Берег Скардара - Владимир Корн

Что ж парни, если вы боитесь последствий того, о чем только что услышали… В таком случае расплачиваться будем деньгами, но Мириам я не отдам.

И снова короткие переговоры на незнакомом языке.

— В этом случае обычной платы будет недостаточно, — озвучил общее решение все тот же Оливер.

— Договоримся. Пойдемте, время позднее, а мы сегодня забыли поужинать. Вот за ужином все и обговорим. Даю слово, платой вы останетесь довольны.

Я шел и размышлял, как же все удачно получилось. И Мириам нашлась, и люди. Пусть их и сейчас не хватает, но восемь опытных моряков сразу… Это опять удача, и как бы ее не спугнуть.

Прошка шел впереди, держа Мириам за руку, и в темноте они выглядели так, как будто неразумный родитель решил прогулять по ночному порту свою малолетнюю дочь. Они разговаривали между собой, и им не было дела ни до кого, они даже голос не понижали, не беспокоясь, что их кто-нибудь услышит. Вернее, говорила одна Мириам, а Прошка лишь кивал головой. И вряд ли он вникал во все, что она ему рассказывала, он просто слушал ее голос, как слушают музыку, и все.

— Букашечка мой, ты не представляешь, как мне было страшно. Я ведь не выходила никуда и даже дверь не открывала. А потом дверь вдруг сама открылась… А этот Джоуг, он такой злой. Ты знаешь, Прошечка, моя мама была ворожеей, настоящей колдуньей, я тебе рассказывала. Она людей лечила всякими травами и наговорами и меня немножко учила. Я смеялась еще тогда, говорила, что мне такое не надо будет. Есть особый наговор, чтобы у мужчины ничего не получилось, если мне не захочется. Джоуг пришел, а я сидела, бубнила нужные слова, и у него ничего не получилось. Я так боялась, что он меня отдаст своим людям, а у меня тогда ничего не выйдет. Потому что это как зубную боль заговаривать: у всех сразу нельзя, по одному только. Джоуг злился и меня ударил, больно так. Он говорил, что с женщинами у него всегда все хорошо было, а я настоящая ведьма. Потом он меня хотел своему помощнику отдать, только тот отказался. Он сказал, что не хочет, чтобы у него все как у самого Джоуга было. И еще сказал, что меня нужно в кости проиграть, чтобы у Джоуга все опять стало хорошо. Вот этот тип с черной бородой меня и выиграл.

Оливер, который шел рядом со мной, тоже слышал слова Мириам, и как-то так получилось, что он сразу же отстал, замедлив шаг. Оно и понятно, любому нормальному мужику немного не по себе будет от таких разговоров. Особенно если учесть, что это он выиграл Мириам в кости. А Мириам все говорила и говорила, пытаясь выговорить весь свой страх, что накопился за эти дни:

— Только ты не подумай, Прошечка, у меня совсем-совсем ничего не было, честное-пречестное слово, ты мне веришь? — И она заглядывала ему в лицо. — А как твои раны, тебе сидеть уже не больно?

Я шел и думал: «Даже если ты и врешь, девочка, все равно ты ни в чем не виновата. А Прошка безумно рад был бы снова тебя увидеть, даже если бы вытащил прямо из борделя, потому что ты оказалась бы там не по зову сердца». И еще думал о том, что теперь можно возвращаться.

Набрать бы еще человек десять да свежими продуктами запастись, вином, зеленью. И галет нормальных, ведь тем, что у нас есть, прямая дорога за борт, потому что они из плохо обмолоченной ржи. И дело здесь не в том, что я привык трапезничать в императорском дворце, а в грибке-паразите спорынье.

Любит спорынья рожь, а при плохом обмолоте остается много зараженного ею зерна, того самого, из которого потом галлюциноген научатся добывать. Иной раз после такого хлебушка целыми деревнями ведьм ловили. Да еще и ядовита она, помимо всего прочего. И уж не из-за спорыньи ли клятвенно потом уверяли моряки, что видели гигантских морских змеев, «Летучего голландца» и прочие чудеса. В этом мире тоже хватает рассказов о всяких морских чудовищах, так может, и причина одна и та же?

С людьми Оливер Гентье обещал помочь, сразу оговорившись, что вряд ли нам получится найти их больше десятка, да и то при почти невероятном везении. Причин тому несколько, и самая главная: «Мелисса» — бывший корабль Изнерда. Да что же с этими изнердийцами такое, если у всех колени начинают дрожать при одном упоминании о них?

Утром на «Мелиссу» нагрянули гости.

Я стоял на полуюте и слушал разговор фер Груенуа с Мростом, одним из его людей. Оба они рассматривали лежавшие на палубе буквы, выполненные из медного листа. Изготовил их Мрост, и из этих букв должно было сложиться название корабля.

А что, медь — материал вполне подходящий: и обрабатывается легко, и сверкает ничуть не хуже золота, если хорошо надраить. Буквы получились красивыми и неуловимо напоминали готический шрифт. Правда, в слове «Мелисса» была пропущена одна буква «с», что, собственно, и составляло суть спора.

Мрост философски заявлял, что в нехватке одной буквы нет ничего страшного, ведь мы часто сокращаем женское имя, чтобы сделать любимой приятное. И вообще, главное найти в любом сокращении глубинный смысл.

Над ответом фер Груенуа раздумывал недолго, и его тезис звучал так. Поскольку он полностью согласен с рассуждениями о сокращении, то сейчас скажет Бронсу, чтобы тот Мросту кое-что укоротил.

Какой в этом смысл? Да хотя бы такой, что Мрост перестанет тратить в каждом порту все свои деньги на местных прелестниц, остепенится, купит себе дом и займется одним лишь творчеством. А последнее, никто не станет отрицать, получается у Мроста очень даже замечательно.

В этом приказе будет и глубинный смысл: из глаз Мроста навеки исчезнет блудливое выражение, и взор его станет чистым и ясным.

— Ты даже обнаженных натурщиц сможешь писать спокойно, — подумав, добавил Фред. — А Бронс мою просьбу выполнит с удовольствием, и ты знаешь почему.

Бронс, занятый неподалеку мелкой починкой рея и слышавший весь разговор, заявил, что сделает это, причем сделает бесплатно и действительно с удовольствием, и Мрост знает почему.

Все еще хромающий Биглоуз, чистивший кормовую кулеврину, добавил, что он с удовольствием подержит Мроста за руки, и тот знает почему.

Бронс сказал, что и в одиночку справится отлично. Кроме того, он не хочет делиться удовольствием ни с кем.

Не знаю, что намеревался ответить Мрост, уже набравший воздуха в легкие и даже открывший рот, но всех нас отвлек шум на причале. К «Мелиссе» подкатили две кареты, которые сопровождало четыре десятка солдат.

Из карет вышло несколько человек, они поднялись по трапу на палубу коутнера. Затем вновь прибывшие разбрелись по кораблю и начали рассматривать «Мелиссу» с самым хозяйским видом. И мы с Фредом поспешили им навстречу.

Наши нежданные гости старательно делали вид, что совершенно нас не замечают. Один из прибывших, толстячок самой что ни на есть благодушной наружности, внимательно разглядывал пушку, даже ногтем по ней щелкнул. Милый такой толстячок с пухлыми губами и короткой шпагой. Не могу себе представить целесообразность такого оружия. Разве что это символ, указывающий на благородство происхождения его обладателя.