Заговор Алого Первоцвета - Саймон Хоук

– Сэр Перси очень занятой человек, – сказала бессильно Андре. – Если создалось впечатление, что ему не хватает времени для вас в эти дни…

– У него нет времени на меня в эти дни, – сказала Маргерит. – Ты правильно поступаешь, Андре, когда защищаешь его, это говорит о твоей верности и достойно восхищения, но правда в том, что Перси больше не любит меня. Как еще можно объяснить расстояние, которое выросло между нами, расстояние еще большее, чем то, которое отделяет его постель от моей? Ума не приложу, чем я заслужила такое обращение, разве что…

– Что? – спросила Андре, пытаясь подтолкнуть ее, зная, что она на грани разговора о Сен-Сире.

Маргерит покачала головой.

– Я устала, Андре, и я утомляю тебя своей жалостью к себе. Иди уже и дай мне поспать. Завтра я должна быть в своем лучшем виде, чтобы очаровать принца Уэльского и сделать моего мужа объектом зависти его сверстников – ведь у него такая жена. А теперь иди и ложись спать. Завтра будет напряженный день для нас всех.

Андре пожелала ей спокойной ночи и вышла из комнаты. Она не закрыла полностью дверь, но оставила на мгновение щель, чтобы немного послушать. Она услышала то, что ожидала, тихие звуки плача Маргерит Блейкни.

Поместье Блейкни напоминало сцену из исторического романа. Гости прибывали на праздник весь день, начиная с десяти утра. Большинство приехало тремя основными потоками. Самые ранние подоспели к охоте, одетые в лучшую спортивную одежду и привезшие с собой оружие и прислугу, а также полную смену туалета на вечер. Другие успели как раз вовремя, чтобы выпить чаю во второй половине дня, после охоты. Наибольшее число подгадало к ужину, который подавали в семь.

Конюхи были заняты постоянным ручейком карет и экипажей, на которых сливки лондонского общества приезжали со своими лакеями в ливреях. Парад богато эмалированных карет с позолоченной отделкой и гербами держал главного конюха и его подчиненных в напряжении в течение всего дня; они обеспечивали комфорт и кормление лошадей.

Во второй половине дня поместье было заполнено прогуливающимися парами, женщинами в шелковых платьях и нарядах из бархата, их волосы были искусно уложены и увенчаны стильными шляпами со шлейфами, которые они носили под ухарскими углами; мужчины были одеты в костюмы из бархата, жаккарда и шелка, с богатой вышивкой и с отделкой из кружев и золота. Драгоценности сверкали на солнце, украшая шеи и груди; в некоторых укромных местах с деревьями несколько дерзких пар занимались спортом без одежды, женщины кусали носовые платки, чтобы не кричать и не привлекать внимание к своему скандальному поведению. Большая группа стояла на верхней террасе, глядя вниз в лабиринт, смеясь и криками ободряя тех, кто пытался выбраться из изгороди, а те немногие, кто знал тайну урн, держали ее при себе, наслаждаясь прострацией своих непосвященных друзей.

Присутствовал лорд Гренвиль, как и Уильям Питт.

Эдмунд Берк был одним из опоздавших, успевших к ужину. Его соперник в парламенте, Чарльз Джеймс Фокс, проследовал за ним буквально по пятам. Принц Уэльский был одним из ранних визитеров, и хотя он в тот день плохо стрелял, он получил огромное удовольствие. Модный сэр Перси Блейкни понравился ему с первого взгляда. Шеридан, драматург и политик, приехал вскоре после чая и сразу же начал пить. Несколько джентльменов поспешили сделать ставки на то, сколько он еще простоит на ногах.

Прислуга Блейкни сработала безупречно, неустанно обслуживая гостей. Повара превзошли себя с цыплятами в сметане, жареным фазаном, стейком и пирогами с почками, вареными овощами, небольшими сэндвичами, лепешками, печеньем и сливовыми пудингами, фруктами и пирогами, и галлонами за галлонами вина и стаута. После ужина в зале заиграл струнный оркестр, аккомпанирующий танцующим, а те, кто слишком хорошо поел для подобной активности, отправились в гостиные, где женщины и мужчины собирались отдельно по обе стороны бального зала в соответствующих салонах. Дамы болтали, потягивали ликеры и играли в карты, в то время как мужчины наслаждались своими трубками и портвейном.

Окутанные облаком дыма, они курили свои длинные глиняные черчвардены и короткие глиняные карманные трубки, наполненные махоркой и латакией. Несколько более состоятельных гостей с гордостью демонстрировали пенковые трубки, которые пользовались большим спросом, но могли быть приобретены только теми, кто был достаточно богат, чтобы нанять опытных резчиков для их создания. Искусно вырезанные из отложений водного силиката магнезии, минерального вещества, образовавшегося в природе из остатков доисторических морских существ, эти изысканные трубки были по достоинству оценены их владельцами, которые любили сравнивать их способность меняться со временем. Несколько джентльменов на самом деле обучили своих слуг правильному искусству курения, чтобы трубку можно было курить постоянно в течение дня, пока, после примерно двухсот сеансов и более, она не меняла цвет с алебастрового белого на нежно-розовый, потом на золотисто-желтый и, наконец, на насыщенный темно-коричневый. Эти трубки были хвастливыми, как и гости сэра Перси, и олицетворяли собой богатство, статус и причуды их владельцев. Некоторые из них были искусно вырезаны в форме оленей, на которых нападали волки, другие носили облик охотников и их собак, голых женщин и голов дворян XVII века. Повсюду были свидетельства холеной роскоши и потворства собственным желаниям, и, находясь в подобном окружении, было трудно поверить, что прямо через Ла-Манш люди голодали на улицах Парижа.

Маргерит Блейкни мгновенно оказалась в центре внимания, одетая в простое, но элегантное платье из шелка цвета слоновой кости, которое с наибольшей выгодой оттеняло ее каштановые волосы и светлую кожу. Ее непринужденные манеры, ее сладкий музыкальный голос и ее восхитительный и беззаботный смех сразу же покорили всех мужчин, а грациозное обаяние и открытое дружелюбие удержали от зависти женщин, которые не были столь богато благословлены природой. Все восхищались шутливой и остроумной женой сэра Перси Блейкни, и хотя они считали сэра Перси очаровательным, возмутительно стильным и в целом порядочным парнем, они поражались браку этой яркой, элегантной французской актрисы и бестолкового и глуповатого павлина, который заботился лишь о своем оперении, а не о собственной сути. Женщины улыбались понимающими улыбками и говорили, что Маргерит вышла замуж за Блейкни из-за его денег, хотя никто из них не винил ее в том, что она нашла для себя хорошую партию. Мужчины, особенно молодые, обратили пристальное внимание на излишнюю, невероятную модность его парижского костюма, его дрянные, бесстыдные манеры и его глупый смех. В Блейкни они увидели подходящую модель для подражания: человека с продуманным изяществом, хорошей харизмой и пустым умом; кого-то социально общительного, но не представляющего угрозы; богатого, но не амбициозного; компанейского, но нерасполагающего; обходительного, но аполитичного. Одним словом, человека, идеально подходящего для того, чтобы подняться на самую высокую ступень социальной лестницы и усесться там, словно на жердочке.

Кульминация вечера, однако, произошла, когда появились Эндрю Ффаулкс с Тони Дьюхерстом, как раз в тот момент, когда подавали десерт, час их прибытия был согласован между ними тремя и заранее оговорен. Они, конечно, привезли с собой уважаемого герцога де Шали.