По дороге в вечность - Дж. А. Редмирски

Эйдан достает из холодильника еще бутылку пива и садится на стул, где прежде сидела Мишель. Эндрю поднимает меня на руки, будто пушинку, занимает мой стул. Я оказываюсь у него на коленях.

– Вот так-то лучше, – говорю я.

Эндрю обнимает меня за талию:

– Мы тут с Эйданом поговорили…

Концовка фразы может быть любой, и я не уверена, что она мне понравится.

– Да? – настороженно спрашиваю я и смотрю на Эйдана, поскольку лица Эндрю мне не увидеть.

– И о чем же вы, интересно, говорили? – поддразнивает его Мишель. Она стоит, упираясь бедром о кухонный стол, и смотрит на нас.

– Как насчет того, чтобы завтра вечером поиграть в моем баре? – Эйдан ставит бутылку на стол. – Самый людный вечер недели. Посетителям ваш репертуар наверняка понравится.

Единственный раз, когда я нервничала, выступая в баре, был наш с Эндрю дебют в Новом Орлеане в «Олд пойнт баре». Но сейчас петь в присутствии Эйдана и Мишель, перед незнакомыми людьми, которых я, скорее всего, больше никогда не увижу… Не могу сказать, что я уж так сильно нервничаю, хотя у меня скручивает живот.

– Я не знаю…

Эндрю нежно поглаживает мне спину.

– Соглашайся, – говорит он, стараясь не быть слишком бесцеремонным.

«Эндрю, куда подевалась твоя настойчивость? – мысленно спрашиваю я. – Стань прежним. Веди себя как в тот день, когда ты заставил меня под дождем лезть на крышу твоей машины или когда я не хотела помогать тебе менять колесо, а ты буквально за руку вытащил меня из салона».

– Соглашайся, – вторит брату Эйдан. – Эндрю говорит, ты отлично поешь.

– Эндрю преувеличивает, – бормочу я, одновременно краснею и вздрагиваю. – Ты ему не верь.

– А я думаю, это замечательная идея, – добавляет Мишель, садясь к мужу на колени.

Он игриво шлепает ее по бедрам. Этот жест мне знаком. То же проделывал со мной Эндрю, и не раз. Вообще-то, с Эйданом у Эндрю куда меньше внешнего сходства, чем с Эшером, но общность привычек сразу выдает в них братьев.

Я наклоняю голову. Эндрю завел мои руки себе за шею и сплел пальцы. Он улыбается во весь рот. Ну как тут скажешь «нет»?

– Ладно, – соглашаюсь я. – Буду петь. Но нужно подобрать музыку.

Эйдан кивает.

– На твое усмотрение, – говорит Эндрю.

– Сколько продлится наше выступление? – спрашиваю я.

– Это решайте сами, – предлагает Эйдан. – Ограничитесь одной песней – и на том спасибо. Выбор за вами.

Ложимся поздно, наигравшись вчетвером в азартные компьютерные игры. Комната, которую нам отвели, – напротив спальни хозяев. И все равно здесь я чувствую себя менее скованно, чем у матери. В той комнате тихо, чего нельзя было сказать про нашу. Я старалась не слишком стонать и вскрикивать, а это совсем не просто, когда Эндрю войдет в раж.

Он заснул, а мне не спится. Целых три часа я ворочаюсь с боку на бок. Слышу тихое дыхание Эндрю и шум проезжающих машин. Лучики от их фар пробегают по стене и исчезают.

Не спится, и все тут. После того… Словом, в последние две недели мне трудно засыпать. Даже когда мне это удается, сон прерывистый. Стараюсь не разбудить Эндрю. Ему так хорошо спится в доме брата.

Наконец я вылезаю из постели, открываю сумочку и лезу за таблеткой. Я стащила у мамы тот флакон. Таблетки помогают мне уснуть. И потом, мне нравится состояние, которое они вызывают. Они отгоняют боль. Но я осторожничаю. У меня нет быстрого привыкания. Я никогда не принимала наркотики. Разве что несколько раз курила травку в выпускном классе. Тогда все это делали.

Я постоянно думаю, как буду справляться, когда таблетки закончатся.

