Разбитая наковальня - Данила Ромах

перед вылезшим в окошко Виридианом и поклонилась не только ему, а всей пирамиде.

– Что же будет дальше с твоей жизнью? – спросил страж напоследок.

– Я и мои сёстры создадим шедевры, а затем…

– А затем – увидим! Верно?

– Так точно, великий страж.

– Ох, славно! Никогда не возвращайтесь, пожалуйста!

Врата древних языков захлопнулись, Виридиан скрылся в своём оконце, напоследок дав короткую, но бодрую мелодию, полную надежды и силы. Так Ленна Стук покинула Северный Некрополь.

Путь близкий, да коварный. На юг – через деревни, мимо крепости Дол, что в недавнем бою была совсем разрушена и оставила после себя лишь груду дыма, затем Зимница, Двухглав… И Киррик.

Вернулась Ленна в родной дом. Встретил среднюю дочь отец, подпираясь клюкой. Лицо его покрылось морщинами глубокими, голосом он скрипел и тихо кашлял. Регол да Зань обняли хладную кровинушку свою с порога, да оба дар речи потеряли.

– Полголовы седая, сама бледна и холодна, как снег! – воскликнул старый Регол. – Что ж случилось-то с тобой, золотце моё? Извели тебя так неживые?

И снова затрещал разговорами дом Стук. Много знаний вынесла средняя сестра из обиталища Бессмертных, многим народу этому осталась обязана и многим за своё любопытство заплатила. Стал её ум шире стен и выше потолков любых. Заговорила она словами точными, науками всякими пропитанными, велела каждое это слово за собою записывать, чтоб всё детально схоронить пред возвращением Игны.

– Есть ли новость от неё, отец? – спросила Ленна.

Старик и Зань лишь замотали головами.

– О, я знаю, что она вернётся. Наверняка знаю.

Глубоко-глубоко под землёй, в городе мраморном, в опустевшей от разговоров библиотечной зале, тяжело вздохнул перед дорогой Бессмертный. Его шумный товарищ, гремящий наплечными сумками, громко возмущался:

– Как же ты долго! Не навсегда же уходим! Ещё вернёшься свои книжонки полистать.

– Да, мне просто надо собраться с мыслями.

– Карту на удачу взял?

– Да.

– Удача будет нашим козырем! Трепещите, Смертные: два великих бессмертных ума грядут! «Мой друг Краплак устал от книг, встал за порогом в тот же миг…» – наскоро запел Бессмертный.

– Заканчивай, Бордо. Я ещё успею устать от твоих стишков.

Желал тощий человек красных тонов во славу владыки потревожить древние могилы, что в глубинах избранной пещеры находились. За рекой зияла щель в поднятой людьми земле, немолодое деревце росло над ней, едва трогая темноту пещеры корнями. Но в воду алому убийце было не суждено вступить: та отгоняла его болью во всём теле, шипела на ладони чужая кожа, лишь появись того рука над водной гладью. Алый убийца беззлобно фыркнул – и пошёл прочь от святой обители.

До явления трёх из алой свиты оставалось девять лет.

ИГНА: часть первая

Пропала на годы Игна в Пыльном Пути. Караван, к которому прибилась старшая сестра походным мастером, с пути намеченного сбился, долго блуждал меж барханов, в страшных схватках с бурями редел и медленно гибнул под гневными солнцами. Чудные горбатые звери, на коих привыкли рассекать пустыни караванщики, один за другим теряли своих всадников, а затем дрожащими миражами растворялись меж песков. Товары сбрасывались с телег или менялись у кочевых народов на воду да хлебные крохи.

Вскоре целое племя разбойничье вышло за караваном, в одночасье нагнало и добило, оставив полдюжины мёртвых тел на съедение падальщикам. Троих выживших – включая Игну – забрали супротив воли, заковали в ржавые цепи и обрили. Сразу Игна кочевникам не приглянулась: говорила громко, характер показывала, не взвывала под ударами, как полагалось пленнику, а могла и вовсе дать сдачи. Бросить или прирезать было не с руки, ведь давно требовало племя себе кузнеца какого приволочь. Только вот как тень мастерицыну наездники увидали – так разом охнули да к вождю повели.

Вождь в колдунстве знатоком был, шаманским делом занимался и много чудного за жизнь долгую повидал. Обутый в сафьяновые сапоги, смуглый, закрытый татуировками по самую бритую голову, с косматой бородой и усами до груди, сидел он посредь боевых трофеев в своей огромной юрте. Он кивнул девушке, бросил горсть трав в пламя костра пред собой. Игна стояла прямо, как недовбитый гвоздь. Запястья её немели от кандалов.

– Имя! – вскрикнул вождь, чуть наклонившись к столбу огня.

Мастерица взглянула на цепи свои по рукам и ногам. Ржавчина осыпалась меж звеньев, но никакой силы не хватило б ей, чтобы неволю эту разорвать. «Стало быть, надо полагаться на ум», – решила она.

– Игна.

– Чья будешь?!

«Как прознают, чьей я крови, спросят с отца выкуп и продержат взаперти до возвращения домой. Так не пойдёт», – подумала Игна.

– Ничейная, – соврала она, – без роду, без имени росла, пока добрый кузнец за работу не поставил.

– Что ваять умеешь?

«Принизить свои навыки – значит прыгнуть в объятия смерти», – подумала Игна. – Прирежут за ненадобность иль чего страшнее».

– Клинки, инструмент всякий, гвозди да подковы, бронником подрабатывала, – заявила Игна. – Опыта у меня поболе, чем у ваших ремесленников.

– Цыц, ничтожество! Это! – гаркнул вождь, крючковатым пальцем указал на тень от Игны. – Будто кровью залита! Почему?

Уж стыдно было признаваться, по какой причине мрак позади мастерицы цвета алого. Игна процедила ответ, чтоб не проронить и лишнего слова:

– Часть договора с тёмными силами.

– Какими? – осторожно спросил вождь, косясь на красное пятно на полу его юрты.

Игна коварно улыбнулась.

– Очень, очень страшными. Весь талант мой от этой силы исходит, – соврала мастерски старшая сестра.

Наклонился вперёд вождь, лицом почти касаясь языков пламени. Глаза его, тонущие в морщинах, слегка увлажнились от жара. Сквозь огонь заговорил он тихо на демоновом наречии, достал из-за пазухи прут из Драконьей Гибели и зажал меж собственных ладоней. Металл пошёл искрами, не по воле рук своего владельца наклонился в сторону Игниной тени. Пламя костра перед ним раскололось пополам, обступило вытянутый прут и немедленно обратилось в алые тона. Старик удивлённо приподнял седую бровь, подался ещё ближе к Игне, чтобы лучше разглядеть чужое колдунство. Тень дёрнулась, протянулась до стен юрты, как от закатного солнца. Старик, вздрогнув всем телом, отступил, а костёр потух, оставшись холодными углями да лентой дыма.

– Так не должно быть, – полушёпотом признался вождь скорее самому себе. – Проклятие твоё молчит, не называет автора своего. Кто на тебя это наслал?

– Алый человек по имени Дэнда.

– Человек? Сомневаюсь! – неожиданно приободрился вождь. – Такая-то магия одному человеку не по зубам. Целый колдунский хор не создаст столь мощного сгустка.

– Он использовал каплю