Тоннель - Туве Альстердаль

— Ты не права. Все изменилось. Нельзя войти в одну и ту же реку дважды. Ты и я, мы уже не те, что были, когда впервые встретились. Мне нравилось, когда ты притворялась.

— Что ты имеешь в виду?

— Приятно было знать, что ты фантазируешь обо мне, когда возвращаешься домой к своему мужу.

— С чего ты взял?

— Ты сама сказала.

— Ну, может, было пару раз.

— Я чувствую себя впутанным в нечто, что не является моим, вот и все. У меня нет никакого желания участвовать в твоем бегстве от неудачного замужества. Зачем ты приехала в Прагу? Разве ты не собиралась заново начать жизнь с твоим мужем? Что ты вообще здесь делаешь?

— Ты ничего не знаешь о моем браке. — Это было все, что я смогла выдавить.

Многочисленные крыши домов раскинулись перед нами, нагромождаясь друг на друга в лесу из печных труб. Из недр моего желудка поднялся запах перегара и наверняка испортил мое дыхание. За моей спиной Поль снова лег в кровать и натянул на себя одеяло — я наблюдала за ним, глядя на его отражение в оконном стекле.

— Мне пора спать, — сказал он. — Завтра у меня опять концерт.

* * *

Телефон всю ночь простоял на беззвучном режиме. Я сняла его только рано утром, когда проходила по Карлову мосту. Одно сообщение на автоответчике и три короткие эсэмэски.

Позвони мне.

Позвони!

Алло?!

И следом голосовое сообщение. Судя по голосу, Даниель был возмущен, зол и расстроен, или же он так пытался скрыть свой страх. Для верности я прослушала еще раз. Но он только просил перезвонить ему, как только я получу это сообщение. Полузадушенный конец фразы, словно, пока он говорил, ему не хватало воздуха, и следом порывистый вдох, ощущение чего-то большего, чем он хотел мне сказать.

Я посмотрела на часы. Несколько туристов с рюкзаками лежали, растянувшись под статуей мадонны, уличные подметальщики сгребали груды мусора с мостовых. Первые художники выкатывали свои тележки, доставали на продажу картины с видами Праги, написанные в голубовато-синих тонах.

Я позвонила. Но телефон Даниеля, кажется, был выключен. Неужели он настолько сильно разозлился? Меня встревожило, что он не отвечает, и в то же время я испытала облегчение. Чтобы ложь не сильно резала ухо, ее следует сперва хорошенько отшлифовать. Может, он только что проснулся и забыл, что я в отъезде, но тогда почему так рано? Все пропущенные звонки были сделаны около восьми утра, чуть больше часа назад. Хотя обычно он дрыхнет все утро. Разволновался из-за того, что не нашел меня в постели? А потом вспомнил, что я в Праге, и снова уснул, отключив телефон, чтобы не мешал.

Ничего страшного.

Я пробормотала ему на автоответчик что-то жизнерадостное о том, что аккумулятор разрядился и что через несколько часов я буду дома.

* * *

«Икеа» открыла свой новый большой магазин в самом центре Праги на Вацлавской площади, где уже скоро будет лет тридцать назад как проходили демонстрации против коммунистического строя, но я направилась прямиком к подземной парковке и, сев в машину, помчалась вон из города к одному из универмагов на окраине. По крайней мере, я была уже на обратном пути. Домой.

Сомнительный поцелуй на прощание, прежде чем покинуть номер. Пока. Всего хорошего.

В последний раз.

На парковке «Икеа» я снова попыталась дозвониться до Даниеля, следом отправила мужу эсэмэску: «Привет, пыталась дозвониться, что-то случилось? Целую».

Магазин «Икеа» невозможно обойти за одну минуту. Пока я металась между отделами, перебегая от спален к кухням и от кухонь к ванным, я все больше убеждалась, что именно Даниеля видела я накануне вечером. Весь местный ассортимент был мне знаком и в то же время чужим. Названия были написаны на шведском: полки «Билли» и табуреты «Боссе», стулья «Юпперлиг». Куда меньше моделей, которые я могла бы увезти с собой на машине, остальное было проще заказать по интернету, большая часть мебели была либо слишком заурядной, либо слишком дорогой. Хватит ли у нас средств на все это? Ванная, кухонная вытяжка, столешница.

«Блосиппа», «Соммарэнг», «Трофаст»[16].

Я заблудилась и в третий раз очутилась в детском отделе. Огромных размеров белый медведь в корзинке, набор посуды, сулящий вкусный обед.

Даниель по-прежнему не брал трубку. Я потеряла список того, что собиралась купить. Коврик для ванной, ершики для унитаза. Я вспоминала, стараясь сосредоточиться на небольших предметах, которые я могла унести с собой в большой сумке для покупок. Карнизы и занавески для окон на втором этаже, только из белой материи — однотонные, без претензий, и стоят до смешного дешево. Правда, я и тут оказалась перед непростым выбором: что взять, «Ингвильд» или «Гертруду», обе казались мне одинаковыми. Возможно, что-нибудь в светло-голубых тонах тоже не помешает. Когда у нас дома немного уляжется, мы придумаем что-нибудь получше. Я тогда раздобуду себе новую швейную машинку и сошью свои собственные шторы и занавески. Я задержалась возле лампочек накаливания, вспомнив, что Даниель говорил что-то о нестандартном цоколе.

А вот про зеркала я не забыла. Я уже говорила, что мне надоело краситься перед карманным зеркальцем, не имея возможности увидеть себя всю целиком. Это был один из поводов, почему мне требовалось заехать сюда именно сейчас.

И вот я себя увидела. В полный рост и до талии, в позолоченной раме и в окружении светодиодных линеек. И даже со встроенными часами. Целые ряды круглых, овальных и прямоугольных зеркал. Никаких видимых признаков моей измены мужу не наблюдалось, даже румянца не было на щеках, хотя кожа казалась болезненно чувствительной. Впрочем, Поль всегда был гладко выбрит, дело не в этом, но — бог ты мой! — все то, чем мы занимались, все это прошло через меня и все же никаких следов на мне не оставило. Как говорится, на лбу ведь не написано. Из-за того, что я не выспалась, у меня под глазами залегли тени. Но, возможно, они были там и раньше. Время оставляет свои отметины крайне медленно, их не замечаешь, если смотришь на свое лицо изо дня в день. Ставшие чуть резче складки возле рта, слегка обвисшая кожа.

Еще поживем, утешила я себя и выбрала несколько зеркал — одно в позолоченной раме для ванной и пару дешевых без всяких рам и прочих излишеств для гардеробной.

Уезжала я оттуда уже без музыки. Поездка длиною в один час и семнадцать минут, судя по навигатору. Все происходило куда стремительнее, чем я рассчитывала. Вначале я планировала успокоиться и заехать на какую-нибудь винодельню. Может, даже обсудить сотрудничество с местными производителями. Экскурсии по виноградникам, возможность разливать и запечатывать наше вино в бутылки со своими собственными этикетками — у нас с Даниелем было так много идей. Но телефон всю дорогу молчал. Больше я звонить не стала. Это выглядело бы так, словно я вся на нервах, как будто у меня есть повод волноваться.