Это падение - Джинджер Скотт

Мне неприятно, что меня заманили сюда хитростью, но я благодарен, что Роу ради меня поймали в комнате. Делаю глубокий вдох, подхожу к ее постели и, плюхнувшись рядом, вытягиваю ноги. Роу перепуганно хватается за сердце и выдергивает наушники. Вот дурак, ругаю себя. Она не из тех, кого можно пугать неожиданностями, и мне об этом прекрасно известно.

– Прости, не ожидал, что у тебя так громко играет музыка. Думал, ты меня услышишь, – объясняю, надеясь заслужить прощение дурацкой улыбкой. – Что слушаешь?

– The Black Keys, – отвечает Роу, вцепившись в наушники напряженными руками.

– Не против? – тянусь к ее ладоням.

Она отдает мне один наушник, и я вставляю его в ухо. Блин, ну и громкость. Как Роу не оглохла? Она несколько секунд наблюдает за мной, сведя брови, а потом вставляет в свое ухо второй наушник.

– Чем занята? – спрашиваю громко, и Тай с Кэсс, обернувшись, начинают смеяться. – Извините. У Роу, похоже, проблемы со слухом, у нее тут громкость установлена тысяч на семь.

– Всего лишь на тридцать, не утрируй, – отзывается Роу с тенью улыбки на губах.

– О, так ты занята повышением словарного запаса? – подкалываю я ее.

Она некоторое время удерживает мой взгляд, затем прищуривается. Похоже, пытается запугать меня. Передразнивая ее, опускаю к ней лицо, пока наши носы не соприкасаются. Губы Роу, дрогнув, раздвигаются в улыбке.

– Я занята историей искусств. Нужно выбрать картину и описать чувства, которые она у меня вызывает. – Роу придвигает свою тетрадь, закидывая распахнутый лист мне на ногу. Она показывает мне свои записи. Впервые в жизни так сильно хочу сунуть нос в чужую домашку.

– И какую картину ты выбрала? – Я перекладываю тетрадь полностью на свои колени, задев рукой ноги Роу. С радостью вернул бы тетрадь обратно, чтобы коснуться ее еще раз.

– Эту.

Роу подается вперед, и ее футболка слегка задирается, открывая взгляду глубокие красные шрамы сбоку. Я поражен, но не показываю, что видел их, быстро вернув взгляд к лежащим на коленях записям. Роу открывает в учебнике страницу с картиной, изображающей женщину с жемчужной сережкой. Она мне знакома и почему-то кажется подходящей Роу, хотя я ни черта не смыслю в искусстве.

– Красивая, – говорю я, и Роу смеется. – Что? Я к тому, что мужик… ее же мужик нарисовал? – Роу кивает, все еще смеясь. – В общем, он использовал приятные оттенки, глаза у женщины симметричные и все такое. Она как настоящая, а не манекен какой. Вроде как. Я бы повесил ее у себя.

Роу уже вовсю хохочет, и ее смех прекрасен. Тай с Кэсс, потерявшись в собственном мире, обнимаются на соседней постели. Рискнув, наклоняюсь и чмокаю Роу в щечку. Ее смех обрывается, глаза расширяются.

Блин, перебор.

– Прости. Ты такая красивая, когда смеешься. Услышав твой смех, невозможно держать себя в руках. Запомни это и не удивляйся, если тебя будут целовать официанты в ресторане, профессора и понтовые парни. Ой нет, погоди. Никаких понтовых парней. Лишь противные официанты и старые профессора.

И на ее губах снова улыбка – слабая, но Роу хотя бы не возводит меж нами стену. Пронесло.

– Хочешь прочитать, почему мне нравится эта «красивая» картина? – спрашивает Роу, поддразнивая меня на слове «красивая» воздушными кавычками.

Мне это нравится! Посасывая нижнюю губу, изучаю ее пристальным взглядом, как она меня – минуту назад.

