Её невыносимый лжец - Жасмин Майер

Глаза стали круглыми, большими. Она смотрела на меня так, как будто на нее надвигался монстр, способный сожрать ее заново.

Я же почувствовал себя конкистадором, который встретил пугливую островитянку, совсем не понимавшую его языка. Испуганная, удивленная и настороженная Соня вполне могла отказаться от помощи просто из принципа, чтобы гордо дотащить тяжелые сумки и пакеты из магазина самостоятельно, хотя я видел, как тяжело она дышала. Такая, как она, просто не привыкла признаваться в слабости. Или в том, что ей нужна помощь, поскольку знает, что может рассчитывать только на себя.

На ее лице по-прежнему ни капли макияжа, только естественный румянец на щеках. Впервые я смог разглядеть Соню при нормальном освещении. Ведь в тот раз в ее коридоре мне было совсем не до того, когда она стояла полуголая, а вчера в парке было слишком темно.

Волосы у нее были цвета темной, насыщенной меди. Косички ее дочери, выбивавшиеся из-под шапочки, были точно такого же цвета. Глаза Сони поначалу казались мне голубыми, но теперь я видел, они были темно-зелеными со светлым ободком вокруг зрачка. А на щеках и чуть вздернутом носу проступали редкие веснушки.

Она так ничего и не ответила, только кивнула, разрешая взять пакеты, а потом тихо спросила дочь, все ли она собрала? Девочка покачала головой:

— Очень мало каштанов осталось, мамочка.

Что ответила Соня, я не слышал. Я подхватил ее пакеты и рюкзаки, и внутри снова звякнули бутылки. Соня тут же покраснела и отвернулась. Господи, как ей только алкоголь-то продали, на кассе она тоже краснела? Если бы не дочь, никогда бы не поверил, что она сильно старше школьницы.

— Для чего вам нужны каштаны? — спросил я, поднимаясь по лестницы первым.

— Поделку в сад будем делать! — ответила девочка. — Мамочка вчела очень устала, и мы не успели.

Вот оно как. А ведь в том, что они не успели закончить поделку, тоже я виноват.

— Только у нас мало каштанов осталось, — продолжала девочка. — Лазбежались все!

Она так смешно картавила. Жаль, что идти было недалеко. Я остановился с пакетами чуть в стороне от Сониной двери. Сама она по-прежнему хранила молчание и даже глаз на меня не поднимала.

— Классная шапочка, кстати, — сказал я своей единственной собеседнице. — Это шлем пилота, знаешь?

Девочка просияла:

— Да! Я буду пилотом, как папа!

Соня с грохотом обронила ключи на пол.

Неожиданный поворот. Так у малышки есть папа? Может, он просто такой же помешанный на работе, как и я, трудоголик? Или они уже в разводе? Это бы объяснило хотя бы отсутствие мужских средств в ее ванной.

— Правда? — подал я голос. — А на каком самолете летает твой папа?

Даже дети пилотов знают такие вещи.

— Мой папа летает на лозовом велтолете! — с гордостью произнесла малышка.

— Аля, домой. Быстро! — встряла Соня, наконец-то справившись с замком.

Румянец сбежал с ее лица. Теперь она была бледна как смерть. Испугалась, что я узнал, что она замужем? Что расскажу обо всем ее мужу? Или что с ней?

— Раздевайся и хорошенько вымой руки, а я буду за дверью, хорошо, Аль?

— Да, мам!

Я понял все без лишних слов. В квартиру меня больше не пустят. Оставил пакеты и рюкзаки за порогом, и Соня тут же прикрыла дверь, прислонившись к ней спиной, и подняла на меня глаза.

— Спасибо за помощь.

Я кивнул.

Какая же она красивая все-таки. Кому-то очень повезло. А он по миру мотается, совсем как я когда-то.

— Что тебе нужно, Андрей?… — шепотом спросила она. — Зачем это все? Ты же видел, у меня ребенок…

— И муж.

Она прикусила губу и покачала головой. Набрала полные легкие воздуха и выпалила:

— Нет у меня никакого мужа. Аля… его выдумала. Поверила в сказки моей мамы. Только теперь это зашло слишком далеко… — она шмыгнула носом. — Ох уж этот липучий розовый вертолет…

Я не мог не улыбнуться. Теперь понятно, почему она так ругается.

Она снова всхлипнула, а я, подавшись порыву, притянул ее к себе. Обнял. Услышал, как она зарыдала сильнее, процедив сквозь зубы:

— Не нужно тебе ходить за мной, Андрей. Ничего у нас не выйдет. Так что не надо даже пытаться.

Не сдержался, провел рукой по ее блестящим волосам, вдыхая карамельно-шоколадный запах шампуня, и спросил тихо:

— Чем я могу помочь тебе, Сонь?

Она мигом отстранилась, вытирая тыльной стороной ладони щеки.

— Это даже не смешно, Андрей. Я прекрасно справляюсь со всем сама. Не нужно мне помогать, и если ты думаешь, что так сможешь залезть ко мне…

Я коснулся ее губ пальцем и сказал:

— Я не сомневаюсь в том, что ты со всем справляешься сама. Разве похоже, что я смеюсь или издеваюсь? Или надеюсь на что-то более? Я просто хочу помочь, Соня. И ничего не требую от тебя взамен. Как сосед. Соседи ведь помогают друг другу?

Она смотрела на меня круглыми глазами, а я подавил желание еще раз провести подушечкой по ее губам и снова ощутить жар ее рта. Как сосед, как же. Вот так соседи себя точно не ведут.

— Так что, Соня? — хрипло спросил я.

— У тебя, наверное, своих дел хватает…

— Я в отпуске. И у меня совершенно нет никаких дел. Честно. Так что просто скажи, и я сделаю.

Соня не сводила с меня настороженного взгляда. Я ждал. Был готов ко всему, к любой фразе, начиная от: «Нам нужны деньги», до простого: «Поцелуй меня».

Но вместо этого услышал:

— А собери-ка нам еще каштанов, Андрей.

Оказалось неожиданно сложным попросить у Андрея именно каштаны. Других вариантов, как он мог помочь, было-то предостаточно, но пришлось держать себя в руках. За дверью меня ждет дочь, а на лестничной клетке из-за неработающего лифта — проходной двор. Не разгуляешься в просьбах.

А я не далее, чем вчера, давала себе обещание держаться от него, как можно дальше, и не надеяться на чудо. А он вместо того, чтобы навсегда исчезнуть, появился в тот самый момент, когда я была в шаге от отчаяния.

Я все-таки не железная. Тяжело признаваться в этом, но да. Свой лимит тянуть лямку в одиночестве я исчерпала.

Я отчетливо поняла это, сидя на лестничной клетке с тремя пакетами и в окружении тяжелых рюкзаков. Если бы не Андрей, мне кажется, я бы там и заночевала. В голове была пустота, телом руководило истощение. Как после недельной голодовки, или невероятно сильного отравления, я просто не чувствовала себя цельной, способной взяться за привычную рутину — готовить ужин, продолжать учить стих, параллельно с этим помогать Але с поделкой, может быть, закинуть еще стирку, а еще обдумать и набросать макет будущей статьи.