Падь - Жанна Штиль

Стражник склонился к замолчавшей Юфрозине, помогая ей встать. Косо взглянув на девку, она прошипела что-то угрожающее, отходя в сторону кареты. Навстречу ей из темноты шагнул его сиятельство:

— Графиня, позвольте представиться, — замолк, увидев её настороженный непонимающий взор.

Наташа прислушивалась, усаживаясь в телегу. Руки дрожали, лицо горело, грудь тяжело вздымалась. Если бы она могла, то давно бы отсюда ушла.

Герард повторил сказанное по-англосакски, с интересом рассматривая монашку, полностью соответствующую описанию его осведомителя.

Она, ответно изучая, в замешательстве недоуменно смотрела на него.

Мужчина озадаченно повторил фразу по-итальянски, затем по-французски.

Юфрозина в ожидании уставилась на него.

Всевышний! Она его не понимает! Обернувшись к иноземке, кивнул ей, чтобы подошла.

Девушка сделала вид, что смотрит в другую сторону, старательно расправляя накидку под собой. Тот самый воин-спаситель обиженных монашек возник из темноты и стянул её с телеги. Крепко держа за плечо, увлёк, упирающуюся, к карете. Грубая сила всегда имеет преимущество! Наташа подчинилась, решив, что травма второй руки ей совсем не нужна.

Бригахбург, кивнув в темноту кареты, спросил:

— Я видел, вы кричали друг на друга. На каком языке она говорит? — вздохнул устало: последние два дня выдались на редкость тяжёлыми.

Девушка, глядя в сторону, нехотя процедила сквозь зубы:

— Венгерка не говорит по-немецки и очень плохо говорит по-английски.

— Почему ты её понимаешь?

Пожала плечами:

— Там смесь языков. Возможно, вам следует говорить медленнее.

Сиятельный заговорил, и Юфрозина порозовела, закивала и даже улыбнулась.

«Пусть бы ещё облобызались троекратно», — усмехнулась Наташа. Сочтя, что ей возле них больше делать нечего, отступила в сторону, но граф поймал её за руку, останавливая. Хорошая реакция. Вот так, не глядя, схватить за запястье. Изумления девушка не показала. Мужчина держал крепко, но не больно. Его пальцы чуть подрагивали, то сжимаясь, то ослабляя хватку. Вырваться она не пыталась, с безразличием отвернувшись, подняв лицо к густо усыпанному звёздами тёмно-синему небу, блуждая по нему глазами. Ни одной светящейся движущейся точки самолёта. Чужой мир. Небо чужое и враждебное, хоть и красиво.

Хлопнула дверца кареты.

Бригахбург развернулся, дёрнув Наташу за руку:

— Если ещё раз ты затеешь драку с графиней…

— Знаю, вы меня убьёте, — продолжила спокойно, покосившись на его кинжал.

— Ты поняла, — кивнул Герард утвердительно.

— Драку затеяла не я, — в глазах зажёгся опасный огонёк. — Если она нападёт снова — я буду защищаться.

Непокорность бунтарки выводила из себя. Он поднял её лицо за подбородок:

— Ты не будешь отвечать ей.

— Я дам сдачи. Меня так учили, — выпрямилась девушка.

— Она — графиня, а кто ты? Скажи, кто ты? — не дождавшись ответа, продолжил: — Не смей к ней прикасаться.

Уходя, кивнул в темноту.

Его место занял один из надзирателей. Наташа посмотрела на мужчину сочувственно:

— Тебя убьют, если я сбегу?

Он, смерив её заинтересованным взглядом, криво усмехнулся.

Иноземка растёрла лицо руками и зевнула в ладошку:

— Ладно, веди меня в кустики, поклонник.

Девушка отошла глубже в лес, села под огромную разлапистую ель, упершись спиной в ствол. Обступила тишина. Хорошо пахло хвоей. Хотелось раствориться и смешаться с природой. Тупая головная боль отдавала в рану. Воин, не спуская с неё глаз, сел в отдалении. Второго видно не было. Замаскировался, Чингачгук. Дрожащими пальцами Наташа достала из сумочки зажигалку, повертела, пряча назад. Хотелось курить. Стрельнуть сигаретку было не у кого. Курящими никого из мужчин за это время она не замечала.[2]

Наташа закрыла глаза и расслабилась. Средневековому человеку неизвестно современное мировоззрение на курение. Значит, курящего мужчину она не встретит. Возможно, кто-нибудь из знати курит кальян.

Долго сдерживаемое напряжение спало. По щекам потекли слёзы. Господи, зачем она здесь? Кому это нужно? Девушка громко всхлипнула, поспешно отворачиваясь, вытирая слезинки тыльной стороной ладони. Рядом опустился Бруно. Уединиться не получилось. Наташа чертыхнулась: «Бесшумно крадётся, сволочь, как пантера. Пока меня воспитывали, бесстрашный рыцарь прятался».

Она всматривалась в его лицо с правильными чертами. Осанка, манеры указывали на благородное происхождение. Остальные воины выглядели иначе: грубее, невежественнее. Умело скрывает свои чувства, но глаза выдают истинные намерения. Наташа понимала немой язык его глаз, видела, что нравится ему. Женщина всегда чувствует, когда нравится мужчине. Бригахбург другой. Потому что главный и требует от подчинённых полного повиновения? Ведёт себя Бруно с ним на равных и, тем не менее, не вмешивается в его действия, негласно держа субординацию. Что объединяет таких разных людей?

Бруно, видя, как испытующе она на него смотрит, тряхнул головой:

— Я слышал, что ты не из свиты графини. Откуда ты?

— Я не помню, — вздохнула тяжело, зябко кутаясь в редкую косынку. Разговаривать не хотелось.

— Расскажи, что помнишь? Что-то же должна помнить?