Львиное сердце - Анна Акимова

– Милая моя-а, – протянул Боб, с усмешкой глядя на Ингу. – Много ты понимаешь, за что убивают! За то, например, что умнее, или мордочкой красивше…

– Ну, это не про меня!

– Много ты понимаешь! И знаешь что? Пока я все не выясню, держись подальше от своего Баженова, я пока еще не снял с него подозрения!

– Ты опять?! – возмутилась Инга.

– Потому что он мутный! И из этого странного дела везде торчат его уши! Земляникина уезжает из кафе вместе с ним – и исчезает! Ты идешь с ним в лес… кстати, кто из вас предложил пойти в лес, он?

– Он… – с заминкой призналась Инга.

– Во‐от!.. Ты идешь с ним в лес, и в тебя стреляют!

– В нас стреляют, – поправила она. – В на-ас!

– А это еще непонятно, в вас или персонально в тебя!

– Уж не хочешь ли ты сказать, что он специально повел меня под пули? – возмутилась Инга. – Зачем же в таком случае ему понадобилось меня спасать?

– Или делать вид, что спасает!..

– Боб, тебе мозги переклинило!

– Неизвестно еще, кому из нас переклинило! И почему он не признается, что принес тебе эти букеты-конфеты?

– Ну, не знаю, стесняется… Или это не он. Ты же еще не разобрался!

– Вот пока не разобрался, и держись от него подальше! Береженого бог бережет! Или ты так влюбилась в этого красавчика, что и дня без него прожить не можешь? Вот все-таки дура ты, Инга!

– А ты – Квадратные Штаны, – не осталась в долгу она.

– Ладно. – Боб за локоть вытянул Ингу из кресла. – Пойдем, я тебя до дому провожу. Поздно уже, и вообще… Не нравятся мне твои головокружения, завалишься еще где-нибудь…

Они вышли в прихожую.

– Мама, я Ингу провожу! – проорал Боб, скидывая тапочки и влезая в туфли.

Из кухни выглянула Ангелиша и помахала им рукой. Лицо ее было довольным: дети не поссорились, все хорошо…

Из окна своей комнаты Инга проводила глазами Боба, шагавшего через двор, и задернула занавеску. Она разделась, накинула халат и побрела на кухню.

Али дома нет. Опять гуляет где-то со своим «другом юности». Только почему-то домой его не приводит, не знакомит… Почему?.. Ох, как много непонятного стало в жизни…

После разговора с Бобом у нее было смутно на душе. Неприятные ощущения остались от всего – от фантасмагорической графики сумасшедшего художника, оттого, что расследование не приносило пока никаких результатов, а только все больше запутывалось, а самое главное, оттого, что Боб продолжал наезжать на Баженова…

Сама она была уверена, что Баженов ни при чем, и «уши» его торчат везде исключительно потому, что он случайно влип в это дело, как и она сама… И букеты-конфеты он ей не дарил. Он так искренне изумился, когда она показала ему записку от «Л»… Не мог так притворяться, он ни капельки не актер, уж она-то почувствовала бы фальшь…

Боб… Ну, его-то поведение понятно и объяснимо с чисто биологической точки зрения.

У Боба есть своя стая, свой прайд, где он ощущает себя вожаком, альфа-самцом… В эту стаю входят Ангелиша, они с Алей и Бобов отец, Викентий Данилович. Никто из них не мешает Бобу быть вожаком. Ангелиша позволяет ему командовать собой с материнской снисходительностью, Аля тоже очень нежно относится к Бобу, и его командирские замашки ее только умиляют… Она сама, Инга, подчиняется с изрядной долей иронии – ей все равно, пусть тешит свое самолюбие… А тихий дядя Вика по природе не лидер, над ним, по словам Ангелиши, властвует даже его собственная кошка! Так что Бобу очень комфортно в роли вожака…

Но вот к его стае приблизился другой самец, Баженов, и Боб забеспокоился, заревновал, потерял душевный покой. Это беспокойство рождает подозрительность и заставляет приписывать сопернику все худшие качества… Отсюда и «мне не нравится твой красавчик»! Это на уровне инстинкта, разум здесь не участвует… Боб охраняет свою территорию, вот и все.

Что будет дальше, станут ли Боб и Баженов совсем врагами или все же как-то притрутся друг к другу, пока непонятно.

Ничего пока не понятно…

Инга открыла холодильник, рассеянно полазила по кастрюлькам. После Ангелишиного чая есть почти не хотелось… Вот банан, говорят, они повышают настроение… это ей не помешает…

С бананом в руке она подошла к окну. Ого, а вот и Аля со своим «другом юности»… Инга немного отодвинулась, чтобы ее не было видно с улицы, и с любопытством принялась наблюдать за своей теткой и ее спутником. Симпатичный дядька, она это еще там, на дороге, заметила – подтянутый, высокий…

Аля и «друг юности» подошли к дому и скрылись под козырьком подъезда. Инга ждала, время шло… Интересно, они целуются или нет? Наконец пропиликал домофон, хлопнула дверь. Инга отошла от окна. Она улыбалась… Ох, чует ее сердце, что к Бобову «прайду» приближается еще один самец…

Ночью началась гроза. Сначала молнии сухо долбили землю, поднявшийся ветер влетал в окно, высоко, почти до потолка, задирал штору. Когда он снес с тумбочки книжку, которую Инга читала перед сном, пришлось вставать и закрывать окно. В комнате сразу стало душно. Спать было невозможно, и Инга сидела в постели по-турецки, глядя в окно на молнии и стонущие под ветром деревья. Потом наконец хлынул дождь.

Ветер утих, молнии теперь сверкали где-то далеко, гроза уходила. Инга встала и снова распахнула окно. В комнату вплыл влажный холодный воздух с запахом озона, и она сладко заснула, до ушей завернувшись в одеяло.

Утром она шла на работу, прыгая через лужи и поломанные ветки тополей, упавшие на дорожки. Ветки были густо усеяны зелеными кистями с коробочками почти созревших семян. Если бы не гроза, они скоро раскрылись бы, полетел бы тополиный пух, могли вырасти новые деревья. Сколько жизней заканчивается, не начавшись…

Но яркое солнце, промытая ночным ливнем листва, напоенная трава, будто выросшая сразу на несколько сантиметров, быстро вымели грустные мысли из Ингиной головы. На работу она пришла в отличном настроении.

Его хватило ровно до тех пор, пока она не увидела заметно привядший букет на своем столе. Она сразу вспомнила обо всех своих проблемах… Бросив сумку на стол и натянув белый халат, она постояла несколько секунд, собираясь с мыслями, и отправилась искать Клару Семеновну.

Она нашла ее в «холодной» комнате. Склонившись над холодильным прилавком, та сосредоточенно растирала что-то в ручном гомогенизаторе, погрузив его в ледяную баню. Инга подождала, пока она закончит, и приступила к допросу.

– Кларочка Семеновна, – извиняющимся голосом начала она. – Простите, что отвлекаю от работы, но у меня страшно неловкая ситуация. Никак не могу понять, кто мне вчера подарил эти чертовы конфеты и цветы. Вы не опишете мне того человека?

– А как же записка? – Клара Семеновна, кряхтя, потирала спину и смотрела на Ингу с удивлением.

– Да в том-то и дело! – воскликнула она. – Ничего не понятно из этой чертовой записки!