Гром среди ясного неба - Генри Саттон

виде хорошо оборудованного, замаскированного борделя. Название «Курятник» осталось еще от тех времен, когда харчевня занимала часть чьей-то куриной фермы. Место было идеальное— сорок пять минут езды на машине от Дагуэя (правда, если мчаться со скоростью примерно семьдесят миль в чае, что вполне возможно, поскольку по дороге никто не ездил). Дела тут шли довольно оживленно. Бордель посещали студенты из университета и бизнесмены, которых устраивала его удаленность от шоссе. Никто не мог бы заметить их машин на стоянке, разве что другие клиенты, но на их молчание можно было рассчитывать.

В борделе было шесть девиц весьма привлекательной внешности. Был там еще бармен, несколько горничных и старый негр, игравший на рояле,—все они работали под началом у Мамаши Кэш. К ней все относились уважительно и звали Мамашей Кэш только заглазно.

Доуз слушал импровизации пианиста на тему «Блюз улицы Бил», когда ему показалось, что сквозь звуки музыки он улавливает шум вертолета. Он привык к этому шуму, работая последние одиннадцать месяцев на аэродроме среди вертолетов. До него не сразу дошло, что здесь, в «Курятнике», этот шум неуместен.

— Что за черт? Кого сюда несет? — сказал бармен.

— Кому-то нужен новый карбюратор,—пошутила Мамаша Кэш.— Может, отрегулировать клапаны.

— Нет,— сказал Доуз,— это вертолет.

— Вертолет? Здесь? — удивилась Мамаша Кэш.— Наверное, высокое начальство торопится к девочкам.

Доуз улыбнулся, представив себе, как генерал Уайатт выбегает из вертолета и, миновав бар, взлетает по лестнице. Черт, подумал Доуз, если такая спешка, то, пожалуй, брюки он скинул еще в вертолете.

Он продолжал сидеть у стойки, смакуя джин и забавляясь мыслями о том, как этот высокочинный солдафон спешит в бордель. Но тут до него дошло, что Мамаша Кэш уже не улыбается. Это была не шутка — сюда действительно летел вертолет. Шум пропеллера возрастал, потом немного утих и слышался уже где-то совсем рядом. Неужто он приземлился? Здесь?

Тут двери бара открылись, и вошли два военных полицейских. Они направились к Мамаше Каш и спросили:

— Нет ли здесь лейтенанта Доуза, мадам? Мамаша Кэш сразу расслабилась. Хотя ее заведение

и не было запрещено, она постоянно боялась, что какая-нибудь неприятность или административный каприз могут лишить ее и ее девочек доходов. Вот почему она всегда была готова сотрудничать с властями.

— Вот он,— указала она на Доуза.

— Вы лейтенант Доуз, сэр?

Доуз соскользнул с высокого табурета и оказался лицом к лицу с военным полицейским.

— Да,— ответил он.

— Нам приказано доставить вас к генералу Уайатту. Пожалуйста, следуйте за нами, сэр.

Значит, без Уайатта тут все-таки не обошлось! Но это была уже не шутка. Доуз положил четыре долларовые бумажки на стойку, с сожалением взглянул на свой недопитый стакан и хотел было сделать пару глотков. Ему надо было подкрепить свои силы. Но, почувствовав на себе взгляд военных полицейских, взял фуражку и вышел вместе с ними.

Вертолет ожидал их на лужайке. Они даже не выключили двигатель. Подождав, пока Доуз забрался в кабину, полицейские прыгнули вслед за ним, и вертолет незамедлительно поднялся.

20 ЧАСОВ 45 МИНУТ ПО МЕСТНОМУ ЛЕТНЕМУ ВРЕМЕНИ

Мортимер Дип сидел в третьем кресле с коричневой обивкой, стоявшем перед столом генерала Уайатта. Он вытянул длинные ноги, зажег новую сигарету от докуренной, откашлялся и спросил:

— Да разве ж мы можем такое предусмотреть? Господи! Я хочу сказать, какое планирование может предусмотреть, что ваши летчики, похоже, совершенно недопонимают, что они делают. Понимал ли этот парень, что он распрыскивал? Средство от насекомых по случаю приема гостей у священника? В этом деле все должно быть выверено до мелочей… Как это вы там говорите — без права на промашку.

На это Уайатт объявил:

— Я только что получил сообщение, что военная полиция отыскала пилота. Он прибудет минут через десять — пятнадцать, и мы сможем его допросить. Сейчас нам предстоит решить, что мы предпримем.

Робертсон представил себе, как Дип повернет все дело, чтобы выйти сухим из воды. Прямо с этого он и начал. Робертсон работал под началом доктора Мортимера Дипа — одного из ведущих аэробиологов западного мира. В испытательном центре Дагуэй Дип руководил биологическим отделом. Он был, несомненно, блестящим ученым, но Робертсон его ненавидел. Дип рвался к власти. Он наслаждался не только своей властью над жизнью и смертью, которыми он играл с таким же блеском, с каким ярмарочный жонглер играет горящими факелами. Он упивался привилегиями, которые давала ему эта власть, теми благами, какие Соединенные Штаты предоставляли ученым, работающим в области ракетного, ядерного и биологического оружия. Это настоящие аристократы от науки, располагающие шикарными автомобилями, вертолетами, оборудованием по последнему слову техники, персоналом и лабораториями. Военно-промышленный комплекс расстилает перед ними красный ковер. И что немаловажно — их работа очень щедро оплачивается. Дип оказался здесь в результате «утечки умов». Он учился в Англии, в Кэмбридже, затем работал в Портон Даунзе, после чего переехал в Соединенные Штаты, где сначала работал в Форт-Детрике, в штате Мэриленд, а потом принял на себя руководство биологическим отделением Дагуэя. Робертсон не мог не признавать, что Дип компетентный и даже более чем компетентный ученый. Но его самым сильным местом было умение руководить научными исследованиями. Он вошел в кабинет генерала Уайатта без всякого напряжения, в строгом сером костюме. С продуманной непринужденностью интеллектуала он расселся в генеральском кресле, а затем небрежно и ловко переложил всю ответственность за случившееся на плечи Уайатта. Это чем-то напоминало игру в шахматы, ситуацию из той партии, которую Робертсон недавно играл с сыном Томми, где лучшей защитой было нападение.

Робертсону было на руку то, что он испытывал неприязнь к Дипу и не одобрял его действий. Сложившаяся ситуация была для него идеальной, поскольку позволяла ему переложить на плечи Дипа ответственность за то, что делали все они. Вскоре после того, как президент заявил об отказе Соединенных Штатов от программы разработки биологического оружия, Робертсон слышал, что Дип якобы собирается переехать в канадский центр Медисин-Хэт в провинции Альберта. Но поскольку оказалось, что заявление президента почти ничего не значило, Дипа уговорили остаться в Дагуэе. Как ни странно, Робертсон воспринял это с облегчением. Он сможет и в дальнейшем перекладывать всю ответственность на Дипа, лавируя и делая вид, что он исполняет всего лишь скромные обязанности эпидемиолога. Вопрос, однако, состоял вот в чем: если когда-нибудь будет собираться информация об их деятельности, поверят ли ей и какие будут сделаны выводы. Взять хотя бы эпидемию в