Возвращение Пираньи - Александр Бушков

– Женщина? – удивился Мазур не на шутку. – Вджунгли?

– Ну, это, строго говоря, не джунгли, – с видомрешительным и непреклонным поправил Авила. – Скорее уж сертаны, гораздоболее близкие к европейским лесам, нежели к буйной сельве... Кроме того, васведь отнюдь не ждут странствия по лесам, верно? Не столь уж сложный маршрут:поездом до Часки, потом пароходом по Ирупане, в Чукумано, согласно заявленнойвами диспозиции, вы получаете снаряжение, нанимаете катер и вновь плывете поИрупане, к озерам. Места малонаселенные, но вы везде будете путешествовать вотносительно цивилизованных условиях. Сеньорита, о которой идет речь – несмотряна молодость, ценный сотрудник министерства, биолог, училась в Великобритании.У ее родителей – несколько асиенд на северо-востоке, так что это, заверяю вас,отнюдь не хрупкая барышня, скорее сорвиголова, еще в детстве скакавшая нанеоседланных конях и научившаяся стрелять из револьвера. Знаете ли, асиендадо ссеверо-восточных равнин своих детей по традиции воспитывают отнюдь не хлюпиками,не делая различий между полами. Это даже нашло отражение в нашей классическойлитературе. Вам не доводилось читать «Всадницу под бледной луной»?

– Нет, не выпало случая, – сказал Мазур с выдержкойистого дипломата.

– Жаль. Я вам непременно подарю английское издание, –сказал дон Себастьяно. – Скажу вам доверительно: я ни за что не стал бынастаивать на участии сеньориты Карреас, будь ваша экспедиция по-настоящемуопасна. Она – внучка моего старого друга, у меня есть земли по соседству с однимиз его поместий, нас многое связывает. Что делать, времена меняются. В порумоей юности работающая девушка из общества у нас в стране была вещьюдиковинной, простите за такое определение. Однако все стало другим, и нравы, илюди... Между прочим, дон Влад, она русская на три четверти, вы сможетеобщаться на родном языке. Ее прадедушка – из тех, что проиграли вашугражданскую войну. К нам приехало много таких офицеров. Когда в тридцатьчетвертом началась война с чочо[9], многие пошли в армию ивоевали так хорошо, что у нас до сих пор некоторые удивляются, как эти людимогли проиграть войну у себя на родине. Прадедушка сеньориты Карреас командовалполком на Гран-Чуко, после нашей победы был принят в обществе, стал асиендадо,в доме его сына бывал даже дон Астольфо, о котором как-то не принятовспоминать, но мне, старику, поздно менять привычки... Я, можно выразиться так,не навязываю вам сеньориту Карреас, я вам ее доверяю...

– Но каковы будут ее функции? – спросил Мазур.

– Понимаете ли, дон Влад... Возможно, ее присутствие и нестоль уж необходимо, но все зависит от точки зрения... Вы у нас недавно и врядли разбираетесь в политических хитросплетениях. Как и везде, у нас существуютпартии, парламентские интриги, определенное соперничество между разнымифракциями, промышленными группами, высокопоставленными деятелями... разумеется,я веду речь о вполне цивилизованных методах и ситуациях, свойственных любойстране. Вам это может показаться странным, но столь невинная экспедиция, какваша, при определенных условиях может оказаться объектом пристального вниманиясамых разных министерств и политических сил, а следовательно, даже вашепутешествие само по себе найдет отражение в столичной политической жизни. О,вас самих это не затронет ничуть, но вокруг экспедиции будут кипеть страсти...Информация – краеугольный камень политической жизни, вам, как дипломату, пустьи военному, это должно быть понятно...

Мазур подумал: наконец что-то стало понятным. Идут некиеигры, в суть которых нет нужды вникать. Главное понятно – сей обаятельныйстарый лис хочет иметь возле заезжих путешественников свои глаза и уши. Знаеммы этих внучек старых друзей. В конце-то концов, если быть циничным, девушка изобщества и пожилой, но крепкий сеньор из общества вполне могут оказаться водной постельке – времена и точно меняются, прогресс наступает по всемнаправлениям. Итак, глаза и уши. Ладно, пусть голова болит у Кацубы, на то он изам по контрразведке... Как-нибудь перебедуем и сеньориту из общества,приставленную шпионить для своего хитромудрого шефа...

– Не могу вам отказать, – сказал Мазур. –Разумеется, если вы уверены, что экспедиция безопасна...

– Уверен. – Он взглянул на часы. – В таком случае,имею честь пригласить вас на обед к сеньорите Карреас.

– А это удобно? – спросил Мазур искренне.

– Безусловно, – заверил дон Себастьяно. – Моеположение старинного друга семьи дает право ввести вас в дом. Вы как-никакдипломаты, люди из общества. Сеньорита – вполне эмансипированная особа – хвалаПресвятой Деве, при этом нисколько не поддавшаяся этому ужасному феминизму,распространяющемуся из Эстадос Юнидос[10]. И уж, безусловно,она будет рада встрече с соотечественниками. Разумеется, н а ш и русские – впервую очередь коронадо[11], но многие сохраняют интерес кдалекой прародине, как мы, гачупино, к Испании... Пойдемте?

Когда они спустились в обширный патио, Мазур ожидал, что кним подъедет роскошный лимузин, но вместо этого появился синий японскиймикроавтобусик. Понятно, с какой бы бравадой ни относился старый лис ксмертному приговору от «Юпанки», кое-какие меры предосторожности принимал...Ага, так и есть – следом за ними со двора министерства выехала неброская белая«лянча» с четырьмя пассажирами. Стекла приспущены до половины явно для того,чтобы сподручнее было моментально полоснуть автоматной очередью, здешниесекьюрити обожают многозарядные пистолеты и короткие автоматы...

Дон Себастьяно, развернув к ним вращаю щееся сиденье, срадушием гостеприимного хозяина показывал по сторонам:

– Плаза де армас – Площадь Оружия. Когда-то, до приходаиспанцев, здесь было священное место индейцев – главная площадь «города богов».Вон та стена – единственное, что осталось от храма Солнца, украшенногонемыслимым количеством золота. Рядом некогда стоял храм Луны, там все убранствобыло из серебра... Один из самых старых кварталов. Улица Нуэво – Яйцо, здесьеще во времена Писарро курица снесла невиданно огромное яйцо... Сиете пекадос –Семь Грехов. Городские хроники свидетельствуют, что некогда здесь жили семьвеселых красавиц... увы, не вполне благонравных, как это случается скрасавицами сплошь и рядом... Фальтрикуера дель диабло – улица Карман Дьявола.Некий беспутный идальго, оказавшись на смертном одре, наотрез отказалсяисповедаться и причаститься, к горю священников. И тут ввалилась компания стольже беспутных друзей умирающего. Они решили последний раз выпить с другом, нопосле осушенного стакана вина умирающий не только причастился, исповедался, нои завещал монастырю все свое состояние. Неисповедимы пути Господни, порой истакан вина может сыграть неожиданную роль...

– А почему – Карман Дьявола? – спросил Мазур.