Обещанная ему - Софи Вебер

— У тебя удобно, — вдруг произносит он, — мягко.

Я улыбаюсь и помогаю ему устроиться поудобнее, а через несколько минут слышу в коридоре топот и какой-то крик.

— Иди скажи им, что я здесь, — смеется Ахмед. — Наверняка, меня потеряли.

Выхожу в коридор и вижу доктора с несколькими охранниками.

— Ахмед у меня в комнате, — сообщаю им.

Врач прекращает бегать туда-сюда, нервничать, и тут же, минуя меня, заходит в комнату.

— Ну что же вы, — сетует он. — Как сюда добрались-то? Неужели сами дошли? Я ведь говорил, что…

— Послушайте, Виктор Петрович, я плачу вам деньги не за то, что вы говорите, а за то, что делаете, — тут же перебивает его Ахмед. — Я чувствую себя прекрасно, головокружение прошло, поэтому можно не переживать. Ставьте капельницы и можете быть свободны.

— Вас нужно перевести в вашу спальню и…

— Тут делайте, — произносит Ахмед, а сам в упор смотрит на меня.

Теперь у меня не будет возможности скрыться. В ближайшие несколько часов он останется в моей спальне и никуда не уйдет. Отхожу чуть в сторону, чтобы предоставить медсестре возможность сделать капельницу. Той самой, разукрашенной Людмиле Александровне. Она раздражает меня одним своим видом и тем, как она наклоняется над Ахмедом, явно выставляя напоказ все свои прелести.

Я раздраженно отворачиваюсь в сторону, чтобы не показать своих чувств, когда слышу:

— Людмила Александровна, да? — произносит Ахмед.

— Да. Вам что-то нужно?

— Да. Заканчивайте с процедурами и чтобы я вас больше здесь не видел. Вы уволены. Расчетные получите в течении суток.

Она, как рыба, открывает и закрывает рот от удивления. Ее нос неожиданно становится красным, как будто она собирается плакать. В глазах же действительно собирается влага, но она сдерживает ее. Я же удивленно смотрю на Ахмеда, который… улыбается, глядя в мою сторону.

— Но я же…

— Вы не нравитесь моей девушке, Людмила, — спокойно продолжает он. — Ваша юбка явно короче положенной нормы, а декольте настолько открыто, что не оставляет места воображению.

Мне было бы жаль ее, если б это было неправдой. С первого дня здесь она одевалась так, будто собиралась не медсестрой работать, а, как минимум, танцовщицей в ночном клубе. И то, что она не ушла молча, тоже не сыграло ей на руку.

— Я могу переодеться и…

— Вы уволены, Людмила, — Ахмед не оставляет ей возможности оправдаться. — Всего доброго.

Она недовольно поджимает губы и разворачивается, чтобы уйти. Ее расстроенный и полный злости взгляд на несколько минут останавливается на мне. Я инстинктивно скрещиваю руки на груди и отворачиваюсь, потому что мне неприятно. Не по моей вине ее увольняют, а по ее, так что угрызений совести я не испытываю, хотя, тот факт, что Ахмед назвал меня своей девушкой и заметил, что она мне не нравится, говорит лишь об одном — в коме он слышал абсолютно всё.

Ахмед

— Я хочу, чтобы ты нашел Байрама, Громов, где хочешь и как хочешь ищи, но чтобы его туша была у меня, — отдал приказ своему верному помощнику.

Илья единственный, кому Ахмед действительно может доверять. Ему едва исполнилось двадцать, когда он подобрал его на улице. Тот день Ахмед помнил, как на ладони: мороз под тридцать, снег, и молодой парнишка, сидящий недалеко от вокзала на лавке. Тогда он попросил водителя остановить и несколько минут просто смотрел на него. Парнишка кутался в тоненький плащ, дрожал от холода и все время постукивал ногами, на которых были надеты кроссовки.

— Я выйду на несколько минут, — сказал водителю и дал охране отмашку не идти за ним.

На улице было не просто холодно. Воздух, влажный и тяжелый, забивал легкие так, что было сложно дышать, а снег так и валил, да еще и ветер.

— Эй, — крикнул он парнишке. — С тобой все в порядке?

Тот, кажется, его вовсе не слышал. Просто сидел и смотрел куда-то в одну точку, не видя ничего вокруг. Ахмед подошел ближе и дернул его за плечо:

— Парень.

Тот дернулся в сторону, но онемевшие ноги не дали ему сделать и шагу. Он свалился прямо у лавки. Ахмед тихо ругнулся и достал телефон, чтобы позвать охрану.

Они затолкали парнишку в его машину. Тот пытался сопротивляться, но видимо, слишком онемел, чтобы сделать что-то существенное. В машине Ахмед попытался задать ему несколько вопросов, но тот не могу произнести ни слова, и лишь волчком смотрел на него. Наверное именно взгляд подсказал ему тогда, что с ним делать. Ахмед присматривался к нему долго. Несколько месяцев, которые он жил в его доме. Ему отвели отдельную комнату рядом с прислугой и дали работу в саду.

Ахмед еще помнил и то, как он тогда норовился от него сбежать. Спустя несколько дней, когда его отходили и откормили, паренек вдруг решил удрать. Не получилось, его тут же привели к Ахмеду.

— И что же тебе здесь не понравилось? — с усмешкой спросил у него.

— Я не буду вашим… — он сделал паузу и даже сглотнул, а еще скривился, но все же упрямо вскинул голову и произнес: — мальчиком.

— Ты меня в голубятню записал, что ли? — грозно спросил Ахмед и со всей силы впечатал в кулак в стол.

Парниша подпрыгнул и со страхом посмотрел на него.

— Что смотришь? Работать пойдешь в сад, понял? Я тебя, идиота, пожалел, а ты из меня… ладно, — чуть успокоившись, произнес Ахмед. — Иди, тебе покажут, что делать будешь. Или ты против?

— Н-н-н-нет… — запинаясь, ответил он.

До сих пор Ахмед помнил, как тот его боялся, как вздрагивал, едва им приходилось пересекаться. Не доверял и не верил, что его оставили в доме просто так. И он был прав. Ахмед оставил его не просто так, конечно же. Ему нужен был верный человек, помощник. Тот, кто станет его верным псом.

Выбрать такого среди тех, кто уже работал на него, было сложно. Ему нужен был человек, который будет привязан и благодарен ему настолько, что не предаст. Илья был именно таким и за то время, что он работал с ним, демонстрировал только верность и понимание. Он почти с полуслова понимал, чего именно от него хотят и требуют.

Так и сейчас. Все, что сделал Илья, когда Ахмед попросил его найти Байрама, легко кивнул головой и стал ждать дальнейших указаний. Ему Ахмед безоговорочно верил. У них было больше десяти лет разницы и Илье ничего не стоило предать его бессчетное количество раз, но никогда он этого не делал, служа ему верой и правдой. Вот и сейчас Ахмед был уверен, что парнишка сделает все, что нужно.

Он ушел, а Ахмед вспомнил о Вике. Ее образ то и дело возникал перед ним даже тогда, когда он совершенно этого не хотел. Сейчас он думал о девушке, потому что она глубоко влезла ему под кожу, залезла куда-то в сердце и заставила изменить о себе мнение. Он не любил ошибаться, не любил, когда у него что-то не складывалось так, как он задумывал изначально. А Ахмед строил другие планы: получить сына и отпустить девочку раз и навсегда.