Галерея мужских пороков - Арина Холина

И Римма выглядела странно — бледная, с темными кругами под глазами, с жадными, ярко-красными губами — словно крови напилась.

Алисе стало жутковато, но она помнила — старалась помнить, что она и сама ведьма — это раз, а во-вторых, чего-то Римма побаивалась — как бы сейчас она ни выглядела, как бы ни хотела ее напугать.

— Любая ведьма может заключить сделку с Люцифером, — произнесла Римма. — Это дает тебе поддержку, дает власть, которой ты по разным причинам не обладаешь. Заключить сделку просто: надо всего лишь три раза позвать Властелина Тьмы — и произнести свое желание. Ты, наверное, нахваталась всякой дряни из книг и фильмов, и я даже не буду говорить о том, что все это имеет косвенное отношение к действительности, но не забывай, ты — не человек, ты — ведьма, по крови, по праву, по сути, и для тебя существуют иные правила.

Алиса невольно отступила на шаг назад. Конечно, ей было страшно — не могло не быть. Она отчаянно цеплялась за остатки разума и мужества, но чувствовала — Римма сильнее ее.

— Я никого не звала, — пропищала она.

— Ошибаешься! — злорадно ухмыльнулась Римма. — Помнишь, как ты чуть не разбилась на машине? Ты должна была умереть, но не умерла, а все потому, что ты три раза произнесла его имя…

— Какое к черту имя? — взвизгнула Алиса.

— Вот это! — воскликнула Римма. — Ты еще не поняла, что Его нельзя произносить всуе?!

— Ты имеешь в виду слово… «черт»?..

— Да! Молчи!

— Но это же не имя!.. — изумилась Алиса.

— Какая разница? — прошипела Римма.

И тут Алиса успокоилась. Села в кресло, отпила виски.

— Для тебя, возможно, никакой, — ответила она. — А для меня — огромная. Лично мне важно понять, в какой форме я могла заключить устный договор с дьяволом и является ли это вообще законным соглашением.

— Я тебе говорю: является! — рявкнула Римма.

— А кто ты вообще такая? — поинтересовалась Алиса.

— Я — судебный исполнитель!

Римма совершенно точно была в отчаянии. Или в бешенстве. Ни то ни другое ее не красило: на щеках выступили красные пятна, а рот перекосило.

— Значит, ты заинтересована, чтобы я подписала эту бумагу, поэтому верить тебе я не могу, — подытожила Алиса. — На этом прервем переговоры до следующего слушания.

— А договор? — у Риммы из ноздрей шел пар.

— Я покажу его юристам.

Вытолкав Римму за дверь — не без участия физической силы: девицу пришлось хорошенько встряхнуть, прежде чем она убралась восвояси, Алиса первый раз в жизни поняла, что у человека действительно есть сознание, которое можно взять — и потерять. Мучительно, словно она недавно съела килограмм селедки, хотелось пить. Перед глазами потемнело, а уши заложило, как в самолете. Нащупав диван, Алиса прилегла и даже почти смирилась с тем, что сейчас она умрет, а ее душа отправится прямо в ад. Вспомнив, что сегодня утром гладила свитер, нащупала бутылку с жидкостью для утюга, в которой, к счастью, была обычная вода из-под крана — хоть и с запахом отдушки, и выпила половину, отчего муть поднялась из желудка, и пришлось докарабкаться до унитаза, чтобы не испортить ковер.

Неожиданно ей полегчало.

Голова все еще кружилась, но гул в ушах смолк. Для укрепления эффекта Алиса подставила голову под ледяной душ — и заметила, что на ногах трясутся поджилки, умылась, смазала лицо кремом, заставляя себя смотреть в зеркало — неизвестно, кого она ожидала там увидеть, но почему-то разглядывать свое отражение было страшно, попила еще воды из-под крана и вернулась в комнату.

