Моя новая маска - Полина Ром

Минуту подумав, я мысленно махнула рукой, в конце концов, кто он мне такой, этот парень? Продаст он мне свои газовые колонки и больше мы с ним не увидимся, поэтому я пошире распахнула дверь и решительно сказала:

— Проходите кёрст, если не боитесь испачкаться.

К его чести, надо сказать, увидев бордельное лежбище в комнате, он не позволил себе ни одной кривой ухмылки. Достав из кармана складную рулетку, блокнот и карандаш, он поднялся на чердак, осмотрел комнаты, что-то померял, тщательно записывая каждую цифру, заглянул на кухню и в ванную, покрывая лист колонками записей, и примерно через полчаса, закончив всю эту возню, вынес вердикт:

— Конечно, совсем точно вам назовёт цифру только наш бухгалтер, но если вы настаиваете на отказе от освещения… Значит две колонки — в ванную и на кухню, газовая плита — рекомендую заказать у нашей фирмы, и газовая печь — тут, надо сказать, вам очень повезло, её можно будет провести через все три комнаты… Так вот, это всё обойдётся вам от восьмидесяти до девяносто ферков.

— Это вместе с плитой?

— Да, кёрста Дюрайн, вместе с плитой на четыре конфорки. Ещё она включает в себя и духовку.

Я вздохнула. Сумма, конечно, существенно уменьшилась, но, если учитывать ремонт, то мы рисковали остаться почти без налички. Однако и отказываться совсем я не стала.

— Кёрст де Лонг, я ещё не знаю цену ремонта жилья, поэтому решить что-то сейчас ещё не могу. Как вы понимаете, в финансах я несколько ограничена.

Он чуть поколебался и сказал:

— Если вы ещё не определились с выбором мастеров… В одном здании с нами снимает офис трок Сурж. Он, конечно, человек грубоватый, но отзывы я о нём слышал только хорошие.

Я поблагодарила кёрста де Лонга, проводила его и решила, что хотя бы барахло в комнатах смогу перебрать сама — вдруг найдётся ещё что-то полезное или даже что-то, что можно будет продать.

Судя по озвученным цифрам на газ, сумма на ремонт будет тоже огромная. Напомнив себе знаменитую фразу Матроскина: «Общественный труд в мою пользу — он облагораживает человека!», я отправилась на чердак.

Чихая от пыли и раскладывая по разным кучам тряпьё, дерево, металл и битую керамику, я несколько мрачно утешала себя:

— Надо радоваться, что не в первобытное общество попала! Водопровод вон есть, унитаз есть… И даже поезда… А-а-ап-чхи! Может быть, ещё и чай нормальный найдётся?

Помогало слабо, надо сказать. Зато несколько утешило то, что нашлись два стула с ободранными сидениями, но в остальном — целые. А обивку можно и поменять — какая-никакая, а экономия.

Считала я и прикидывала долго.

Советовалась с Линком — больше было не с кем. Слушая его рассуждения, лишний раз убеждалась в том, что нужно поступать не так, как он советует, а так, как мне казалось правильным. Мальчишке всего двенадцать лет, и он изрядно напуган полуголодным существованием.

Мысль о том, что придётся потратить совершенно бешеную, по его понятиям, сумму на такую вещь, как удобства, его просто ошарашивала. Он привык носить на себе груду тряпья, ночевать в холодной мерзкой неотапливаемой комнатёнке и считал, что главное — когда достаточно еды.

Всё это было вполне понятно и объяснимо, но, даже если продолжать жить так же, рано или поздно деньги всё равно закончатся. В представлении Линка та сумма, что была у нас сейчас на руках — просто гигантская, и её хватит на несколько лет.

В общем-то, в этом Линк был прав. Ведя очень скромное хозяйство, не покупая мясо и экономя на дровах, я вполне могла дорастить детей на эти деньги. Но сама мысль вести такой образ жизни казалась мне очень отвратительной.

Когда-то, в той жизни, именно так я и начинала — экономила каждую копейку, не позволяла себе ничего лишнего и копила деньги на собственное жильё. Однако здесь и сейчас у нас, как ни странно, была гораздо более выигрышная позиция.

У нас в собственности было жилище. Если постараться, можно сделать его комфортным и уютным. Даже после ремонта останется достаточно денег, чтобы прожить ещё год-полтора. Или же, вложив часть их, раскрутить собственное небольшое дело. И это был тот шанс, упускать который я не собиралась. Даже невзирая на то, что к этому плюсу шли два существенных минуса — сам Линк и его сестра.

Мысль о детях по-прежнему тревожила меня. Я всё ещё слабо представляла себе, как буду их воспитывать. Более того, я сама за собой заметила, что непроизвольно скидываю все контакты с Эжен на её брата. Линк кормил её, играл с ней и гулял, сажал на горшок и укладывал спать, я же в это время старалась находить себе другие дела.

Было в этом что-то неправильное и несправедливое по отношению к Линку. Забрать детей от опекунши — это моё решение. Почему же он должен за него расплачиваться?

Вечером, когда дети уснули, я ворочалась на тахте до тех пор, пока не приняла чёткое решение, что и как делать дальше. Как ни странно, в этот раз мне не понадобилась моя «Маска силы».

Может быть, это и было правильным. Нравится мне или нет, но эти дети на долгие годы становились моей семьёй. А в семье отгораживаться масками — это… Это неправильно. Пусть моя мать не была мне близка, но я постараюсь, чтобы Линк и Эжен стали.

Утром я сообщила брату суть своих ночных размышлений и постаралась донести до него, почему мы будем действовать так, а не иначе. Не знаю, стоило ли это делать, но он растёт и должен учиться на своих или чужих ошибках. Вот и пусть учится.

Очередной раз оставив детей в гостинице, я отправилась не в наш дом, где уже закончила разборку хлама в комнатах, а по адресу с визитки, которую мне оставил тот газовщик. Как его там, кёрст де Лонг, кажется?

Только отправилась я не к нему, а к тому самому троку Суржу. Горластый — вот первое впечатление от этого человека.

Крошечная конторка находилась в полуподвальном помещении роскошного многоэтажного дома. Весь первый этаж был отдан под богатые заведения.

Здесь находилась фирма «Гейзер», модный швейный салон «Элегант», приёмная какого-то законника, но самая огромная и кричащая вывеска была прилеплена сбоку здания над полуподвальным офисом. Золотые буквы на ярко-алом фоне даже не «говорили», а громко «орали» — «Самый лучший ремонт».

Я с некоторым сомнением покосилась на вывеску — «дорохо-бохато» — совсем не в моём вкусе. Может, стоит поискать другого мастера? Однако принять решение я не успела.

Дверь распахнулась и в проёме возник пожилой рыжий толстяк с солидной лысиной, багрово-красным лицом, где почти терялись крошечные голубые глазки, рыже-седыми бровями и бакенбардами, клочками торчащими в разные стороны.

Чёрный деловой костюм выглядел так, как будто он в нём спит — мятый и лоснящийся. Зато штиблеты отблёскивали дорогим лаком, а на толстое пузо свисала широкая золотая цепь.

— Что, юная кёрста, вам нужны услуги папаши Суржа? А то я в окно смотрю, а вы всё зайти стесняетесь! — мужчина не говорил, а вещал.