Уходи! И точка... - Ксюша Иванова

И Вероника, словно почувствовала мое охлаждение — оторвалась, заканчивая поцелуй, а потом, обхватив ладонями мое лицо, заглянула в глаза:

— Когда наши дети станут взрослыми и начнут спрашивать о том, как папа впервые поцеловал маму, я скажу, что для того, чтобы поцелуй состоялся, маме пришлось взять папу за задницу…

Антон

Иваницкий явился ко мне накануне боя. Постучал в двери номера и вошел за мгновение до того, как я разрешил.

— Знаю, Антон, знаю, что с бабой тебя застать нереально — ты один из всех знакомых мне бойцов перед боем напряжение в зале снимаешь! — в руках он держал бутылку коньяка, светился, как начищенный медяк и гордо выставлял вперед приличных размеров пузо. А ведь когда-то тоже был неплохим боксером, даже пару раз встречался со мной на ринге. Но гораздо раньше, чем я ушел на тренерскую работу и, надо сказать, был в ней намного удачливее.

— А ты, Саня, все растешь, — намекая на брюшко, сказал я в ответ. — Проходи, присаживайся.

— А что нам, молодым да неженатым, еще делать — только расти, дорогой, только расти…

Он громко стукнул бутылкой о стеклянную поверхность журнального столика и развалился в кресле. По цепкому, в противовес словам, совершенно невеселому взгляду, я понял, что разговор предстоит серьезный. Знал также, что Иваницкий любит порассуждать и будет ходить вокруг да около уйму времени, поэтому, почувствовав в глубине души легкое раздражение, решил как всегда рубануть с плеча:

— Давай сразу к сути вопроса. Ведь не коньяк же пить ты со мной сюда пришел!

— Вот всегда ты, Будда, так! Где твое терпение? Ты ж вроде у далай-ламы какого-то йоге учился?

— Плохо учился, Саня. Двоечником был. Да и давно это было. Говори, зачем пришел!

Парень Иваницкого Алан Гаджиев, по кличке Чечен, выглядел на ринге совсем неплохо — сегодня я наблюдал за его тренировкой. Он был на пару килограммов тяжелее моего Захара и на полгода моложе. Но Алан тоже, как и Дикий, по сути, пытался запрыгнуть в последний вагон — следующий его чемпионат уже будет в другой возрастной группе. Был он жестковат — менее подвижен, менее верток, чем Захар, но зато удар правой имел чуть более мощный.

Мне он напомнил чем-то Свята Мерцалова. Тот в силу природной особенности, склада характера, в какой-то момент боя выходил из себя настолько, что становился реальной машиной для убийства и месил своих противников по чем попадя, не разбирая. И у Гаджиева злостью загорались глаза, стоило только где-то пропустить удар. И он шёл в атаку, наплевав на тактику и стратегию боя.

Это качество имело две абсолютно противоположные стороны. С одной, функция берсеркера, если так можно сказать, позволяла быстро и на пределе сил вывести из строя соперника. С другой, обычно в этом состоянии боец мог пробыть недолго — силы заканчивались, он выдыхался. И если противнику удавалось каким-то чудом нормально пережить град чудовищных по своей скорости и силе ударов, то дальше можно было легко преломить ход боя!

Я думал, что Гаджиев такой. И очень надеялся, что интуиция меня не подводит, потому что считал, что понять противника, просчитать его — половина успеха!

— Я знаю, какой ты принципиальный, Антон, но в этот раз я не с просьбой пришёл, а… с советом. Наверное, так будет правильнее сказать. На моего парня делают ставку очень важные люди. Им нужна победа. Вполне возможно, Алан получит место в олимпийской сборной.

Он замолчал, видимо, ожидая от меня аплодисментов. Их, естественно, не последовало, поэтому Иваницкий продолжил:

— Сам понимаешь, это все может случиться только в одном случае…

— Если Чечен победит Дикого, — продолжил вместо него я.

