Нектар любви - Изобель Чейс

Пейшнс и Даниэль обменивались воспоминаниями, когда мы вернулись назад в офис. Пейшнс как раз вспоминала какой-то случай с Даниэлем и его теткой, и она просто излучала счастье.

— Ты был просто озорник, и это правда! — смеялась она над ним.

— Ну уж не такой я был плохой, не так ли? — подтрунивал он.

— Ты был плохой! — она погрозила ему пальцем. — Но ты не был такой плохой, как другие были!

— Ну, это что-то! — засмеялся он.

Тут он поднял глаза, увидел нас и указал мне на соседний стул.

— Она может сесть здесь, — быстро сказала Памела, выдвигая стул у второго стола в кабинете. — Она предложила мне свою помощь сегодня.

Даниэль поднялся и отряхнул свои элегантные брюки.

— Она не за этим сюда приехала, — довольно любезно возразил он. — Я отвезу ее и Пейшнс в поместье, чтобы они познакомились с твоими родителями. Нам есть что обсудить всем вместе, а вечером я уже смогу позвонить Аарону и сообщить результаты.

Памела надула губки. Это была первое проявление непростого характера, который я разглядела за ее хорошенькой внешностью.

— Это нечестно! — угрюмо сказала она. — Я пригласила Камиллу приехать, а оказывается, я единственная, кто совсем не пообщается с ней.

Даниэль слабо улыбнулся.

— Да, тебе не повезло, — признал он. — Не важно, тебе уже недолго осталось быть работающей девушкой!

Он с удовлетворением наблюдал, как порозовели щеки Памелы, придавая ей, как никогда, сходство с красотками, изображенными на коробках с шоколадом.

— Где же кофе, который нам был обещан?

Кофе появился, и Памела, вновь обретя хорошее настроение, разлила его нам по чашкам, суетясь, чтобы у всех было достаточно и сахара, и густых сливок, которые она вытащила откуда-то из ящика своего стола. Пейшнс и я пили с жадностью, так как мы уже совершенно оголодали к тому времени и мечтали только успеть выпить еще по одной чашке до того, как Даниэль скажет, что пора ехать.

Даниэль поспешил к машине, едва мы выпили кофе, многозначительно глядя на часы. Еще не было четырех, но я вынуждена была согласиться с ним, что нам пора спешить, если мы хотели осмотреть сегодня все поместье Лонкветов. Он показал мне первые костры, горевшие на плантации, которая должна была стать моей. Так уничтожался ненужный мусор перед тем, как начать серьезную уборку тростника. У меня по спине прошла дрожь, когда я увидела, как языки пламени продираются сквозь яркую зеленую массу тростника. Я взволнованно наблюдала за оранжевыми языками пламени и вдыхала удушливый запах, который распространился на мили вокруг.

— Мистер и миссис Лонквет жалеют, что им приходится продавать поместье? — спросила я, внезапно почувствовав жалость к хозяевам из-за того, что они лишаются всего этого.

— Я так не думаю, — ответил Даниэль. — Они не прирожденные сахарные люди. Они, конечно, проделали все необходимые улучшения в своем поместье, но никогда это не являлось для них делом всей их жизни, как для некоторых из нас.

Я смогла воочию убедиться в некоторых этих улучшениях, пока мы ехали вдоль длинных рядов тростника к дому, в котором жили Лонкветы. Я увидела жалкие хижины, построенные из пустых ящиков из-под фруктов и пальмовых листьев, в которых жили сезонные рабочие, приезжавшие только в сезон уборки и посадки. Но гораздо больше было недавно построенных домиков на две комнаты, в которые, как уверял Даниэль, была проведена вода, а вокруг были разбиты маленькие садики. Они выглядели гораздо привлекательнее, чем лачуги, в них было явно удобнее жить, но, честно говоря, их внешний облик был довольно отталкивающим.

И тем не менее дом самих Лонкветов был одним из самых красивых, которые я когда-либо видела. Это был двухэтажный особняк, который грациозно возвышался над полями сахарного тростника. Разбитый вокруг сад радовал глаз своей дикой пышностью. У дома была загнутая крыша, которая слегка напоминала китайские пагоды, а закрытые ворота охраняли два китайских каменных льва.

Даниэль поставил машину под деревом. Мы вошли в дом, и он прокричал, что мы приехали. Наверху послышался звук захлопнувшейся двери, и несколько минут спустя по ступенькам заспешила миссис Лонквет, пожилой и не такой красивый вариант своей дочери, ее высокие каблучки звонко стучали по полированному полу.

— О боже, вы уже приехали! Но вы не взяли с собой Памелу? Разве вы сразу не поехали на фабрику? Даниэль, как я рада видеть тебя! — она повернулась ко мне, мгновенно оценив мою внешность одним проницательным взглядом. — Памела мне все о вас рассказала. Не красавица, так она сказала, но производит впечатление! Ну, стоит ли мне соглашаться с ней? Какие у вас красивые ноги, дитя мое! Неудивительно, что вы носите мини-юбки! Вы можете себе это позволить!

Я не очень уверенно улыбнулась и свирепо взглянула на Даниэля. Он открыто смеялся надо мной, в то время как я пыталась сделать вид, что моя юбка на несколько дюймов длиннее, чем она была на самом деле; хотя зачем я это делала, я и сама не понимала. Я носила мини-юбки с того времени, когда они только появились, и неодобрение этой женщины ничего не могло изменить.

— А разве Памела не носит мини-юбки? — агрессивно спросила я.

Миссис Лонквет издала легкое хихиканье.

— Не думаю, что они так же популярны на Тринидаде, как и в свингующем Лондоне, — засмеялась она, в ее устах «Лондон» прозвучал так, как будто находился на другой планете. — Кроме того, — продолжала она, — у Памелы нет ваших прекрасных ног!

У нее это опять прозвучало так, как будто это было явным достоинством — не обладать ногами, которые были достаточно длинны и стройны, чтобы фигурировать на рекламе чулок.

— Это точно! — вклинился Даниэль.

Он явно чудно проводил время. Неудивительно, что он так любил Лонкветов.

— Но кто там в твоей машине? — спросила миссис Лонквет, понижая голос до шепота. — Может, нам следует попросить ее войти?

Даниэль вышел и привел Пейшнс в дом, затем представил ее горничным Лонкветов и убедился, что она передана в надежные руки. Все это время миссис Лонквет продолжала болтать. Она рассказывала о своем первом приезде на Тринидад со своим мужем, о том, как они купили поместье, все эти истории постоянно перемежались воспоминаниями о том, что как-то сказала и что сделала Памела.

— С нашей стороны было непростительно связывать такую девушку, как Памела, с этими местами, но мы всегда знали, что она сможет постоять за себя. Хорошее воспитание не скроешь, как говорится. Ну, вы понимаете, что я имею в виду. Памелу никогда ни к чему не принуждали, и она всегда получала все самое лучшее, поэтому естественно, что она ждет от жизни только самого хорошего, вы так не считаете?

— Да-да, полагаю, что так, — рассеянно ответила я.

— Я знала, что вы согласитесь! — промурлыкала миссис Лонквет. — А теперь расскажите мне все о себе. Я слышала, что вы родственница Филиппа Айронсайда?