– Хочу.

Я переворачиваю тетрадь, опрокидываюсь, укладываю голову на подушку и устраиваюсь поудобнее. У Роу прерывается дыхание, но немного погодя она тоже ложится, чтобы читать записи вместе со мной. Волоски на руке встают дыбом. Ужасно хочется коснуться Роу. Но поцелуй чуть не стал катастрофой, поэтому я довольствуюсь почти-касанием.

«Девушка с жемчужной сережкой» Ян Вермеер.

– Точно! Вспомнил ее. О ней даже вроде сняли фильм. – Боже, я похож на неуча. Моя мама – художница, поэтому я должен был проникнуться искусством, но, наоборот, отмахнулся от него. Не мое это. Я больше заточен под цифры, финансы, маркетинг. Отец руководит аудиторской фирмой, и я взял от него аналитический склад ума. Моя творческая сторона хромает на обе ноги.

Кошусь на лежащую справа улыбающуюся Роу. Приходится глубоко вздохнуть и напомнить себе, для чего я тут разлегся.

– Прости. Уже читаю, – ухмыляюсь я.

Роу придвигается ко мне под бочок и, положив подбородок на мое плечо, следит за моим бегущим по строкам взглядом. Я ощущаю ее дыхание, и время для меня останавливается. Никогда в жизни не хотел так сильно поцеловать девушку.

Для успокоения снова делаю глубокий вдох. Почувствовав, как вздымается и опадает моя грудь, Роу слегка отстраняется, давая мне немного пространства. Теперь, зная, каково это – ощущать ее, мое плечо будет чувствовать себя обездоленным.

– Ты не читаешь. Все так плохо? – спрашивает Роу.

– Нет. Я… эм… ты… Я читаю, – мямлю я и устраиваю на груди тетрадь так, чтобы удобнее было читать.

«Я – девушка с этой картины. Не в буквальном смысле. Просто я отождествляю себя с ней. Только эта картина завладевает всем моим вниманием, потому что в глазах этой девушки я вижу себя. Она томится, но связана долгом. Одеждой скрыты и ее тело, и волосы. Единственная жемчужная сережка словно маленький бунт против того пути, по которому она идет, и еще маячок для кого-то. Она молит о спасении. Ее глаза смотрят прямо в мои, умоляя: «Спаси». С приоткрытых губ готовы сорваться секреты, но времени нет. Мы застыли с ней – я и девушка – в этом мгновении. Мне нужно решить, хочу ли я ее освободить. А ей нужно решить, позволить мне освободить ее или нет. И каждый раз, когда я открываю книгу на странице с этой картиной, мы с девушкой вновь и вновь глядим друг на друга, думая об одном и том же».

Роу смотрит на меня. Пусть в искусстве я не разбираюсь, но понимаю, что она не просто так дала мне прочитать свои записи. Только не уверен, хочет ли она, чтобы я ее освободил, или предупреждает: буду интересоваться ею и тоже застряну в замкнутом круге.

– Хорошо написано. – Я сажусь, чтобы меня не тянуло к ней как магнитом.

– Да? – Роу захлопывает учебник и забирает тетрадь – осторожно, не касаясь меня пальцами.

– Да. Четверку должна получить. Хотя ни слова не написала о красивой цветовой гамме и красках: масле или акриле, – поддразниваю я ее.

Роу поджимает губы, сдерживая улыбку, а потом хлопает меня тетрадью по груди.

– Четверки мне хватит. Будем считать, задание выполнено. – Она встает и убирает учебник с тетрадью в рюкзак.

Я замечаю, что Роу держится от меня на расстоянии, и мне становится не по себе.

– Сегодня приезжают наши родители. Вечером мы идем с ними на футбольный матч, и… эм… у нас есть лишний билет. Кэсс идет с нами. Может… и ты пойдешь? – спрашиваю я Роу в спину. Продолжаю мямлить как идиот.