Скрытая угроза - Сергей Москвин

– Я американский дипломат! – выкрикнул Уотерс первую пришедшую на ум фразу, надеясь, что таким образом удастся остановить бандитов. – Вы не имеете пра...

Договорить ему не дали. Вооруженный кастетом бандит свободной рукой схватил его за горло, сдавив гортань и перекрыв поток воздуха. Дипломат захрипел. Но нападавшие не обратили на это никакого внимания. Его грубо вытащили из машины и втолкнули на заднее сиденье «Лэндкрузера». Там находился еще один бандит такой же жуткой внешности. Схватив Уотерса за отвороты пальто, он подтянул его к себе. На освободившееся место проворно запрыгнул вооруженный кастетом похититель. Его оставшийся снаружи напарник нырнул за руль посольского автомобиля, и уже через секунду обе машины рванули вперед вслед за освободившей дорогу малолитражкой.

– Что... – попытался прояснить ситуацию Уотерс, но тяжелый удар в солнечное сплетение оборвал фразу на полуслове.

Глубоко закашлявшись, дипломат наклонился вперед. В тот же миг сидящий слева похититель ловко натянул ему на голову черный мешок. Уотерс инстинктивно дернул головой, но это не помогло. Мешок сидел плотно, не позволяя разглядеть, что происходит за окнами катящего по городу «Лэндкрузера»...

* * *

На ближайшем перекрестке Клюв, сидящий за рулем посольского автомобиля, свернул на боковую улицу и, проехав по ней пару кварталов, заехал во двор. Хотя Джафар распорядился отогнать машину американца на окраину Москвы, он решил не рисковать, чтобы не привлечь к себе внимание блюстителей порядка разбитым стеклом. Во дворе перед мусорными контейнерами, стояло в общей сложности не менее десятка машин. Выбрав укромное место, Клюв приткнул посольскую «Камри» возле пузатого минивена так, чтобы разбитое водительское стекло не бросалось в глаза прохожим. Заглушив двигатель, он вынул из-за пазухи наполненную бензином поллитровую стеклянную фляжку «Смирнофф» и, свернув колпачок, заткнул горлышко бутылки скрученным в жгут носовым платком, затем поджег торчащий наружу конец платка и бросил бутылку на соседнее сиденье. Теперь нужно было быстро уходить, пока огонь не добрался до залитого в бутылку горючего, после чего весь салон превратится в сплошной пылающий костер. Сдерживая себя, чтобы не броситься сломя голову прочь от подожженной машины, он аккуратно выбрался из салона, захлопнул дверь и лишь после этого быстро зашагал к выходу из двора. Какая-то попавшаяся навстречу женщина с детской коляской настороженно покосилась на него. В горах Кавказа, откуда Клюв приехал каких-то несколько дней назад, он бы, не задумываясь, влепил ей затрещину за такой взгляд. Там с женщинами, особенно с русскими, разговор короткий, потому они и знают свое место. Но здесь, в Москве, Джафар строго-настрого запретил обращать на себя внимание. Правда, эта русская баба видела его лицо и вполне может его запомнить, зато она не видела, на чем он приехал, и не сможет связать его с посольским автомобилем. Следовательно, бояться нечего.

За спиной послышался приглушенный хлопок, и сразу ощутимо запахло гарью – огонь наконец добрался до бензина. Спустя несколько секунд во дворе раздались перепуганные крики: «Пожар! Машина горит!» Но никто не бросился следом за ним и даже не крикнул вдогонку. Клюв вышел на улицу и смешался с толпой прохожих...

* * *

Похитители петляли по городу не менее часа. Все это время Уотерс ломал себе голову над тем: кто и зачем его похитил. Вывод напрашивался только один – похищение организовано российской службой безопасности, чтобы вынудить его сдать Хироманта. Будь у русских в Пентагоне агент такого же уровня и осведомленности, он сам, да что он, директор ФБР, не раздумывая, отдал бы приказ похитить состоящего на связи с агентом разведчика, если бы не существовало иной возможности установить предателя. Как профессионал Уотерс понимал, что его судьба незавидна. Вызывать консула, требовать уведомить посла, приглашать адвокатов и взывать к международному праву можно только в том случае, если задержание произведено в регламентированном законом порядке. Когда силой вытаскивают из машины и затем везут в неизвестном направлении с надетым на голову мешком, все это бесполезно. Правда, русским не нужен международный скандал. Значит, есть возможность договориться. Придя к такому выводу, Уотерс оставил попытки стряхнуть с головы мешок и принялся лихорадочно обдумывать линию своего поведения.

