Тринадцатая карта - Майк Омер

– По рукам вы тоже гадаете?

– Ну конечно же нет.

– И почему же?

– Ну… через интернет это все равно не вышло бы, верно? Мне нужно было бы видеть руку этого человека.

– А по моей руке можете погадать? – спросил Бернард, протягивая ей руку ладонью вверх.

Вэлери уставилась на него.

– Я не гадаю по рукам, – сказала она. – Не умею.

– Вы ведь все равно все выдумываете. – Бернард пожал плечами. – Верно? Вы ведь не верите во всю эту чушь?

– Послушайте, детектив, если вы не хотите говорить о Джеке…

– Давайте я вам покажу, – сказал Бернард, после чего взял ладонь Ханны в свою, посмотрел на нее и принялся вещать: – Линия жизни у вас очень длинная. А значит, вы проживете еще очень много лет. И вот эта линия говорит о том, что вы проведете эту свою долгую жизнь с очень надоедливым напарником. Хотя я ясно вижу, что у него просто-таки великолепные волосы.

Он ухмыльнулся ей.

Ханна отдернула руку, укоризненно качая головой.

– А теперь вы, – сказал Бернард. И прежде чем Вэл успела хоть что-то сказать, взял ее за руку, посмотрел на нее и воскликнул: – О боже! Здесь написано, что вы беременны!

На миг все замерли. Вэл попыталась выдернуть руку, но Бернард сжал ее чуть сильнее.

– А кроме того, – добавил он, – у вас там довольно скверная ссадина. Порезались, когда мыли посуду?

Ханна посмотрела на руку, затем на Бернарда. В самом центре ладони Вэл красовалась длинная красная царапина.

Вэл отдернула руку.

– Я хочу, чтобы вы немедленно ушли, – произнесла она дрожащим голосом. – Я не скажу больше ни слова без моего…

– А вам и не нужно ничего говорить, – сказал Бернард. – Теперь говорить буду я. Все, что от вас требуется, – это просто слушать. Вы беременны. И лишь недавно узнали об этом. Вот почему ваша мать не может курить в вашем присутствии. Меня это сразу озадачило. В смысле, ваша мать только что потеряла свою сестру – так почему же вы так упорно не даете ей выкурить хотя бы одну несчастную сигаретку?

Вэл ничего не ответила. Рука ее все еще лежала на столе ладонью вверх. Она уставилась на царапину, глаза ее остекленели.

– Итак, вы пошли к своей тете. Полагаю, за каким-нибудь растительным средством для беременных. Вроде той индейской лозы, верно? Но когда уже оказались там, вдруг поняли, что она знает, кто отец будущего ребенка. Что это не ваш жених. Что она каким-то образом это узнала.

Вэл поджала губы, продолжая хранить молчание.

– Она пошла за этими травами, и вы запаниковали. Наверное, вы решили, что она скажет своей дочери, что вы спали с ее мужем. И тут вы вдруг вспомнили, как она говорила вам, что недавно купила пистолет, чтобы защитить себя от какого-то психа, который ей угрожал. Возможно, она даже показывала его вам, а значит, вы знали, что он лежит у нее в сумочке. Вы достали его и, как только она вышла из кладовки, застрелили ее. Затем – и тут, Вэл, я и вправду восхищаюсь вашим хладнокровием – быстро прибрали к рукам пакет с травами. На нем что, была этикетка с вашим именем или вы просто опасались, что это может вывести нас в правильном направлении?

Вэл молчала, глядя в окно. В темноте за ним ее мать казалась расплывчатой тенью, отчетливо выделялся лишь светящийся кончик сигареты.

– Вы протерли сумочку, а затем вымыли стеклянную кружку, из которой пили, чтобы уничтожить улики. Но никто не настолько крут. Руки у вас дрожали. Кружку вы уронили. Она вдребезги разбилась в раковине. Убирая осколки, вы порезались. Схватили полотенце, обмотали им руку и выбежали с пистолетом на улицу, протерев все тем же полотенцем дверную ручку.

На миг воцарилась тишина.

– А вот то, о чем вы не знаете. Протирая ручку, вы размазали по ней немного собственной крови. Так что у нас есть пригодный для сравнения образец. Ордер на получение образца вашей ДНК нам выдадут запросто. Нет ничего проще. И они совпадут.

На сей раз молчание длилось дольше.

– Теперь, как я уже сказал, нам и вправду ничего от вас не нужно, – продолжал Бернард. – Осталось только получить этот ордер. Но, должен признать, мне все равно любопытно. Как Жаклин узнала, кто отец ребенка?

Подбородок Вэлери слегка подрагивал, глаза были влажными. Тем не менее она продолжала смотреть за окно, игнорируя детективов.

Бернард пожал плечами.

– Было бы лучше, если б сейчас вы проявили готовность к сотрудничеству – я мог бы замолвить за вас словечко перед прокурором… Хотя вообще-то мне уже все равно. Ладно, Ханна, давай-ка…

– Я позволила ей потрогать мой живот, – чуть слышно прошептала Вэл. – Чтобы она сказала, мальчик это или девочка. Она всегда определяла правильно. Всегда.

Бернард откинулся назад, глядя на нее.

– И у нее вдруг стало по-настоящему растерянное выражение лица. Она сказала, что точно не знает. Как будто… не была уверена, мальчик это или девочка. Это было очень странно. Она всегда могла это сказать. И тогда я поняла. Она почувствовала это. Что отец – это ее зять. Она поняла это. Она могла сказать про это Софии, и все пошло бы прахом. Мой жених бросил бы меня.

– Я думал, вы не верите в такие вещи, – мягко заметил Бернард.

Вэл посмотрела на него и пожала плечами.

– Все немного верят, – сказала она. – Люди кривят душой, когда так говорят.

* * *

Бернард даже сам не знал, почему вдруг оказался возле дома Жаклин Мьюн. Он ездил на Эпплтон-роуд расследовать очередное ограбление. Поездка оказалась тупиковой, как он и предполагал. Никто, как всегда, ничего не видел и не слышал. А потом, вместо того чтобы вернуться к своей машине, пошел по улице к дому Жаклин и посмотрел на него, чувствуя, как им овладевает меланхолия. Покачал головой и совсем собрался уже вернуться к машине, когда его внимание привлек громкий собачий лай. Он поднял взгляд. Лай доносился из открытого окна второго этажа соседнего дома. Пес, который некогда приставал к ноге Бернарда, стоял в окне, виляя хвостом и похотливо облизываясь. Бернард фыркнул и направился было своей дорогой, когда пудель начал взбираться на подоконник.

– Оскар! – услышал Бернард испуганный крик его хозяйки. Оскар к тому моменту уже стоял, опираясь тремя лапами о подоконник, и следил за Бернардом голодным взглядом.

– Оскар, не надо, – мирно произнес Бернард. – Даже не думай об этом. Ни одна нога в мире не стоит того, чтобы за нее умереть. Нет, нет, стой!

Пудель прыгнул.

Бернард никогда еще