Две сестры и Кандинский - Владимир Маканин

Тут Ольга все-таки вышагнула, выглянула из своей карающей молчанки:

— Тебе надо поскорее все это забыть.

— Смешно, Оля. Забыть?.. А я вот не могу отделаться от той картинки. От старичка-гэбиста.

— Забудь и не взбаламучивай тину, — повторила Ольга.

Артем вскрикнул: — Я так и сделал… Я так и сделал, Оля!.. Я забыл. Я забыл. Однако они не забыли… И по почте следом за моим визитом еще и мелкие деньги пришли. Отправитель денег означен был некий… туманный… безадресный, но мне-то было ясно, откуда деньги… ясно, что они означали оплату.

— О господи!.. Зачем же ты брал их?

И подслушивающая Инна вскрикнула с тем же негромким, глухим повтором: — О господи!

— Я не брал. Я не брал, Оля!.. Ты что!.. Однако мы с женой хотя и в разводе, но прописаны все еще по одному московскому адресу. Взяла деньги по старой еще доверенности моя жена — была на почте и понятия, конечно, не имела, что за деньги и откуда пришли. Когда деньги приходят — это ведь не важно откуда. И ведь денег в доме негусто!.. Мало ли где и когда выступал Артем Константа! Газеты! Радио! ТВ!.. Жена как жена. Взяла деньги, а вспомнила и сказала об этом уже сильно позже… Что мне было делать? Отослать деньги обратно — но как?.. Адрес отправителя настолько был туманен и неразборчив, что почтовые отделения пересылать деньги на возврат не желали. Отнести?.. Из рук в руки? Но куда? Кому?.. Смешно, а?

— Не смешно.

— А я смеялся.

— Чему?

— Да, Оля! Артем Константа в те дни… в дни той славы! на высоком том взлете своем!.. да, смеялся. Хохотнул даже. Хотели, мол, пометить меня деньгами! Меня! Артема Константу!.. Какие, мол, однако, в ГБ устаревшие методы. Все еще деньги у них в ходу! Чуть что — деньги!

Артем продолжал едва ли не взахлеб, торопясь, с надтреснутой радостью:

— Ах, бедность, бедность! — как сказал тот гэбистский капитан. Седенький. Серенький. Чином не вышел… Почему-то старый, а все еще капитан… Я смеялся тогда. Я смеялся… Он, я думаю, и послал мне те копеечные деньги. Ничтожные деньги, но тем он понятнее и тем заботливее. Гладко выбритый гэбист. Седенький… Помог бедному интеллектуалу…

Он сбавил голос:

— Пусть, Оля… Пусть!.. Ты же знаешь, зачем я все это тебе выложил?

— Ты объяснил.

— Чтобы не жалела, что я ушел.

Сопереживая, Ольга на порыве хватает его за руки. — Забудь. Забудь. Забудь! — Она держит его руки в своих.

— И никогда… Артем, никогда!.. Слышишь, никогда и никому больше не рассказывай.

Она просит Артема впрок, на будущее. На его будущее:

— Никогда… Никому не рассказывай о… о них.

— О деньгах с почты?

— И что ты над ними смеялся.

Не выдерживая дольше прощания, Ольга уходит. Куда?.. Комнат в полуподвале много. Быстрым нервным шагом. Убежала.

* * *

Подслушавшая Инна подошла ближе.

— Оля… — Артем поднимает голову, но видит Инну. — А-а, ты, сестренка!

Он бодрится:

— Ну вот. Точка поставлена… Харизматик кончился… А чтобы след стыда не тянулся за ним, герой-харизматик спешно уезжает в провинцию. Бежит. Куда-то под Воронеж. В городишко, где его старенькая мама.

— Харизматик уже звонил ей?

— Звонил. И матушка уже нашла ему место школьного учителя… Найти нетрудно. Найти оказалось проще простого. В школьные учителя мужчины не рвутся.

Инна подошла к Артему совсем близко. Он сидит недвижно, застыл возле своего чемодана.

Инна чуть сзади, гладит рукой его по плечу. Ей жаль не политика, не ославленного скороспелого харизматика — ей жаль Артема.

А он немного не в себе, с усмешкой бормочет:

— Теперь там будет настоящий снег… Снег… Снег и провинция. Лошадка и сани… Лошадка вся в снегу…

Инна нажимает рычажок ближайшей из репродукций. Как-то отвлечь Артема.

— Погадаем, Артем?.. Я обожаю у Оли гадать!

Высвечивается, вспыхивает большая, яркая работа Кандинского. Разгул его неистовых, обжигающих красок!

Звучит голос, сопровождающий эту (возможно, изначальную для изучения и усвоения) репродукцию:

«ВАСИЛИЙ ВАСИЛЬЕВИЧ КАНДИНСКИЙ РОДИЛСЯ 16 ДЕКАБРЯ 1866 ГОДА В МОСКВЕ… В СЕМЬЕ КУПЦА ПЕРВОЙ ГИЛЬДИИ…»

Проникновенный голос повторяет:

«В СЕМЬЕ КУПЦА ПЕРВОЙ ГИЛЬДИИ… РАННЕЕ ДЕТСТВО… ХОР КРАСОК».

И еще раз:

«РАННЕЕ ДЕТСТВО…»

Инна подхватывает многообещающую победную ноту:

— Артем… Понял? Прочитал?.. Ты еще вернешься, Артем. Вернешься. Как вернулась к нам его живопись. А что?.. А почему нет?.. Кандинский — классный оракул!

И простился, и уже невыносимо ему оставаться в Ольгиной студии, а он все там. Ночного поезда надо же где-то дожидаться. А в двух шагах пивнушка. Туда Артем и перебрался. Место его недавнего разоблачения и позора…

Пивнушка, она теперь — КАФЕ С ГАЗЕТАМИ. Пусто. Посетителей ни души. Артем в одиночестве за столиком. Рядом только чемодан, готовый в дорогу.

Хозяйчик приносит Артему его пиджак:

— Наконец-то увидел вас… Я уж думал отдать ваше добро какому-нибудь бомжу… Шучу, шучу!.. Классный пиджачок!

Артем молчит. Он в полудреме. Он убивает время до поезда.

На столиках уже выложена пресса. Можно полистать.

Хозяйчик: — Но пить нечего. У нас теперь не пивная, а безалкогольная кафешка. Чаю принести?

Здесь и впрямь мертво.

Зато с крутизны стены (с высокой подставки) начинает работать телевизор, которого раньше не было.

Новости. По ТВ повторяют выступление на митинге Артема Константы. Толпа замерла, толпа внимает — экранный Артем говорит. А пиджачок-то на нем и впрямь классный!

Хозяйчик, не узнавая сидящего за столиком единственного посетителя, бранится.

— Константа, Константа! Везде Константа! — жалуется он Артему. — Вы знали его?.. Из-за этой болтливой гадины у нас нет даже бутылочного пива.

Хозяйчик убирает звук.

Артем на экране стих — голос еле слышен.

Но едва Хозяйчик в сторону, телевизор ожил самостоятельно, прибавил громкости — и, продолжая речь, вдохновенный Артем Константа завопил заново во весь голос.

Хозяйчик: — Ну гадюка. Непотопляемый… С одного раза такому пасть не заткнешь.

В кафе врывается группка молодых людей.

Хозяйчик в крик: — Предупреждаю: кафе безалкогольное. Объявление на входе. Висит объявление… Неужели не прочли?.. Газеты и чай. И к чаю печеньице.