Солнце любви - Нэн Райан

Он замолчал и долго не произносил ни слова. Впору было подумать, что он заснул. Пальцы Эми более настойчиво надавили на медальон, и она попросила:

— Продолжай, пожалуйста.

— Мехико был нашим городом. Городом ацтеков. Наш верховный бог, Уицилопочтли, привел свой народ в Мексику из далекой северной страны Астлан. Тем, кто последовал за ним, он обещал, что они найдут такой край, которым будут владеть. Он предрекал, что город они построят там, где им будет послано знамение свыше: они увидят орла, пожирающего змею, сидя на огромном кактусе. Уицилопочтли привел их на остров, и они действительно увидели орла на кактусе. Там они и обосновались и назвали свой город Теночтитлан — Страна Кактуса.

После недолгого молчания, так и не открывая глаз, Луис вернулся к своему повествованию:

— Они построили свои пирамиды в честь солнца и луны. У них было много своего: религия, искусство, поэзия. У них было богатство. Они никому не причиняли беспокойства. И тогда из Испании явились соплеменники моего отца. Монтесума, владыка ацтеков, верил, что испанцы — это белые боги, вышедшие из моря. Именно поэтому он допустил, чтобы Кортес со своим отрядом прошел, не встречая сопротивления, прямиком до этого прекрасного города и захватил его.

Эми пристально вгляделась ему в лицо. Его глаза все еще были закрыты, но на лицо легла тень ожесточения.

— Самых красивых из наших женщин испанцы забирали себе. Но эта участь миновала род моих ацтекских предков. В их жилах не текла смешанная кровь… до того, как моя мать вышла замуж за моего отца. Я стал первым mestizo — метисом… в семьях обоих — и матери, и отца.

— Да, знаю, — тихонько подтвердила Эми. — Дон Рамон рассказывал, что так было предрешено… то есть так ему сказала твоя мама.

Напряжение и скованность, омрачавшие лицо Луиса, исчезли.

— Так оно и было. Tonali моей матери — ее предназначение — состояло в том, чтобы произвести на свет сына от чистокровного испанца. — На губах Луиса заиграла улыбка. — Она одарила его не только сыном… она дала ему гораздо больше.

Эми тоже улыбнулась. Это была самая любимая ею часть истории. Часть, посвященная тому, как своевольная и прекрасная наследная принцесса ацтеков оставила своего младенца-сына одного на базальтовом плато.

Эми не понадобилось понукать Луиса, чтобы он продолжил рассказ. Он повел речь о том дне, когда богиня Шочикецаль, оставив мужа и сына, вернулась к своему народу.

— Это был первый август в моей жизни, — ровно и тихо приступил он к прерванному повествованию. — Приближался полдень, и я спал. Мать разбудила меня. Было жарко, ужасно жарко. Она выкупала меня в прохладной воде, а когда справилась с этим делом, не обтерла меня полотенцем и ничего на меня не надела. Вместо этого она вынесла меня из дома и, держа меня одной рукой, взобралась на спину неоседланного жеребца — любимого отцовского коня — и ускакала прочь от нашей маленькой глинобитной хижины. Когда мы оставили позади многие мили пути по выжженной пустыне, моя мать направила коня к вершине столовой горы — горы с плоской площадкой наверху. Она спешилась, проследовала до самой середины этого черного базальтового плато, положила меня на камень и присела на корточки рядом со мной.

Моя красавица мать долго смотрела на меня такими темными загадочными глазами. Потом она меня поцеловала, и при этом я почувствовал, что лицо у нее мокрое от слез. И она сказала: «Сын мой, я люблю тебя. Но я больше не могу оставаться с тобой. Я возвращаюсь к своему народу, а вам оставляю кое-что взамен».

Она сняла с шеи золотой медальон — Солнечный Камень, поднесла его к губам и поцеловала, а затем ударила этим тяжелым золотым диском по камню и, глядя мне в глаза, произнесла на языке науатль: «Из этой бесплодной скалы хлынет холодный прозрачный животворящий водный поток. Я дарю его тебе, мой маленький Тонатиу, я дарю тебе воду и Солнечный Камень. Воду — чтобы сделать тебя богатым. Солнечный Камень — чтобы оберегать тебя от зла».

Она положила медальон мне на грудь и закрепила тяжелую цепь у меня на шее. Затем протянула ко мне руку, и я схватил в кулачок ее тонкий палец.

Улыбнувшись, она произнесла: «Попроси отца, чтобы он простил свою непоседливую принцессу. Скажи ему, что пророчество свершилось. Настал час, когда я должна уйти».

Она встала и оставила меня на скале — нагого и в полном одиночестве. — Луис умолк, продолжая улыбаться.

Приподнявшись на локте, Эми вглядывалась в его прекрасное лицо. Потом, придвинувшись поближе, она нежно поцеловала его опущенные веки и задала вопрос, который давно уже не давал ей покоя:

— Тонатиу, я, конечно, слышала эту историю от дона Рамона. Но… ты же был тогда совсем маленьким, тебе едва исполнилось четыре месяца. Как же могло получиться, что ты помнишь облик твоей матери и знаешь, что она сказала… перед тем как оставить тебя?

Луис открыл глаза, и его улыбка улетучилась.

— Не спрашивай, откуда я знаю. Но я действительно знаю. Объяснить это я не могу. Но я знаю в точности все, что тогда произошло, и все, что сказала мать, и помню, как она выглядела.

Несколько секунд Эми молча всматривалась ему в глаза, а потом кивнула:

— Я тебе верю. — Она подняла с груди Луиса золотой медальон и подержала его у себя на ладони. — Твоя мать сказала, что Солнечный Камень будет оберегать тебя от зла?

— Да.

Эми прижала блестящий диск к своим губам:

— Тогда тебе нужно позаботиться о том, чтобы никогда не потерять его.

— Позабочусь, — заверил ее Луис. Внезапно он усмехнулся и принял сидячее положение. — И позабочусь также о том, чтобы не потерять тебя. А это значит, что нам пора что есть духу мчать в Орилью, пока там не поднялся переполох.

Он забрал у нее медальон, наклонился и нежно поцеловал возлюбленную. Ее руки обвились вокруг его шеи.

— Ты прав. Я обещала, что мы вернемся до захода солнца.

— Тогда самое время надевать штаны.

С веселым смехом они поспешили вниз по тропинке на площадку, где оставалась их одежда. Вскоре они были полностью одеты, но Эми попросила Луиса подождать еще минуту, чтобы она могла привести в порядок растрепавшиеся волосы. Она пошарила у себя в сумочке в поисках щетки для волос, не нашла ее сразу и в сердцах, присев на корточки, высыпала на камень все содержимое сумочки.

— Вот она! — с облегчением возвестила она и схватила щетку в золотой оправе.

— Хочешь, я тебя причешу? — предложил Луис, опустившись рядом с ней на колени.

— Нет. Это и минуты не займет, но все равно спасибо. — Она рьяно заработала щеткой. — А ты, если хочешь помочь, можешь собрать весь этот хлам, который я высыпала.

Улыбнувшись, он кивнул и стал водворять на место, в сумочку, рассыпанные на камне предметы. Но когда его взгляд упал на один из них, улыбаться он перестал.

Билет. Кроваво-красный билет с черными цифрами.