Загадки римской генеалогии Рюриковичей - Михаил Серяков

С этой немецкой традицией следует сопоставить отечественную Иоакимовскую летопись. Правда, согласно ей, Гостомысл был дедом Рюрика, Синеуса и Трувора, а немецкие источники утверждают, что русская княжна была не матерью, а бабкой трех братьев. При всей несомненной ценности указания обоих источников о родстве между Гостомыслом и Рюриком — чрезвычайно важной подробности, которую не знает никакой другой источник, — определение этого родства различно: в русской традиции Гостомысл — дед Рюрика, а в немецкой — его племянник. Однако это последнее разночтение легко объясняется исходя из славянской традиции имянаречения новорожденных: «У русских был обычай первому сыну давать имя деда с отцовской стороны, второму — имя деда с материнской стороны…»{159} Это обстоятельство свидетельствует в пользу схемы родства Иоакимовской летописи. Чем же объяснить совпадения между обоими источниками, составленными на противоположных берегах Балтики? Б.А. Рыбаков считал, что в окончательном виде Иоакимовская летопись была составлена в XVII в.{160}, и, следовательно, о существовании мекленбургских генеалогий в их окончательном виде компилятор данной летописи знать не мог. Теоретически В.Н. Татищев мог быть знаком с немецкой родословной. Даже если предположить, что ода и генеалогические таблицы были ему известны и на основании их он внес изменения в текст Иоакимовской летописи, то скорее всего он постарался бы согласовать свои изменения с мскленбургскими данными и не только привел бы их в соответствие, но и указал бы имя отца Рюрика. Сами существующие разночтения указывают на то, что русский историк не подгонял имеющуюся у него летопись под немецкую генеалогию. Что же касается «Истории российской» В.Н. Татищева, то его труд был впервые опубликован лишь в 1768 г., уже после смерти автора. Следовательно, авторы немецких генеалогий и оды также никак не могли знать о существовании Иоакимовской летописи. По поводу немецких источников норманистами высказывались подозрения, что они были придуманы в связи с заключенным династическим союзом с Россией, однако эти подозрения неосновательны: генеалогия Рюрика как сына Годлиба была изложена уже в манускрипте 1687 г.{161}, т.е. до свержения Софьи, когда вопрос о русско-мекленбургском браке даже не возникал. Еще раньше сыном ободритского князя называл Рюрика Б. Блат (1560–1613 гг.){162}. Также до заключения этого брака были опубликованы в 1708 г. знаменитые генеалогические таблицы И. Хюбнера{163}. О том, что данная традиция существовала в Германии еще в допетровскую эпоху, красноречиво говорит тот факт, что еще в 1613 г. в Кельне была издана книга французского ученого Клода Дюре, в которой варяги отождествлялись с вандалами и венетами и говорилось, что именно от них и происходит Рюрик{164}. Благодаря союзу Карла Леопольда и Екатерины Иоанновны давние родственные связи двух правящих династий на какое-то время оказались в центре внимания, однако сами они не была выдуманы в связи с заключенным браком.

Таким образом, мы имеем два совершенно независимых друг от друга источника, которые хоть и были опубликованы весьма поздно, однако достаточно точно описывают как предысторию призвания трех князей, так и их происхождение. Оба они знают как Рюрика, Синеуса и Трувора, так и их предков, соответственно с отцовской и материнской стороны, оба они подчеркивают родство Рюрика с Гостомыслом. В части, не связанной с тремя братьями, общая достоверность обоих источников подтверждается третьими независимыми источниками: в средневековых западных хрониках упоминаются дед, отец и племянник Рюрика согласно мекленбургской генеалогии, а точность последующих событий, описываемых в Иоакимовской летописи, подтверждается археологическими раскопками. Даже если предположить, что на Руси и в Мекленбурге в XVII–XVIII вв. неизвестные компиляторы по каким-то причинам практически одновременно решили внести свои догадки о происхождении Рюрика и его братьев в древние источники, вероятность совпадения между их выдумками равняется нулю. Все эти обстоятельства говорят о том, что в основе обеих поздно опубликованных текстов лежат более ранние данные, описывающие родословную первых русских князей с восточно- и западнославянской точек зрения, с материнской и отцовской стороны. Иоакимовская летопись знает имена матери Рюрика и его деда с материнской стороны, но не знает имени отца, а мекленбургская генеалогия не знает имени матери (по ее представлению бабки) первого русского князя, но зато дает имена отца, деда с отцовской стороны и все остальные родственные связи по мужской линии. Все это в совокупности позволяет нам сделать вывод, что это два взаимодополняющих друг друга источника совместно отражают реально происходившие на берегах Варяжского моря в раннем Средневековье события.

Все эти данные показывают несостоятельность утверждений норманистов о том, что сведения о родстве Рюрика с ободритскими князьями были выдуманы в связи с браком Карла Леопольда и Екатерины Иоанновны в 1716 г. и соответственно не могут рассматриваться в качестве источника по вопросу происхождения русской княжеской династии. Понимая, что происхождение Рюрика из рода западнославянских князей не оставит камня на камне от их концепции, они сделали все, чтобы вывести мекленбургские генеалогии из числа источников для изучения проблемы происхождения Руси. В результате их усилий сложилась более чем парадоксальная ситуация. Вместо объективного изучения данной генеалогической традиции, которая в конечном своем виде действительно представляет сложный и неоднозначный исторический источник, в отечественной науке она попросту замалчивалась на протяжении нескольких столетий.

Благодаря стараниям норманистов о генеалогических таблицах, в которых упоминался Рюрик и его братья и которые были известные еще первому поколению отечественных историков, практически не говорилось ни в одном исследовании по истории Древней Руси. На русском языке эти генеалогии, да и то частично были впервые опубликованы в 2004 г. В.И. Меркуловым. Как отмечал этот исследователь, противники объективного изучения данного источника не останавливались даже перед уничтожением той книги, где он был опубликован. Так, в редкой книге И. Хюбнера первой трети XVIII в., хранящейся в Государственной публичной исторической библиотеке, кто-то испортил или вырвал именно те страницы, которые относились к генеалогии королей вандалов, вендов и ругов{165}. Причины подобных антинаучных действий, прямо стремящихся не допустить исследования всего комплекса данных, относящихся к происхождению Руси, очевидны: совершающие их очень хорошо понимают, что введение в научный оборот столетиями замалчивавшихся данных неизбежно приведет к крушению многих устоявшихся догм, и всеми силами пытаются не допустить этого.

Показав значение мекленбургских генеалогий в изучении вопроса о происхождении русской княжеской династии и соответственно варяжской Руси, рассмотрим теперь то, что в них говорится о самых первых предках Рюрика. Данные о начале родословной мекленбургских герцогов за единственным исключением не переводились еще на русский язык, и соответственно сами эти известия и степень их достоверности еще не изучались в отечественной науке. Собственная генеалогическая традиция потомков славянских правителей Мекленбурга связывает появление их рода на этих землях с образом Антюрия. Николай Марешалк Турий в своих написанных еще в XV в. «Анналах герулов и вандалов» сообщает: «Антюрий поместил на носу корабля, на котором плыл, голову Буцефала, а на мачте — водрузил грифа»{166}. Антюрий был легендарным предком ободритских князей, а Николай Марешалк Турий считал его соратником Александра Македонского. Знаменитый конь прославленнего греческого полководца звался Буцефалом (буквально Бычьеголовым), и с его помощью Турий объясняет возникновение сочетания бычьей головы и грифона в мекленбургском гербе.