— Именно, именно, мой дорогой! В связи с этим у нас, заметь, я не сказал "у меня"! У нас к тебе деловое предложение, — он достал мобильник, что-то в нём пощелкал, а потом повернул ко мне экраном. Там было написано число с шестью нулями! — Вот эта сумма будет передана вам сразу после окончания боя. Если он, конечно, будет окончен в нашу пользу!

Мне стало смешно — я пытался сдержаться, но не смог — расхохотался на всю комнату.

— Саня, мы ж с тобой столько лет знакомы. Мы ж, считай, с молодости в одних кругах вращаемся — околобокса, так сказать… Ты ж меня хорошо знаешь. И, я уверен, слухи о том, как пару-тройку раз я отшивал тех, кто обращался по поводу сдачи боев другими моими ребятами, до тебя доходили! С чего ты взял, что с Диким я поступлю по-другому?

— Деньги, Антон, деньги… Вряд ли кто-то еще тебе столько предлагал! Представь, на скольких бездомных пацанов тебе их хватит! Ты ж у нас — мать Тереза! Ты ж меценат у нас! А мы, что? Мелкие продажные твари! Нам лишь бы своих бойцов получше устроить, продвинуть их! Ну, брюхо еще повкуснее набить… Но ты-то эти деньги во благое дело пустишь — квартирку Дикому или кому из детдомовцев твоих в Москве прикупишь. На окраине однушку можно ухватить. Если что у меня даже риелтор знакомый есть — помогу…

И, если честно сказать, мелькнула мысль согласиться, взять предлагаемые деньги. Но в ту же секунду такое отвращение поднялось в душе, что реально замутило, заставляя сглотнуть комок в горле. И, с трудом переборов отвращение, я выдавил из себя:

— Пошел ты на х. р, Саня!

Вероника

— Если бы ты только знала, как он целуется! Да я сейчас только вспоминаю об этом, а у самой мурашки по всему телу ползут! Он целует меня, а я думаю: "Только не останавливайся! Трахни меня прямо здесь!"

— Вероника! — изумленно и осуждающе выдыхает в трубку Агния.

— А что, "Вероника"? Когда тебя Антон целовал, ты что думала?

— Ну-у, — она задумалась, то ли вспоминая, то ли придумывая что-то, чтобы меня обмануть. — Ничего я не думала. В голове каша какая-то была… Ничего толком не понимала, даже забыла, что ребенок рядом спит! Да что там… Наверное, даже имя свое вспомнить не смогла бы!

— Хм, — я удивилась — неужели нашу недотрогу так проняло! Даже поверить было сложно! В клубе, куда мы частенько ходили определенной компанией — мы с Агнией с детства жили неподалеку, и, наверное, сдружились ещё с песочницы, — к ней часто подкатывали, а она всех отшивала! Но теперь я понимала — видимо, ей ровесники были неинтересны. — А помнишь, как по тебе Семенов убивался? Оказывается, чтобы тебе понравиться, Женьке нужно было подкачаться раза в три и постареть лет на двадцать…

— Дура ты, Верона! — обиделась подруга.

А потом, немного подумав, добавила, удивляя меня:

— И ничего он не старый…

Не стала с ней спорить — чисто внешне Радулов был интересным мужиком. Конечно, не совсем в моем вкусе, но вполне себе ничего. И, естественно, совершенно не старым! В этом вопросе я была абсолютно согласна с подругой, но реакция Агнии меня позабавила…

… Я впервые смотрела настоящий бой. Куча народа, которая пробивалась буквально в давке в зал, где через полчаса должен был начаться поединок боксеров, была совсем в неадеквате — глаза их, казалось, горели, крики разрывали мои барабанные перепонки, а толкучка в узком коридоре, где мне пришлось встретиться с болельщиками по пути в зал, просто ужасала! И что интересно, мне всегда казалось, что бокс смотрят исключительно мужчины, но среди посетителей было много женщин и даже молодые девушки!