Змея в изголовье - Джей Макайрин

– Эй, ты, поговори у меня! – Над головой надсмотрщика, развернувшись коброй в прыжке, свистнул витой бич. Тот, кому предназначался удар, даже не подумал отпрянуть в сторону. Твердый, как орех, узел рассек ему кожу на плече, но раб лишь чуть поморщился, даже не глянув на выступившую в ране кровь. Сетх-Ка невольно залюбовался этим статным мускулистым нубийцем. Из всей полусотни рабов у него единственного на руках красовались тяжелые колодки.

– Приблизься, – скомандовал сын фараона.

Почуяв запах крови, леопард резко сузил глаза и забил хвостом, поднимая дорожную пыль.

– Нет, – коротко бросил Сетх-Ка, и разочарованный зверь лег, положив голову на вытянутые лапы.

Обладатель колодок вышел из строя и сделал несколько шагов навстречу Сетх-Ка.

– Как тебя зовут?

– Счимбо, – коротко выдохнул чернокожий силач.

– Так ты и впрямь полагаешь, что бог ошибся?

– Не мне судить богов. Но он дал подарок мне, а жрец там сидел и ждал его, даже отказался идти на зов твоего отца. Так что сам посуди, ошибся бог или нет.

Сетх-Ка улыбнулся. Этот смельчак нравился ему.

– Боги не ошибаются. Полагаю, если Тот послал тебе подарок для своего верховного жреца, то лишь затем, чтобы отметить среди прочих. Его знак мне ясен. Я отпускаю тебя. Эй, снимите оковы!

Старший надзиратель застыл в замешательстве. Он не мог перечить сыну повелителя, но также не мог ослушаться предельно ясного приказа жреца.

– Кстати, что это был за дар богов? – между делом поинтересовался Сетх-Ка.

– Цветок из странного камня.

– Эй ты, молчи! – возмутился надсмотрщик, хватаясь за бич. – Жрец велел молчать, если жизнь дорога.

– Жизнь дорога лишь тем, кто не верит в своих богов. С теми, кто верит, все происходит по их воле, – парировал нубиец.

Надсмотрщик обернулся к принцу:

– Этот человек опасен, его нельзя отпускать. Он много убивал.

Сетх-Ка внимательно поглядел на Счимбо:

– Ты был воином?

– Да, воином и вождем моего племени. Вы пришли к нам, чтобы привести сюда рабов на каменоломни и строительство каналов. Я бился, защищая свой дом.

– Достойные слова достойного человека. Сними колодки. И можете идти дальше.

– Но как же?.. – опасливо начал служака.

– Он останется здесь. Свободному человеку не место среди рабов.

– Но он опасен! – снова взмолился надсмотрщик, однако, поймав на себе заинтересованный взгляд леопарда, тут же умолк. Обещанное жрецом ужасное наказание далеко, а пятнистая смерть, плотоядно облизывающаяся, глядя на него, – вот она.

Надсмотрщик чуть слышно выругался и приказал снять колодки. Сетх-Ка бросил ему монету. Поймав ее, тот благодарно согнулся в низком поклоне, затем прикрикнул кнутобойцам, чтобы шли дальше. И поскорее, да будет велик фараон, пока в светлую голову младшего сына воплощенного Гора не взбрело еще какое-нибудь сумасбродство.

Они стояли у пылящей дороги и провожали взглядом удаляющуюся колонну, Счимбо разминал затекшие после тесных колодок запястья. Разочарованный уходом обильной трапезы, леопард прилег в тени придорожного камня и вылизывал лапы, словно намереваясь тщательно помыть их перед едой.

– Благодарю тебя, принц. Ты добрый человек. Прежде я не думал, что в ваших землях есть такие. Как я могу отблагодарить тебя?

– Ты уже отблагодарил. Больше ничего не нужно. Если пожелаешь, я могу отпустить тебя здесь и сейчас, но лучше мы прежде отправимся в Мемфис, я велю писцу составить для тебя грамоту с пропуском через земли моего отца. Иначе вряд ли тебе удастся далеко уйти от столицы.

– Вероятно, удастся, вернее, удалось бы, но это стоило бы жизни многим из твоего народа. Из почтения к тебе я пощажу их. Будь по-твоему.

Колонна уже скрылась из глаз и им пора было возвращаться в Мемфис, когда на горизонте появился всадник на мчащемся галопом коне.

– Если глаза не обманывают меня, это же мой братец! – удивленно воскликнул юный принц.

Это и впрямь был Ба-Ка. Впрочем, мало нашлось бы под небом Египта людей, которые могли бы вот так вот, бросив львиную шкуру на спину яростного коня, мчать верхом, подобно дикому нубийцу. Молодой наследник гордился своим умением и всякий раз, когда случалась возможность, демонстрировал его. Особенно если это давало возможность покрасоваться перед девицами. Те с замиранием сердца глядели на принца, гарцующего на лоснящемся черном жеребце, обхватив коленями спину животного. Их сердца таяли от одного взгляда на этого храбреца.

Ба-Ка спешился неподалеку и тут же насмешливо бросил:

– Я смотрю, ты приглядел себе дружка! Что ж, он не совсем зверь, но все же не совсем человек. Как раз для тебя.

Кулаки нубийца сжались, но, прежде чем он успел сказать хоть слово, притаившийся за придорожным камнем леопард стрелой метнулся на Ба-Ка. Тот попытался было выхватить из-за пояса кинжал, но тщетно: мощный зверь уже сбил его наземь, и из разинутой пасти хищника на лицо Ба-Ка текла голодная слюна. Державшиеся в отдалении лучники – смотрителя зверинца бросились – натягивать луки, но в этот миг Сетх-Ка оказался у них на пути и требовательно крикнул:

– Нет! Ко мне!

Леопард нехотя повиновался, все же, будто случайно, полоснув обидчика когтем по груди.

Ба-Ка, скрипя песком на зубах, зажимая ладонью глубокую царапину, от ярости не мог связать и пары слов.

– Ах ты заморыш! – клокотал он. – Ничего, даже звери не помогут тебе! Ничего тебе не поможет! Знай, Асо будет моей, что бы там ни решил отец!

– Что ты говоришь, брат?

– Отец призывает тебя к себе, поспеши! Я и так насилу отыскал тебя. – Лицо Ба-Ка стало каменным. – И даже не думай об Асо!

Корреспондент вечерних новостей «Третьего канала» старался держать на лице маску суровой невозмутимости, как подобает человеку, видавшему виды и постигшему все тайные ходы шестерен и пружин темного закулисья Большого яблока – короля городов.

– Теперь к криминальным новостям. Снова группа, прозванная «рыболовами», оказалась на месте потенциального преступления в тот самый момент, когда его еще можно было предотвратить. Характерная манера упаковывать преступников при помощи кевларового шнура, на концах которого привязаны свинцовые рыболовные грузила, дает основание предполагать, что мы имеем дело с одними и теми же людьми. Вопрос, заданный полиции: когда же они начнут выполнять свою работу, а не полагаться на «рыболовов-любителей», так и остался без ответа. Хотя, судя по результатам, эти парни выглядят куда большими профессионалами, чем полиция города Нью-Йорка.

В этот момент лицо корреспондента исчезло с экрана, и на плазменной панели возникли дюжие сотрудники нью-йоркского департамента полиции, заталкивающие в фургон с мигалкой на крыше меланхоличного верзилу и бьющегося в истерике латиноса. Не было слышно, что он кричит, но Тайлер догадался, что увязанный горе-бандит клянется отыскать его и уничтожить самыми заковыристыми способами, до которых додумается за время отсидки.