Над нами темные воды. Британские подводные лодки во Второй мировой войне - Джон Гибсон

Обычно мы старались не упустить ни того ни другого. До трех мы спали, потом ловили машину и ехали на военный пляж, представлявший собой небольшой участок берега, отгороженный от внешнего мира. Место было чудное: естественная бухта, окруженная высокими скалами. Здесь находились кабинки для переодевания и трамплины для прыжков в воду. Пляж был не очень большой, но во время плавания мы всегда мечтали о такой синей воде и золотом песке.

На этом пляже загорали только офицеры союзных вооруженных сил, их жены и дети. Ливанцы обходили его стороной, объясняя это тем, что место для купания очень опасное или вода слишком теплая. Однако находились богатые ливанки французского происхождения, готовые заплатить десять фунтов за то, чтобы поплескаться в море рядом с нами.

Эти француженки были очаровательны. С гибкими загорелыми телами и распущенными развевающимися на ветру волосами, они бежали по песку и смело бросались в море, составляя яркий контраст нескольким представительницам женской вспомогательной службы ВМФ с их белой кожей, закрытыми купальниками и резиновыми шапочками на голове.

Иногда мы знакомились с самыми привлекательными из этих девушек, но обычно все заканчивалось беседами со строгими мамашами в широком семейном кругу о девальвации франка. В Ливане молодых девушек всегда сопровождали пожилые компаньонки.

Нам пришлось обратить свои взоры на девушек из вспомогательной службы ВМФ. В результате они чудесно проводили с нами время. Ни на одной другой базе союзнических сил ночная жизнь не была столь насыщенной, как в Бейруте.

Наша столовая была просторным, светлым и веселым заведением. Возвращение подводных лодок из патрульного плавания давало повод для шумных вечеринок. У нас всегда было много гостей. Политическая ситуация требовала проявления одинакового радушия к арабам, туркам и французам. Почти каждую ночь у маленькой стойки нашего бара толпились люди в причудливых одеждах.

Ночи проходили примерно так. В шесть вечера, когда открывался бар, мы были уже там. Слегка подкреплялись, чтобы быть в форме, выходили на улицу и ловили такси. Таксисты-арабы медленно разъезжали по дорогам в поисках клиентов на своих старых «фордах» с потертым верхом и огромным резиновым клаксоном, на который они нажимали почти постоянно. Правила передвижения просты: жмешь на клаксон, и если дорога не свободна, то ты здесь ни при чем.

Принцип езды на такси был довольно оригинальный. По дороге в город таксист прихватывал столько людей, сколько вмещал салон. Пассажиры набивались как сельди в бочку, и мы зачастую оказывались стиснутыми между веселыми арабами и надменными ливанцами. Оказавшись в городе, среди ярких огней, мы начинали думать, куда заглянем. Обычно планов не строили, но первое же заведение, куда мы заходили, определяло дальнейшее течение ночи. Например, если мы шли в гостиницу «Нормандия», чтобы выпить коктейль с джином, то непременно встречались там со старшими армейскими офицерами и с наиболее уважаемыми французскими семьями. Если направлялись в гостиницу Святого Георгия, то пили там пиво и танцевали под звездами на открытой площадке, которая выходила на море. Здесь мы встречались с коллегами-подводниками, очаровательными женщинами, английскими бизнесменами и чванливыми типами из Каира и школы политики.

Обычно мы сидели в небольшом баре под названием «Челнок», где были напитки на любой вкус. Там играл на аккордеоне старый чех, русские девушки демонстрировали свои восхитительные ножки и в стельку напивались офицеры-отпускники из Ирака. В этом баре мы часто сталкивались с офицерами французской армии, форма которых была обшита галунами. Они уводили нас в свои космополитические столовые, где мы вместе пели песни разных народов.

Нам очень нравилось бывать в ресторане «Карлтон». Отменная кухня, хорошие вина, для желающих потанцевать играл небольшой оркестр. В отличие от большинства заведений Среднего Востока представление для публики было коротким, но довольно качественным. Там не было навязчивых женщин, которые садились бы вам на колени и всю ночь заказывали самые дорогие напитки. Никто не напивался. Это место любили посещать молодые англичанки.

Добраться ночью до дома всегда было проблемой. Комендантский час начинался в полночь, и очень немногие таксисты имели разрешение на ночной проезд. Мы шли на пляж, окунались в теплую воду, что, кстати, ночью было запрещено, обсыхали и отправлялись в кафе «Мимоза», где до рассвета подавали яичницу с грудинкой.

В это кафе часто заглядывали офицеры. Мы стучали в дверь, нас впускали, и мы оказывались в нереальном мире, где девушки вели себя скромно и сдержанно. За этим внешним целомудрием сразу не разглядишь их истинные намерения.

В Бейруте Восток и Запад сочетались самым невероятным образом. Таксисты-арабы, которые водили новые автомобили, непременно надевали безупречные костюмы из белой ткани в тонкую полоску. На холмах вокруг города стояли монастыри и школы христианской секты маронитов. Арабские лидеры учились в Оксфорде, а молодые ливанки разъезжали в «паккардах» со здоровенными телохранителями. Деньги текли рекой. Магазины были завалены европейскими товарами. В них продавали дешевые чешские предметы домашнего обихода, немецкие фотоаппараты, японские термосы и старые восточные металлические безделушки, привезенные из Бирмингема. В районе, где проживали австралийские солдаты, можно было, как утверждали, приобрести все, начиная от патронов и кончая пушкой. Создавалось впечатление, что австралийцы выставили на продажу половину своих армейских ресурсов.

Этот удивительный и красивый город предоставлял возможности для отдыха и развлечений, каких не было ни в одном другом месте Среднего Востока. Что бы мы ни думали о местных ценах и еврейских рынках, здесь мы получали все, за что платили. И, только поднявшись на холмы, мы заметили подлинное очарование Ливана и культуры его народа.

Мы сидим в небольшом русском кафе в конце улицы, спускающейся от жилого района к гавани. За окном ночь. Очень тихо. Идет комендантский час, и в кафе, кроме нас, лишь несколько подвыпивших арабов. Всего вдоль стен стоит около десятка столов, и большинство их пустует. Хозяин посматривает на нас своими черными глазами. Он только что вышел из тюрьмы, где провел шесть месяцев за пустячный проступок, который оскорбил французов. Его красивая молодая жена бренчит на каком-то струнном инструменте. Атмосфера непринужденная и приятная.

Мы поднимаем рюмки с водкой и произносим тост в честь хозяина. Он кивает нам с саркастическим видом. Французы, что посадили его, тоже пили за его здоровье. Через какое-то время посетителей становится больше и обстановка в кафе оживляется. Мы присоединяемся к пестрой компании за соседним столиком. Здесь, в этом небольшом уютном помещении, чувства и переживания мужчин и женщин можно прочитать на их лицах. Один лишь французский офицер с непроницаемым видом закусывает за столиком у окна.

В углу стоит пианино. Саркастичный хозяин кафе аккуратно садится и начинает играть. Мы замолкаем и вслушиваемся в красивую мелодию. Несколько русских девушек затягивают песню. Закончив ее, они громко сдвигают бокалы. Над столами вьется синеватый сигаретный дым.

Перед нами предстает мужчина в белой одежде, и мы с трудом узнаем в нем начальника морского патруля. В кафе вдруг становится очень тихо. Пианист поднимает брови, руки его застывают над клавишами. Слова начальника патруля доходят до нас не сразу.