Ф.М. Том 2 - Борис Акунин

В магазине Николас всегда застревал надолго, посколькустрадал острой формой психологического дефекта, именуемого «проблемой выбора».Казалось бы, что может быть проще? Значится в списке «пачка масла» — хватай сполки и иди. Но там этих пачек столько, и поди знай, какая лучше.

И так у каждой витрины, у каждого прилавка.

Домой он попал лишь в начале четвертого, когда урок ужедолжен был закончиться. Думал, жена заждалась, сердится, но, выйдя из лифта,услышал звуки фортепиано. Наверное гений позже приехал.

Теперь только отдать сумки и можно возвращаться в офис. Ох,как не терпелось попальпировать загадочного господина Херувимова. За Гелей надоехать в шесть, так что времени достаточно.

Он тихонько открыл ключом дверь, чтобы не мешать. Еще имобильник отключил, вспомнив о консерватории.

На цыпочках прошел в кухню. Дверь в гостиную, где шел урок,была открыта.

По пути обратно Ника заглянул туда.

И тут его жизнь закончилась.

Нет, он не увидел в гостиной ничего ужасного, никаких пошлыхобъятий-лобзаний или чего-то в этом роде. Да и какие могут быть объятья, еслиисполняется шубертовская «Фантазия фа-минор» в четыре руки?

Сценка была отнюдь не пошлой, а, наоборот, чрезвычайновозвышенной. Яркий луч солнца, в котором кружились поблескивающие пылинки,освещал ее сбоку.

Черный профиль рояля, перед ним двое: Алтын и великиймузыкант. Легкие руки скользят по клавишам, извлекая из них волшебную музыку,полную спокойной и благородной печали. Эти двое — одно тело и одна душа. Онипонимают и чувствуют друг друга без слов, их связь величественна и прекрасна.Лицо мужчины невыразимо, божественно красиво, это лицо не человека, а ангела.Что же до лица женщины…

Это выражение было Нике знакомо. Глаза полузакрыты, губаприкушена, на щеках яркий румянец. А когда Алтын искоса взглянула на партнера,в этом взгляде было столько счастья, столько благодарности, что бедное сердцемагистра истории сжалось и почернело. Он знал этот взгляд, слишком хорошо знал.И не думал, что жена будет когда-нибудь так же смотреть на другого мужчину.

Фандорин отшатнулся в полутемный коридор и зажмурился. Номузыка-то осталась!

Он стоял и слушал ее, не в силах пошевелиться.

Ах, что это была за музыка! Под такую не терзаются ревностью,не мучаются уязвленным самолюбием, не строят планов мести. «Фантазия фа-минор»не пускала в душу ничего низменного или мелочного. Какой из этой мелодииполучился бы аккомпанемент для мудрой, достойной старости, которая оглядываетсяна прожитую жизнь без горечи, со светлой грустью и пониманием.

Николас не был старым и не был мудрым, но в эту ужаснуюминуту Шуберт спас его от самого страшного, что может стрястись с человеком —он не превратился в собственный негатив. Николас просто постоял, собрался ссилами и тихо вышел за дверь.

— Значит, вот оно как, — сказал он вслух,спускаясь по лестнице. — По крайней мере, без пошлости. Даже красиво. Этюдв четыре руки, а не в четыре ноги.

Мелодия фа-минор была уже не слышна, иначе такой грубыйкаламбур не пришел бы ему в голову.

Ему казалось, что он ходит взад-вперед по рабочему кабинетуцелую вечность, а посмотрел на часы — десяти минут не прошло.

Когда жизнь разлетается вдребезги, что-то происходит современем. Он читал про это в книгах. У тех, кто несчастен, время будтосбивается с ритма, и это самое мучительное. Оно то несется галопом, и тогда годкажется минутой, то застывает на месте, и тогда минута превращается в год.

Случай Николаса А. Фандорина явно подпадал под вторуюкатегорию, а значит, с 15.20 до 15.30 он постарел на десять лет.

За этот срок Ника успел выдержать тяжкий разговор с женой,остаться без дома и семьи, сменить профессию и страну обитания, забыть нынешнююжизнь и не найти новой.

— Э-э, стоп, — заговорил он сам с собой (следовалопривыкать к этой форме общения, отныне она станет для него основной). —Так и свихнуться недолго.

Лучшее средство от сумасшествия — напряжение интеллекта.Можно поумножать в уме двухзначные числа. Или припомнить хронологиюисторических событий. Отличное средство — порешать кроссворд или шараду.

Кстати о шарадах.

Он без интереса посмотрел на листок бумаги, где было крупнонаписано «книгопродавец Херувимов + 11/3».

Судьба П. П. П. и рукописи Ф. М. Достоевского Нику больше незанимала, нисколько. Даже странно, что еще совсем недавно он так волновалсяиз-за подобной ерунды. Хотя как «недавно». Десять лет прошло.

Что ж, эта интеллектуальная гимнастика не хуже любой другой.

Книгопродавец так книгопродавец.

Временно забываем про фа-минор, концентрируем внимание…

Он сел за стол.

С чего бы начать?

Предположим, с самого элементарного. С того, с чего начинаетлюбые поиски человек интернет-генерации.

Входим в поисковую систему, набираем кодовые элементы:«книгопродавец Херувимов» + «11/3». Нажимаем на кнопку «Найти».

Ответ: «Ничего не найдено. Попробуйте задать поиск с болеемягкими условиями».

Ладно, попробуем.

Он вернулся на предыдущую страницу, чтобы убрать из заданияслово «книгопродавец», поскольку в книге оно подчеркнуто не было.

В верхней части экрана, как обычно, висела «горячая пятерка»новостей. Взгляд Фандорина упал на нее совершенно механически. Глаза зацепилисьза смутно знакомое слово — «Шика». Недоуменно нахмурившись, Николас навелкурсор на тему, щелкнул — и вскоре забыл не то что про Херувимова, но даже прокрах семейной жизни.

«СТРАШНАЯ НАХОДКА В ПОДМОСКОВЬЕ.

Тайна исчезновения Шики, криминального авторитета 90-храскрыта» — такой была строка, привлекшая внимание Фандорина.

Еще толком не вспомнив, откуда ему знакомо это прозвище, онперешел от заголовка к самой новости. О ней писали сразу несколькоинформационных агентств. Самое краткое из сообщений выглядело так:

«12.30. На окраине подмосковного города Любиши обнаруженонесколько трупов со следами насильственной смерти. Кримньюс. ру.