Четвертый ледниковый период - Кобо Абэ

— Все это глупости. Сказки для бездельников.

Ёрики закусил губу, упрямо насупился и достал из кармана фотографию величиной с почтовую открытку. Он спокойно положил ее на сиденье стула и сказал:

— Вот, взгляните, пожалуйста. Это фото подводной собаки… Честно говоря, я нынче вечером ездил в лаборатории брата господина Ямамото. Я получил разрешение на осмотр и прихватил заодно этот снимок.

Действительно, это была фотография собаки, плывущей под водой. Передние лапы ее были поджаты, задние вытянуты, голова опущена. От шеи по спине тянулись цепочки пузырьков воздуха.

— Собака не из породистых… Вот здесь, в утолщении за нижней челюстью, видны черные щели. Это жабры… На уши не обращайте внимания, это дефект фотографии. В общем у нее, как видите, облик обыкновенной собаки, хотя какое-то незначительное оперативное вмешательство сразу после рождения все-таки, кажется, необходимо. Вот глаза у нее действительно странные. Одновременно с отмиранием легких претерпевают изменения и различные железы, в частности, вырождаются и слезные железы, а это влечет за собой изменение формы глаза.

— Синтетический оборотень, чудо хирургии…

— Ничего подобного. Такие жабры есть только у акул, а разве возможна прививка от акулы к собаке? Нет, здесь результат планируемой эволюции на основе внеутробного выращивания. Если бы вы видели это своими глазами…

— Понятно. Ты хочешь сказать, что торговля зародышами имеет целью производство подводных людей?

— Размеры трехнедельного зародыша не превышают трех сантиметров. Если их скупать на мясо, то платить по семь тысяч иен за штуку не имеет смысла.

Я смотрел на эту фотографию, похожую на дурной сон, и у меня было ощущение, будто реальность перестала быть реальностью. Я уже не верил, что за стенами этого зала есть улицы, что на этих улицах живут люди.

— …И они разрешили осмотр?

— Да, мне удалось уговорить их, — Ёрики оживился и придвинулся ко мне. — Только с условием, что мы будем молчать.

— Слушай, тут же концы с концами не сходятся. Допустим, что торговля зародышами существует, и заведующий финансовым отделом убит потому, что мог разгласить эту тайну. Почему же такие страшные конспираторы так просто пускают нас к себе?

— Видимо, как ни странно, у них есть на то свои причины.

— Причины?.. Воображаю, что это за причины!.. А хочешь знать мое мнение? Если бы там можно было зацепиться за какую-нибудь улику, они бы нас ни за что не пустили. И раз они пускают все-таки — значит, и ехать к ним нечего.

Ёрики судорожно проглотил слюну.

— Сэнсэй… — расслабленно проговорил он. — Это, наверное, последний шанс.

— Что, они прекращают работу?

— Я не о поездке. Это ваш, сэнсэй, последний шанс.

— Что такое?

— Ничего, достаточно…

Что это? У меня уже был где-то с кем-то такой разговор. Ах да, те же самые слова произнесла недавно Кацуко Вада…

— Эта собака… она сама ловит рыбу?

У Ёрики блеснули глаза.

— О да, их там специально обучают. Если мы поедем, то можно будет посмотреть, как это делается.

— Странно, право. Чему ты так радуешься? Мы же собираемся в лагерь противника.

— Я?.. Да, я доволен. Если нам повезет, подозрение с меня будет снято.

— Ты подумал о том, что мы можем и не вернуться оттуда?

Ёрики рассмеялся.

— Если хотите, оставим здесь записку.

— Ладно, на сегодня довольно. Устал… — говорю я вяло и поднимаю к лицу два пальца, которыми упирался в стол. На подушечках пальцев белеют плоские округлые следы.

— Простите, сэнсэй… — возражает Ёрики. Он упрям и настойчив, как обычно. — Я, вероятно, надоел вам, но раз уж вы согласились, может быть, покончим с этим делом сегодня же?

— С каким делом?

— С визитом к подводным млекопитающим.

— Что за глупые шутки? Уже одиннадцать часов.

— Знаю. Но раз уж мы решили ехать, то не все ли равно, который час? Вдобавок нельзя забывать, что до заседания комиссии осталось всего три дня; и если мы собираемся представить господину Томоясу наш проект, у нас для работы остается всего один день, завтрашний.

— Так-то оно так, только вряд ли они обрадуются, если мы явимся так поздно. Да и нет там уже никого, наверное.

— Ничего подобного. Директор лабораторий, господин Ямамото, нарочно ради нас перенес свое дежурство на эту ночь.

— Директор дежурит?

— Там ведь все как в больницах. Поскольку они работают с живыми существами… И вообще там по ночам много работы. Впрочем, вы сами увидите.

— Послушай… — Я поставил колено на сиденье кресла и достал сигарету, хотя мне не хотелось курить. Возможно, такой позой я намеревался продемонстрировать Ёрики и самому себе, что полностью сохраняю душевное равновесие. — Если говорить прямо, ты не вполне откровенен со мной.

Ёрики оттопырил губу и насупился. Кажется, он хотел что-то сказать, но промолчал. Я продолжал:

— Мне многое хотелось бы сказать тебе. Я не улавливаю логики происходящего. Мало того, я испытываю какую-то внутреннюю неудовлетворенность. Грубо выражаясь, мне все это отвратительно.

— Кажется, я вас понимаю.

— А раз так, то брось околичности и расскажи мне все, что тебе известно. Нас загнали в тупик. Кто-то зачем-то спутал нас по рукам и ногам. Мы не знаем, чего добивается противник, и потому не можем отвечать на удары. Кто и какую выгоду может извлечь из того, что мы в ловушке?

— Эта шайка, несомненно, боится машины-предсказателя.

— Вряд ли… Ведь машина так и не дала нам ничего по-настоящему. Женщину они убили, никаких нитей в наших руках не осталось. Чего же им еще бояться? Нет, это не то.

— Мы же будем продолжать работу. Во-первых, комиссия надеется найти истинного преступника и не позволит нам остановиться на полдороге.

— Комиссию можно обвести, подсунув ей характерные показатели личности убитого.

— Не знаю… — Ёрики покачал головой. — Ведь о том, что мы работаем, известно и полиции. Правда, самым высшим чинам. Они ждут от нас результатов и потому держатся в роли стороннего наблюдателя и даже помогают нам. И если мы не найдем убийцу и подозрение падет на нас, тогда все пропало… Нет, это не годится. Никуда не годится.

— Хорошо. Допустим, ты прав. Но тогда напрашивается вот какое соображение. Эти бандиты — предположим, что они действительно существуют… Так вот, эти бандиты, очевидно, могут выставить своих свидетелей и натравить на нас полицию в любое время, когда только им заблагорассудится. Мы целиком и полностью зависим от них.

— Какая чушь! Да они только и ждут, чтобы вы упали духом. Трус всегда попадается на эту удочку. Услышит, что поблизости бродят волки, забьется в свою нору и, хотя отлично сознает, что неминуемо помрет от голода, нипочем не высунет носа наружу. Ох, простите, сэнсэй, это я от злости, что у нас все так нелепо складывается.