Сюрприз для Александрины - Наталия Ломовская

– Браво!

– Кажется, мы уже приехали.

– Аська, не хитри. Фужерные духи!

– Фужерные духи бывают: фужерные водяные, фужерные зеленые, фужерные пряные, фужерные фруктовые. Их название пошло от папоротника фужер ройял, королевского папоротника, который, как и кипрский мох Коти, стал основой духов Жан-Франсуа Убигана. Свежий, горьковатый запах. «Escape» Кельвина Кляйна, к примеру. Стася, может, хватит? Давай о тебе поговорим, пожалуйста.

– Если мы будем говорить обо мне, – Стася наклонилась ко мне так, что ее волосы защекотали мое лицо, и я вдруг увидела, что зрачки у нее расширены. – Если мы будем говорить обо мне – я сойду с ума и умру от страха, поняла? Так что давай о духах.

Я обреченно вздохнула и затараторила:

– Древесные ароматы, терпкие и экзотичные. Для их создания используются масла таких деревьев, как сандал, кедр, ветивер, пиния, пачули, мирт. Цитрусовые ароматы, свежие, легкие, прохладные, создаются на основе масел цитрусовых растений: лимона, бергамота, апельсина, грейпфрута… Примеров не проси, я не помню. Кожаные – аура респектабельности, запах офиса с кожаной мебелью, дорогого седла на спине породистого коня. Они построены вокруг аккорда березового дыма и предназначены в основном для мужчин.

– А вот и нет, – сказала Стася, пристально глядя в окно, словно увидела там что-то интересное. – Слушай, я видела у тебя в сумочке флакон…

Повинуясь сентиментальному порыву, я захватила из дома пустой флакон из-под духов, найденный мною в мамином секретере.

– Да?

– Это «Diorling» от Диор. Кожаный аромат.

– Да? – снова переспросила я. Я чувствовала себя полнейшей идиоткой.

– Ты не сердись на нее, – попросила Стася. – Она ведь хорошая… Только легкомысленная, понимаешь? А теперь давай-ка, расскажи мне про пирамиды ароматов.

Про пирамиды ароматов я знала меньше, чем ничего. Но мы, к счастью, уже приехали.

Я проводила Стасю. Уходя, сестра все оглядывалась и оглядывалась. Малыш вел ее за руку, как ребенка. Мне показалось, она не прочь вернуться.

Потом я поехала в свой новый дом.

Странно было входить в пустую квартиру, где меня никто не ждет. Странно было нащупывать на стене выключатель, смотреть на бардак, который мы оставили в горячке сборов. И еще более странно услышать телефонный звонок.

Звонил домашний телефон Стаси, и в эту секунду я вдруг с холодком в районе солнечного сплетения поняла, что мы слишком многого не учли, не предусмотрели, не обсудили. Увлеклись классификацией парфюмов, а слона-то и не заметили. Как вот мне, к примеру, поступить сейчас? Взять трубку? Или не брать? А вдруг это звонят из «Эдема»? С одной стороны, мне страшновато говорить по Стасиному телефону, а с другой стороны, я – теперь она…

В трубке шумело, словно океанский прибой.

– Стася, привет! Вы не улетели еще? Я что-то совершенно запуталась во времени.

Высокий голос, необычные интонации.

– Стася, ты меня слышишь? Это мама! Алло!

– Здравствуйте, – сказала я, проглотив ком, стоявший в горле.

– Стася?

– Они улетели недавно. Стася попросила меня заехать, забрать кошку.

– Вы забираете Царицу Савскую? Простите, а как вас зовут? Можете мне дать ваш номер телефона? Просто чтобы поддерживать связь.

– Саша. Меня зовут Саша, – и я назвала свой номер.

– Мне кажется знакомым ваш голос, Саша, – сказала из-за океана моя далекая мать, сказала с расстановкой, видимо, записывая одновременно номер. – Мы не могли встречаться?

– Нет, вряд ли, – отозвалась я и повесила трубку.

Царица Савская вилась вокруг моих ног шелковой лентой. Я подошла к зеркалу, сбросила шляпку…

Что это?

Нет, я вас спрашиваю: что это?

Мои волосы…

Это было ужасно.

Они стали зелеными. Клянусь, совершенно зелеными! И не какого-нибудь политкорректного оттенка, а бешеного колера молодой травы…

Видимо, Стаська что-то напутала в рецептуре краски. Или мои волосы, не знавшие химического воздействия, выдали такой неожиданный и печальный результат?

И что же теперь сделать?

Первым моим порывом было – пойти, купить краски и закрасить все это безобразие обратно.

Но это могло выйти мне боком. Кто знает, как поведут себя волосы перед угрозой новой химической атаки.

Хотя хуже-то, наверное, не будет.

Если только облысеть?

В ужасе я засобиралась на улицу, твердо намереваясь немедленно найти более или менее приличный салон, где и потребовать возвращения мне человеческого облика.

Но когда я вышла, было темно.

Очень темно.

Потому что наступила ночь.

И все салоны, разумеется, закрылись.

Пришлось вернуться в квартиру.

И лечь спать.

Потому что завтра нужно раным-рано идти на работу, и опаздывать нельзя – нужно сразу произвести благоприятное впечатление.

Лечь я легла. А заснуть не заснула.

В темноте передо мной вспыхивали огненные круги и спирали.

А в ушах раздавался голос моей матери. Красивый голос, слегка заглушаемый боем океанского прибоя.

Она не узнала меня?

Нет, все же узнала. Мой голос, серый и скучный, показался ей знакомым.

Может быть, потому, что был похож на голос ее дочери?

Жаль, что мне не пришло в голову записать наш разговор, подумала я. Я могла бы слушать мамин голос сейчас. Прижимать его к уху, как прижимают раковину, чтобы услышать голос моря.

Под биение крови в ушах я незаметно для себя заснула.

Я металась по улице. Такси, заказанное мною, глухо стояло где-то в пробке. Я понимала, что лучше было бы поехать на метро. Но мне было страшно. Тем более что я не очень хорошо помнила дорогу от метро до магазина. Ну и глупейшая же ситуация, только я способна в такую попасть! Но я сама все усугубила – слишком долго красилась и наряжалась. Мне дважды пришлось наносить макияж. В первый раз я занималась этим в ванной и намазала на лицо чересчур много косметики. Увидев себя в зеркале при солнечном свете, я чуть не завопила от ужаса – на меня смотрела девица, увазюканная тональным кремом, с лихими росчерками румян, растопыренными прутьями ресниц и пронзительно-розовой помадой. А еще эти зеленые волосы! Пришлось умыться и начать все сначала. Тональным кремом на сей раз я пренебрегла, ограничилась прозрачной пудрой. Но зеленые волосы требовали какого-то безумия, и я нанесла на веки искристые зеленоватые тени. Мои волосы стали причиной тому, что платье тоже не подошло. Стася так пристально отнеслась к выбору наряда для моего первого дня! В белом льняном платьице с голубой отделкой я, по идее, должна была произвести впечатление добропорядочной и в меру скромной девицы. Зеленые волосы смотрелись невыносимым диссонансом, и мне пришлось принять меры. Перерыв наш с сестрой соединенный гардероб, я остановилась на несколько вызывающей розовой юбке и топе с вышивкой. Напялила давешнюю шляпку, понадеявшись на древний закон: дама, мол, имеет право не снимать шляпку в помещении! Обула босоножки на высоченной платформе. Подумывала сменить их на вполне нейтральные балетки, тут только поняла, что страшно опаздываю, и вызвала такси.