Взяв одну, держу ее на ладони. А может, проглотить две? Тогда я наверняка усну. Мне хочется хорошенько выспаться, чтобы ко времени выступления не клевать носом. Довод вполне убедительный. Приму две.

Я проглатываю таблетки и запиваю их водой из бутылки, которую предусмотрительно взяла с кухни. Снова ложусь рядом с Эндрю, смотрю в потолок и жду, когда таблетки начнут действовать. Эндрю меняет позу и обнимает меня за талию. Сворачиваюсь калачиком, утыкаюсь в него и осторожно провожу пальцем по вытатуированной Эвридике. Я вожу по ней, пока голова не становится легче воздуха. Перед глазами мелькают сотни крошечных бабочек. Они щекочут мне веки и виски.

А я…

Кэмрин проспала все утро и открыла глаза где-то во втором часу дня. Когда я наконец решился ее разбудить, она нарычала на меня и заявила, что у нее жутко болит голова. Выглядела она круто, но была невероятно агрессивна. Насколько я помню, вчера она и двух бутылок пива не выпила, а кажется, будто влила в себя виски. Она лежала на животе, уткнувшись лицом в подушку.

– Я принес тебе адвил. – Я присаживаюсь на край кровати. – Слушай, а может, у тебя опухоль в мозгу?

– Не смешно, Эндрю. – Она пихает меня коленом и слегка стонет от головной боли.

Мне мои слова почему-то показались очень даже смешными.

– Прими таблетки, – говорю я, вытаскивая из-под нее подушку.

Кэмрин ворчит, потом соглашается. Она слегка приподнимается, проглатывает пару таблеток, запивает водой, после чего снова падает на постель, закрывает глаза и массирует себе виски.

– Обычно люди чем больше пьют, тем сильнее привыкают к выпивке, но не наоборот.

– Я вчера выпила всего две бутылки пива, – говорит она, не отрывая рта от подушки. – У меня болит голова, и это никак не связано с пивом.

Я наклоняюсь, целую ее в живот и вспоминаю: последний раз я так целовал ее, когда она была беременна. Меня обжигает грустью, но я тут же гашу волну. Моя грусть ничего не изменит.

– Если хочешь, я посижу с тобой, – предлагаю я.

– Не надо. Скоро пройдет.

Она протягивает руку и утыкается мне в пах. Сообразив, куда она попала, Кэмрин поспешно перемещает руку на мое колено. В другое время я бы поехидничал, но сейчас неподходящий момент.

– Отлеживайся, а мы с Эйданом пару часиков покатаемся по делам. – Я встаю с постели. – Надеюсь, к вечеру ты придешь в форму. Я очень хочу, чтобы мы выступили.

– Приду, – обещает Кэмрин и снова тянет ко мне руку.

Наклоняюсь, целую ей костяшки пальцев и выхожу. Куда мы поедем, я пока не знаю, но других занятий у меня нет.

К вечеру Кэмрин вылезает из постели и одевается. Головная боль у нее прошла. Вскоре мы вчетвером отправляемся в заведение Эйдана. В мир пива, жареного арахиса и живой музыки.

* * *

По словам Эйдана, его бар процветает. Приехав туда, я убеждаюсь, что брат не преувеличивает. Времени – едва семь часов, а зал уже полнехонек. Я такого не припомню, а ведь с тех пор, как шесть лет назад Эйдан стал владельцем заведения, я провел здесь до чертиков пятниц и суббот. Из многочисленных динамиков в стенах и потолке льется музыка – в основном фолк-рок. Нам с Кэмрин этот стиль очень близок. Можно сказать, он стал нашей визитной карточкой. Если бы пару лет назад меня спросили, какую музыку я стал бы исполнять, имея свою группу, я бы ни за что не назвал фолк-рок. Долгое время я выступал в барах и клубах, играя классический рок в традициях «Лед Зеппелин» и «Роллинг стоунз». Встреча с Кэмрин изменила мой репертуар. Мы стали выступать в манере дуэта «Сивил Уорз». Это и понятно – мы тоже дуэт. Но в нашем репертуаре есть и несколько вещей из классического рока.