В погоне за призраком, или Испанское наследство - Питер Марвел

Уильям, несмотря на то что готовился стать негоциантом, отчаянно заскучал, выбрался из своего душного плена и попытался пробраться поближе к банкиру, чтобы выяснить судьбу девушки, а также, при возможности, отблагодарить губернатора за присланный костюм.

Банкира он нигде не увидел, потому что тот уже куда-то исчез. Вместе с ним испарился и губернатор. Уильям еще не успел расстроиться из-за новой неудачи, как застыл на месте, зачарованный увиденным.

Всего в каких-нибудь трех ярдах от него танцевали. Прямо перед Уильямом джентльмен в летах и роскошной перевязи держал за руку супругу губернатора, раззолоченную, как церковный колокол. Вслед за ними выступала изящнейшая пара: она – в великолепном, цвета лаванды платье с высоким фонтанжем, убранным лентами; и он – в кафтане и кюлотах цвета запекшейся крови и в черном, расшитом серебром камзоле. Голову мужчины украшал великолепный темный парик, придавая его облику еще большую дерзость и courage[21].

Танцующие переходили к третьей фигуре. Девушка, не отрывая взгляда от лица партнера, присела в низком реверансе, отчего в глубоком вырезе лифа маняще сверкнула бриллиантовая вставка, а мужчина, сняв треугольную шляпу, в ответ склонился в глубоком поклоне, почти касаясь паркета длинными завитыми локонами.

Уильяма бросило в жар – он вдруг осознал, что видит перед собой Элейну. Элейну, одетую по последней французской моде, убранную бриллиантами, напудренную, возбужденную танцем и потому незнакомую. Вся ее фигура выражала грациозное кокетство и призыв, легкую полуулыбку, игравшую на полуоткрытых губах, умело оттеняла мушка, приклеенная почти у самого рта, а глаза, ее вечно полуопущенные глаза светились совсем незнакомым Харту выражением!

Элейна его не замечала. Она не отрывала глаз от партнера. Кажется, они даже обменивались во время танца какими-то только им понятными знаками. Сердце Уильяма болезненно сжалось. Худшее, чего он так боялся, все-таки случилось. Он узнал мужчину в кровавом платье.

Конечно, эта был Кроуфорд. Кто еще с такой воистину французской элегантностью мог сделать поклон или подать руку даме, кто еще, презрев моду, мог одеть на себя костюм столь вызывающего цвета, кто еще мог вызвать на губах женщины, девушки, черт возьми, такую улыбку?

Уильям застонал, непроизвольно потянувшись к шпаге. Но шпаги на балу были запрещены этикетом. Уильям стиснул зубы, не в силах оторвать от них взгляда. С мрачным видом, скрестив на груди руки, он остановился у стены и принялся угрюмо смотреть на танцующих. Среди пар он вдруг заметил еще одну. Улыбающийся, беззаботный Хансен протягивал руку миниатюрной брюнетке в платье из розового газа, украшенного виноградными гроздьями из серебряной нити. Брюнетка, которая, видимо, истосковалась по мужскому вниманию, смотрела на Хансена с обожанием. Уильям искренне за него порадовался. Ему подумалось, что если бы на него так смотрела женщина, то он был бы счастливейшим из смертных.

Но как уже говорилось, половина юных особ в зале именно так и посматривала на Уильяма, и кабы он дал себе труд быть чуть-чуть повнимательнее, то совершил бы немало удивительных открытий. Однако им завладела одна-единственная мысль мысль о счастливом сопернике.

Близился финал. Танцующие уже двигались по кругу, возвращаясь к своему первоначальному положению. Кроуфорд, улыбаясь, вел Элейну, та отвечала ему взглядом и сияющей улыбкой. Ручка ее покоилась в руке Фрэнсиса, и Уильям просто физически ощущал, как тот слегка пожимает ее.

«Черт, черт, черт», – только и мог шептать Уильям, обрывая ни в чем не повинные кружева на манжетах.

Прозвучал финальный аккорд. Но Кроуфорд, вместо того чтобы отвести Элейну на ее место, увлек девушку в сад. Не помня себя от гнева и ревности, Уильям бросился следом. Но двери находились на противоположном конце залы, и пока Уильям, толкая окружающих и рассыпая извинения, добрался до выхода, их уже нигде не было.

Освещенный фонарями сад предстал пред ним во всей таинственной красе. Одуряюще пахло цветами, журчание фонтанов перекрывало шум, доносившийся из залы, оглушительно стрекотали цикады, кричали какие-то ночные птицы. Поняв, что потерял их, Уильям в отчаянии прислонился к какой-то статуе и задумался. Больше всего сейчас он хотел оскорбить Кроуфорда, вызвать его на дуэль, унизить так, как тот только что унизил его.

Неожиданно до него донесся приглушенный смех и звук поцелуя. Кровь бросилась ему в голову, и он с яростью тигра ринулся в увитую цветами беседку, оказавшуюся прямо у него за спиной. В темноте он успел заметить, как мужчина, обняв за талию девушку в светлом платье, склоняется к ее губам.

– Остановитесь! – в бешенстве закричал он.

Девушка, вскрикнув, отпрянула, а мужчина сделал шаг вперед, потянувшись к бедру, на котором, кстати сказать, тоже ничего не висело.

При этом движении неровный свет упал на его лицо, и, холодея от ужаса, Харт обнаружил, что видит этого человека в первый раз.

– Что вам угодно, сударь? – надменно спросил незнакомец.

– Харт, что вы здесь делаете? – весело поинтересовались сзади.

– О, сэр Уильям, а я вас искала, – нежно прозвучало сбоку.

– Так что вам угодно? – с угрозой нетерпеливо повторил незнакомец.

– Тысяча извинений, мой друг обознался, – услышал Харт знакомые интонации.

– О, простите его, – умоляюще проговорил женский голос сквозь смех.

Харт побледнел и закусил губу.

Незнакомец, оглядев Харта и стоявшую рядом с ним парочку, рассмеялся и вернулся в беседку.

Тяжелая рука похлопала Уильяма по плечу и развернула на девяносто градусов.

Невесомая легкая ручка взяла его за локоть, и Харт оказался лицом к лицу с улыбающейся Элейной.

Харт хотел было потребовать объяснений у Кроуфорда, но тот уже испарился, оставив Уильяма наедине с предметом его воздыханий.

– Я чувствую себя последним идиотом, – произнес Харт и поднес руку Элейны к губам.

«Дьявол, будем как Фрэнсис», – подумал он про себя и улыбнулся девушке.

– Из-за вас я потерял голову, мисс Элейна. Когда вы танцевали с Кроуфордом, мое сердце разрывалось.

– Не преувеличивайте, Уильям, – мягко ответила девушка, не отнимая руки от губ Харта.

Харт еще раз с горячностью прижал маленькую белую ручку к губам. При этом сам он был как во сне и не вполне отдавал себе отчета в своих действиях.

Не выпуская ее руки, он увлек девушку за собой, в глубину сада.

– Уильям, уж не вздумали ли вы похитить меня и заточить в какой-нибудь из этих пещер? – спросила Элейна, снизу вверх заглядывая в лицо Харта. Луна светила прямо ей в лицо, отчего голубоватые тени придавали ее лицу таинственное очарование.

– Если бы я был уверен в ваших чувствах так же, как уверен в своих, я похитил бы вас. Но я не был бы так жесток, Элейна. Я сделал бы для вас все, только бы вы были счастливы, только бы вы улыбнулись мне так, как сегодня улыбались Кроуфорду.