Она слишком любила красное - Алексей Макеев

Она крепко поцеловала меня в губы. Ее поцелуй был необычно долгим. Мое дыхание стало учащенным. Я был растерян и подавлен. Мое дальнейшее сопротивление потеряло всякий смысл. Как бы там ни было, но я был вынужден сдать позиции нападающему противнику и немедленно приступить к капитуляции. Правда, я успел подумать о том, что не стоит из-за идиотской выходки Олега Звягинцева отказывать себе в удовольствии обладать самой обаятельной и восхитительной женщиной. Я незамедлительно приказал Степанычу подогнать к офису лимузин. Мы с Викторией в спешном порядке отправились домой, где на втором этаже, рядом с моим рабочим кабинетом, располагалась уютная спальная комната, выполненная в светлых тонах. Среди индивидуального интерьера, спроектированного итальянскими дизайнерами, там стояла элитная двуспальная кровать ручной работы.

Я считал ниже собственного достоинства звонить Даниле Луговому и просить его продолжить занятия с Викторией, поэтому я решил переговорить с моим водителем, целиком рассчитывая на его богатый жизненный опыт и элементарную человеческую порядочность.

– Передай Даниле, что наше соглашение остается в силе, – сказал я, пытаясь скрыть чувства некоторой неловкости. – Предупреди, что я не намерен давать какие-либо объяснения. Если он откажется от моего предложения, то я найду другого специалиста.

– Он не откажется! – заверил меня Степаныч. – Ему нравилось у вас работать…

Я кивком головы дал понять, что наш разговор окончен. Я позволил Даниле продолжить занятия по устройству и эксплуатации автомобиля, а придет он или нет, меня не касалось. Я не собирался унижаться перед человеком низшего сословия. Мне хватило унижений, которые я выслушал от Олега Звягинцева. Узнав о том, что я разрешил Луговому вернуться, Виктория вновь повеселела. В знак благодарности она подарила мне незабываемую бурную ночь. Не зря ранним утром я был похож на выжатый лимон. Я был на грани истощения физических сил, но моя душа пела от восторга. Во всяком случае, до тех пор, пока в мои мысли вновь не закрался червь сомнений. Виктория слишком откровенно выказывала всплеск восторженных эмоций. Я невольно начал подозревать что-то неладное. Все-таки не очень-то приятно выступать в роли обманутого мужа. Я пытался не зацикливаться на этом вопросе, но у меня ничего не получалось. Вольно или невольно я все равно не переставал думать о порочных взаимоотношениях Виктории с ее возможным любовником. Я продолжал рисовать в моем тревожном сознании самые грязные и невообразимые картины их интимной связи. Даже находясь в офисе, я ни на секунду не забывал об их существовании. Чуть ли не ежеминутно поглядывая на часы, я воочию представлял, как они выехали из гаража. Данила сидел за рулем ее машины, а Виктория, уронив голову ему на плечо, откровенно смеялась надо мной и над моими чувствами.

– Мы здорово провели моего простофилю мужа! – прошептала она ему на ухо. – Но теперь мы будем действовать осторожнее.

– Конечно, детка! – ответил он. – Мы еще должны как следует вытрясти этот денежный мешок. Пусть он сполна заплатит за наши переживания, за то, что мы вынуждены скрывать нашу любовь.

Они выехали на Ленинградское шоссе. Данила до упора нажал на педаль акселератора. Стрелка тахометра показывает сотню километров… Сто пятьдесят… У Виктории начинает кружиться голова. Скорость ее возбуждает. Она плотнее прижимается к Даниле и мешает ему управлять автомобилем.

– Подожди, детка! – говорит он. – Мы проедем еще немного и остановимся на цветущей поляне возле какого-нибудь ручья. Там мы займемся любовными играми. Охваченный безумной страстью, я стану целовать твои руки, шейку, губы…

– Я хочу тебя, Данила! – возбужденно воскликнула Виктория.

– Я тоже по тебе соскучился, моя прелесть. Потерпи немного. Мы съедем с дороги и займемся этим в машине.

– Да, Данила, прямо здесь… – ответила она. – Как хорошо, что в машине откидываются спинки передних сидений…

Виктория неожиданно оттолкнула его от себя с такой силой, что Данила был вынужден резко крутануть рулем. Легковушка начинает петлять по дороге, и он с трудом выравнивает машину.

– Все, я больше не могу терпеть! – выкрикивает Виктория.

Она поспешно расстегивает блузку. Небрежно бросает ее на заднее сиденье. Следом летит юбка. Она остается в нижнем белье и в туфельках на высоких шпильках. Заметив, что Данила внимательно за ней наблюдает, она стала медленно снимать бюстгальтер, игриво оголяя сначала одну грудь, затем другую. Данила по-прежнему набирает скорость. Уже сто восемьдесят… Сквозь приоткрытое стекло правой дверцы свистит ветер. Виктория решает добавить к этому свисту сопровождение классической музыки. Легким прикосновением пальчика она нажимает кнопку радиоприемника. Данила все еще ведет автомобиль по шоссе, но Виктория уже чувствует, как напряжено его тело, как все его мышцы начинают сопротивляться одному единственному желанию.

– Я хочу тебя, Данила! – игриво шепчет она.

Данила делает вид, что ничего не слышит. Тогда она вытягивается так сильно, насколько ей позволяет кресло, и медленно опускает шелковые трусики. Вот уже заметен краешек ее заветного треугольника. Еще немного, еще… Она, подгибая коленки, снимает трусики и тоже бросает их на заднее сиденье. По напряженному лицу Данилы пробегает судорога. Впрочем, она пробегает по всему телу, но он еще как-то справляется с диким желанием удовлетворить необузданную страсть. Виктория уже перестала шептать о любви. Она распустила пышные каштановые волосы. Снова откинулась на спинку сиденья, подставляя лицо ветру, сквозившему сквозь приоткрытое стекло. Она всячески пытается соблазнить молодого любовника. Данила начинает нервничать. Виктория, как бы нечаянно, роняет руку ему на живот, которая тут же соскальзывает чуть ниже.

– О, какая прелесть! – восхищенно восклицает она. – Кажется, твоему дружку становится тесно? Его нужно срочно выпустить на волю…

Ловким движением пальчиков Виктория расстегивает «молнию». Ее ладонь проскользнула по его оголенному животу и ощутила что-то упругое и твердое.

– Ты издеваешься надо мной, детка… – потерянным голосом произнес Данила.

– Я хочу тебя… – снова шепчет она.

– Что скажет Роман Александрович? – опасливо спрашивает он. – Его могут возмутить наши дополнительные занятия.

– Не бойся, мой мальчик! Забудем об этом уроде. Здесь только ты и я… Почему мы не можем подарить друг другу приятные ощущения?

– Прекрати, киска! Или я не знаю, что сделаю… – произносит он, задыхаясь от возбуждения.

От того, как Луговой напрягся, он даже не заметил, что еще сильнее надавил на педаль акселератора. Автомобиль уже становится мини-самолетом и практически летит над шоссе. Слышен приятный шелест колес, едва касающихся дорожного покрытия.

– Зачем ты так безжалостно замучил своего дружка? – шепчет Виктория. – Разве можно так издеваться… Иди ко мне моя крохотулечка…

Она умело сжимает и разжимает пальчиками то, что мгновенно оживает, значительно изменяется в размере и становится более твердым, приобретая несгибаемую упругость.