Звонок с того света - Наталья Александрова

– Что ты устраиваешь? – слышала Надежда. – Что тысебе позволяешь? Совесть совсем потеряла, мужа утром убили, а она тут валяетсяв таком виде! Подождать не можете? Его еще не увезли!

Сквозь резные листья хмеля Надежда увидела, что беседкаизнутри очень уютная, по периметру расставлены нарядные диванчики, посредине –низкий столик. На столике стоял магнитофон, а также высокий стакан с коктейлем.На диванчике полулежала Алиса – в черном открытом топе и черных же шортах,очевидно, так она понимала траурные одеяния. Напротив развалился Олег, врасстегнутой до пупа рубашке, волосы его были мокры от пота, глаза совершенностеклянные – еще бы, столько коньяку по жаре выхлебать!

Алиса молчала, только презрительно щурила глаза изатягивалась сигаретой.

– Па-п-па-ш-ша... – пробормотал Олег запинаясь. –Что вы ор-рете? Что вам – больше всех н-на-до?

– Пьян как свинья! – Старик плюнул на пол беседки,вышел и едва не наткнулся на Надежду.

– Петр Афанасьевич! – затараторила она. – А вытеперь самостоятельно ходите?

– Да что уж теперь, – вздохнул старик, – головуморочить некому. Как только дело окончательно разъяснится, эта стерва менявзашей из дома вытолкает!

На шум выглянула Алиса.

– А вам тут чего надо? – холодно спросила она.

Надежда Николаевна сообразила, что у нее теперь развязаныруки. Алиса ей сразу не понравилась, но раньше она боялась оскорбить чувстваСергея.

– Да вот, – ответила она ровным голосом, – хотелавыразить вам соболезнование, да вижу, что оно вам ни к чему. Вдову и так естькому утешить. Да вы, я вижу, не слишком и огорчены. Смерть кошки сильнеепереживали.

– Тетя, можешь засунуть свои соболезнования знаешькуда? – пьяно засмеялся Олег.

– И правда свинья, – констатировала Надежда, – выбы, милочка, замок, что ли, на бар привесили, а то он все запасы спиртноговыпьет, на поминки не хватит.

– Это вас совершенно не касается, – процедила Алиса.

– Верно, – легко согласилась Надежда, – так я,пожалуй, пойду.

– Там машина приехала за Сергеем Степановичем, –сообщил появившийся Павел.

С тихим злорадством Надежда заметила, как в глазах Алисызаплескался страх.

– Ох, бабы эти... – бормотал Петр Афанасьевич, тяжелоопираясь на палку, – вот зачем Сергей на ней женился?

– А вы первую его жену знали? – спросила Надежда,поддерживая старика под руку.

– Ольгу? Конечно, знал! Хорошая женщина, не чета этойстерве, но там другая история... Ох!

Старик замолчал, потому что из двери обсерватории выносилитело Сергея, накрытое несвежей простыней.

– Господи! – прошептала Надежда.

Деревня Большие Ухабы вполне оправдывала свое колоритноеназвание.

Даже видавший виды «газик» капитана Белкина, он же, повыразительному народному названию, «козлик», с трудом преодолел последние двакилометра разбитой грунтовки. Создавалось впечатление, что жители БольшихУхабов специально поддерживали дорогу в таком непроезжем состоянии, чтобы онасоответствовала названию деревни, а также чтобы районному и областному начальствунеповадно было нарушать покой сельчан.

Водитель Николаша кое-как вырулил на центральную улицуБольших Ухабов, больше похожую на кривую межу между двумя огородными грядками,и вытер пот со лба:

– Ну, куда теперь, Иваныч?

Местный участковый, которого все называли исключительно поотчеству – Иваныч, откормленный дядька с телосложением породистого хряка белойстепной породы и с маленькими вороватыми глазками на красном одутловатым лице,присоединился к следственной группе в качестве проводника и большого знатокарайонной специфики. Короче говоря, он знал в окрестных деревнях каждую собаку,чем и хотел воспользоваться опытный Белкин.

Выглянув из «газика», Иваныч почему-то не столькопригляделся, сколько принюхался, поводя по сторонам коротким вздернутым носом,сильно напоминающим свиной пятачок, и уверенно показал на небольшую избушку,подозрительно смотревшую на улицу двумя подслеповатыми окошками.

– Вот она, Тонькина изба! – заявил Иваныч безколебаний.

– «Избушка там на курьих ножках стоит без окон, бездверей...» – машинально процитировал классику Иван Петрович.

– Почему – без окон? – удивился участковый. – УТоньки все как положено, и окна, и двери, и прочее хозяйство в полном порядке!

– Да это я так, к слову...

Вся троица направилась к избушке. Участковый Иваныч направах знатока местной жизни громко постучал в притолоку и, не дожидаясьприглашения, распахнул дверь и ввалился в сени, стуча сапогами сорок пятогоразмера. Не задерживаясь в сенях, он уверенно проследовал в комнату.

Комната была довольно чистенькая и светлая, полы застеленывеселыми домоткаными половиками, на комоде красовалось кашпо с геранью, вкрасном углу, где прежде обыкновенно помещались иконы, стоял телевизор, а надним висели красочные портреты Филиппа Киркорова и бывшего президентаЦентрально-Африканской Республики Жана Бокассу. Последний портрет висел здесьне по причине политических симпатий хозяйки, а исключительно изза удивительнойкрасоты президентского парадного мундира.

Услышав тяжелые шаги участкового, из низенькой дверцы вдальнем углу показалась сама хозяйка, крупная и дородная особа с волосамиудивительного огненного цвета, получающегося от применения бытового красителя«Пылающая Африка» с небольшой добавкой средства от перхоти «Дашутка».

– Это что же за гости ко мне пожаловали? – неприветливоосведомилась хозяйка, пристально разглядывая вошедших. – Вроде я сегодняникого не приглашала!

– Ты, Антонина, неверно рассуждаешь, – строго ответилей Иваныч, – неверно и даже ошибочно. Представители закона, Антонина, ненуждаются в твоем приглашении. Они всюду чувствуют себя как дома. А ты, ягляжу, все варишь?

В избе действительно явственно ощущался тот ни с чем несравнимый запах, который сопровождает изготовление самогона в домашнихусловиях. Кроме того, на скамье валялся пустой мешок из-под сахара,окончательно изобличая хозяйку.

– А если и варю? – Антонина уперла руки в бока инеприязненно зыркнула на участкового. – Я ежели чего и варю, такисключительно для своего внутреннего употребления, а это никаким законом незапрещается! Этак ты мне завтра и варенье запретишь варить или, к примеру,грибы солить?

– Для внутреннего употребления, говоришь? – Иванычвыразительно повел носом.

– Именно! А также для поправления здоровья, которое у менясильно пошатнувшееся от тяжелых условий жизни и от непрерывных личныхпереживаний!

– Значит, это у тебя для личного употребления и отпереживаний двести литров наварено?