Наконец «Лэндкрузер» остановился. Хлопнули дверцы. Чьи-то сильные руки рывком вытряхнули дипломата-разведчика из машины и куда-то повели. Сделав несколько шагов, Уотерс оступился и, только почувствовав под ногами ступеньки, понял, что оказался на лестнице, ведущей вниз. Ему сразу же представились мрачные подвалы Лубянки, про которые он немало наслышался от своих более опытных наставников. В зрелом возрасте Уотерс понял, что это были обычные байки ветеранов, разыгрывающих молодых коллег. Но сейчас, вдохнув сырой и затхлый воздух подземелья, он готов был поверить во что угодно. Однако когда с его головы наконец сдернули мешок, Уотерс убедился, что подвал, в котором он оказался, самый обычный, с земляным полом и проходящими вдоль стен водопроводными трубами. В восьмидесятых годах московская резидентура ЦРУ собиралась использовать подобный подвал для связи с агентом. Но явившийся для закладки контейнера с информацией офицер неожиданно наткнулся в подвале на пару бродяг, которые попытались его ограбить. После чего подвалы и другие места возможного пристанища нищих, бродяг и прочего криминального элемента были признаны непригодными для агентурных встреч и безличных контактов. Однако сейчас рядом не было никого, кроме затащивших его в подвал похитителей. Верховодил ими низкорослый коренастый человек с выдающейся вперед нижней челюстью и чрезвычайно развитыми надбровными дугами, делающими главаря похитителей похожим на питекантропа. Как и о чем можно договориться с таким жутким типом, Уотерс совершенно не представлял. Но тут из-за его спины выдвинулся другой человек, вполне цивилизованного вида, с интеллектуальным лицом и живыми внимательными глазами.

– Я американский дипломат и пользуюсь дипломатической неприкосновенностью! – поспешил заявить ему Уотерс. Он так и не решил, как следует вести себя с похитителями, и действовал так, как рекомендовалось инструкцией.

Собеседник, как показалось Уотерсу, удовлетворенно кивнул и уточнил:

– Филипп Уотерс, атташе по культуре?

– Да, – подтвердил Уотерс. Он не видел смысла запираться. К тому же эти сведения содержались в имевшемся при нем дипломатическом паспорте, водительских правах и служебном пропуске.

Уотерс ожидал следующих вопросов, но «интеллектуал» вместо этого коротко кивнул, и стоящий за спиной Уотерса похититель грубо схватил его за руки, а его подручный с лицом питекантропа сорвал с дипломата пальто и пиджак, затем распустил и сдернул с шеи галстук.

– Эй! Что это значит?! – в панике выкрикнул Уотерс, обращаясь к «интеллектуалу», но тот устранился от происходящего и даже демонстративно отошел куда-то в тень.

Он получил ответ на свой вопрос, когда «питекантроп» неожиданно вынул из кармана своей куртки опасную бритву и, резко взмахнув рукой, выбросил из рукоятки тускло блеснувшее в полумраке подвала искривленное стальное лезвие. Сообразив, что захватчики собираются пытать его, Уотерс рванулся, но стоящий за спиной похититель сгреб его в охапку, не давая никаких шансов вырваться. «Питекантроп» шагнул вперед и несколько раз стремительно взмахнул бритвой. Каждый его взмах сопровождался волной пронзительной боли, обжигающей грудь, бока и живот. В считаные секунды все тело Уотерса покрылось глубокими, обильно кровоточащими порезами. Уотерс отчаянно закричал, но похитители не обратили внимания на его крик. «Расселенный дом, – с ужасом сообразил разведчик. – Отведенный под снос или под капремонт». В любом случае он может кричать здесь сколько угодно – его никто не услышит.