Шуруп - Владимир Николаевич Васильев

– Ну лифчик… Скрытого ношения. Шеф тебе выдал?

– Нет, только штатную, поясную.

– Значит, пойди в сейф загляни, там лежит. В дипломат ко мне сунешь, чтоб в руках не таскать.

– А что… – поинтересовался Виталий, насторожившись. – Может понадобиться?

– Может, – расплывчато ответил Терентьев.

Виталий кивнул и рысцой направился в сторону рубки. В сейфе действительно нашлась компактная подмышечная кобура. Но вообще-то было очевидно: плазменник, притворяющийся общевойсковым лучевиком, под парадкой ни в какой кобуре не спрячешь. Для этого китель должен быть на два размера свободнее, как пиджаки у гражданских телохранителей. Но Виталий понимал: вряд ли Терентьев станет давать бессмысленные советы. Ему помощник нужен, а не обуза.

Кстати, а вот под курткой полевого оперативного полукомбеза носить плазменник в такой кобуре – самое то. Но летят-то они с Терентьевым не в оперативной форме, а в повседневной, которая кроем больше парадку напоминает, чем оперативку. «Впрочем, – подумал Виталий через полминуты, – оперативка вполне может обнаружиться в глайдере. У R-80 все, черти их дери, предусмотрено и схвачено. Даже наверняка так: потому и советует Терентьев брать только планшет да зубную щетку».

Пятисотку разгрузили со струнника не абы куда, а на служебную космодромную стоянку в закрытом секторе. Виталий сначала решил, что на Лорею они пойдут прямо на пятисотке, но нет, Терентьев явно намеревался лететь туда глайдером. Что ж… ему виднее.

Переговорили с диспетчером; говорил, понятное дело, мастер, а Виталий только присутствовал, но на присутствии стажера мастер настоял, а заодно и показал ему, где найти актуальные стояночные коды и кому их предъявлять. Без кодов на служебную стоянку не больно-то втиснешься, свободных мест здесь раз-два и обчелся. Коды, видимо, были особой козырности, поскольку не слишком-то приветливая диспетчерша космодрома внезапно напряглась и без проволочек выделила «интендантам» резервное место.

– Ну чего, – протянул Терентьев, когда с формальностями и сборами было покончено. – Давай в ангар, разводи пары, а я глайдер наружу подам, да потом все запру, как полагается. Во-он там сядешь, где разметка. Я туда потом подойду. Давай, шагом марш.

– А… – в замешательстве протянул Виталий. – Дистанционка? Пароли?

– Я ж тебе все выдал! – удивился мастер.

– То есть… на моем глайдере летим?

– А почему нет? – пожал плечами Терентьев. – Сейчас твоя вахта, между прочим! Вот и рули. Осваивай технику.

Виталий сглотнул, пробормотал: «Все понял…» и свернул в твиндек, ведущий к ангару. «Твоя вахта» – расхожее в R-80 заклинание…

Познакомиться со своей машиной он, конечно же, успел, заодно слил в бортовой комп личные данные, подборку любимых программ, да и вообще все, что может понадобиться на бортовом компе. Но летать пока, понятное дело, не приходилось: не было ни времени, ни повода, ни возможности.

Вот и повод образовался.

Виталий разблокировал дверцы и уселся на пилотское место.

Строго говоря, что в глайдере Терентьева, что в его машине управление было сдублировано, поэтому рулить можно было и с левого места, и с правого. Но традиционно пилотским считалось левое. Поэтому Терентьев сразу Виталия предупредил: «Это, – сказал, – твой глайдер, левое кресло – твое без оговорок, и я туда лезть без крайней необходимости не собираюсь. Хозяйничай. Обустраивайся».

Виталий глянул назад, в грузовой отсек, куда доступ имелся и изнутри, и снаружи, – какие-то продолговатые тюки действительно были там принайтованы. Небось, и форма там оперативная найдется, и палатка со спальниками, и аварийные рационы… Это Виталий чуял нутром.

Потом он отвлекся – мастер раскрыл створки и подал глайдер наверх, на стартовую позицию.

– Соскакивай, – буркнул он по внутренней связи и отключился.

Виталий, давно уже ожививший бортовую аппаратуру и маневровые двигатели, спокойно и тщательно, как на тестах в училище, отстыковал захваты, убедился, что подающие тяги тоже отстыкованы, а затем плавненько, без фанатизма и лихачества взлетел, развернулся, протянул глайдер чуть вперед и аккуратненько сел на заштрихованный овал у самого края выделенного пятисотке стояночного места.

Минут через пять появился Терентьев с дипломатом и небольшой сумочкой. Дипломат он сразу же запер в правобортный сейф, а сумочку примостил в контейнер за сиденьем.

– Ну че, полетели, – сказал он, пристегиваясь.

Виталий не без внутреннего трепета запросил диспетчерскую; ответила почему-то давешняя неприветливая тетенька, хотя полетами и местами на стоянках обычно распоряжаются разные люди.

– Борт «Кайман», прошу добро на старт субъединицы, двухместный глайдер. Цель – космодром Семеновского полка на Лорее.

Голос Виталия готов был задрожать не потому, что Виталий боялся ошибиться или сделать что-нибудь не так, – он прекрасно знал, что делать, и был совершенно уверен в себе. Просто Виталий понимал: это его дебют, его первый вылет на собственной машине. Первый вылет на первое задание. Он запомнит эти минуты на всю оставшуюся жизнь, и, если у него когда-нибудь будут дети и внуки, – непременно расскажет им об этих минутах.

Добро на взлет дали сразу же, выделили исходящий коридор, и на этом формальности закончились.

Виталий поднял машину над стоянкой.

– Ух ты, гляди, кто марширует! – ухмыльнулся Терентьев, глядя в лобовой плекс.

Виталий тоже поглядел. С высоты было прекрасно видно, как от здания гражданского космопорта к стоящему на взлетном поле военному «Бизону» тянется колонна фигурок во флотской форме, в основном – в парадной. Фигурок было больше, чем купленных Семеновским полком новобранцев, но, надо думать, на Лорею направлялись не только вчерашние курсанты, но и другие семеновцы тоже. Где-то там среди этих фигурок – Рихард фон Платен и Джаспер Тревис, несостоявшиеся соэкипажники по «Гиацинту». И еще восемь бывших курсантов-однокашников, ныне – гвардии лейтенантов Семеновского полка. И еще – плотный строй в серо-стальных комбинезонах, надо понимать – новобранцы рядового состава.

«Ирония судьбы, – подумал Виталий, возвращаясь к управлению. – Я, шуруп, окажусь в Семеновском полку раньше, чем все они, истинные гвардейцы. Не врал Терентьев…»

Глайдер вошел в объем стартового коридора, и Виталий, как предписывали правила, переключился на автопилот. Все, можно расслабиться и отдыхать – если, конечно, перелет будет проходить штатно. Основная программа введена, резервная программа тоже, маршрут рассчитан и выверен.

– Па-а-ехали! – пробормотал Виталий, когда глайдер врубил ускорение.

Космодром провалился назад и вниз.

В полете Виталий старательно боролся с искушением подремать, но боязнь нештатной ситуации, когда лучше отрубить автопилот и взять управление на себя, неизменно побеждала. Вероятность этого была очень мала, но от нуля все-таки отлична, а Виталий за годы учебы успел крепко впитать нехитрую пилотскую истину: все, что теоретически может произойти, рано или поздно произойдет. И вполне возможно, именно с тобой.

Но этот полет прошел как по маслу: ни единого программного сбоя, образцовый вход в атмосферу и сброс скорости, образцовый выход к финишному