в розыск. А Рулета иколлекционера они сами искали.