Так плохо ей не было еще ни разу в жизни. Депрессия была ее лучшей подругой: приступы хандры сменялись жесточайшим унынием, но Алиса всегда держалась — ездила отдыхать, покупала что-нибудь дорогое, знакомилась с новым мужчиной, ну, и ходила на сеансы психотерапии. Ко всему этому она привыкла, а трудности на работе — интриги, подставы, игры с начальством, она вообще не считала заслуживающими внимания — это как плохая погода или менструация. Но сейчас она впервые поняла, что ничего не знает ни о нервных расстройствах, ни о проблемах — она была в самом худшем положении, в каком может оказаться человек, и совершенно не представляла, что делать.

Ладно, если она сумасшедшая и ей все это померещилось, тогда надо звонить врачу и спрашивать, куда обращаться тем, у кого глюки и навязчивые идеи. Правда, мысль о больнице, транквилизаторах и всемирном позоре — не дай бог все узнают, что главред «Глянца» тронулась умом — не согревала душу.

Второе. Если она в своем уме, то как жить дальше?

Руки были ледяные — то ли от воды, то ли от ужаса, и еще Алиса обратила внимание, что забыла в ванной кольцо. Почему-то это показалось ей очень важным — надеть перстень, и она поплелась через всю квартиру, уверяя себя, что ни за что не грохнется в коридоре, где так много острых углов.

Кольцо лежало на полке. Алиса надела его и ощутила, что оно не просто теплое — горячее. От него шел жар — Алиса накрыла одну ладонь другой, присела на край ванны и попыталась согреться. Замерзшая, со льдинками, кровь побежала, наконец-то, по венам, по телу разлилась приятная вялость, и Алиса поняла, что самое лучшее сейчас — выпить чаю и лечь в кровать. В постели было уже не так страшно — она включила телевизор, и привычный гул, безмозглая трепотня и мерцание ярких красок примирили ее с реальностью. Она даже снова начала думать — не паниковать, не размышлять, как лучше покончить с собой — таблетки или бритва? Хотя бритва — это, наверное, бред: сидеть в ванне и смотреть, как умираешь — занятие не для слабонервных… Лучше все-таки лежать в постели, пить чай и спокойно искать выход из безнадежного положения. Потому что где-то ведь он есть — этот выход.

Если существует Римма, если существует вся эта фигня, значит, где-то все это фиксировано, и ей просто…

Она подскочила в кровати. Где сумка? Алиса бросилась в гостиную, вытряхнула содержимое сумки на ковер, после кратковременной истерики нашла бумажку в кармане для денег, позвонила, умоляя, чтобы отозвались. И приятный женский голос ответил!

— Кхе-кхе… Это «Чародейка»? — поинтересовалась Алиса.

— Да. Чем могу помочь?

— Ну… Это… А вы до которого часа работаете?

— До двух. С двух до полудня — дежурный режим. Без консультаций.

— Адрес! — завопила Алиса. — Мне нужна консультация, мне нужен точный адрес, вы в центре, я быстро, уже выхожу… — Алису прорвало, и приятному женскому голосу пришлось раза три повторить название улицы, прежде чем она смогла внятно все записать.

До Китай-города Алиса добралась на такси, вышла и поднялась по указанному переулку. Налево, направо, арка во двор, справа двухэтажный особняк… Обычный дом — ну, старый, жуткая железная дверь, грязные окна… И где тут «Чародейка»? Все закрыто!

Алиса вынула телефон, позвонила в магазин. Занято. Закурила, уставилась на ободранную дверь и вдруг поняла, что видит! Полукруглые окна на первом этаже просветлели — стекла уже не казались грязными и пыльными: чистые, идеально чистые стекла в темных деревянных, покрытых лаком рамах. Вместо проржавевших листов железа дверь украшала резная деревянная обивка. И сам домик был выкрашен бледно-зеленой краской и казался таким нарядным, что трудно взгляд оторвать. Но главное — над входом красовались латунные буквы «Чародейка». В замешательстве Алиса бросила сигарету, потянула на себя дверь — звякнул колокольчик, и она очутилась в зале, заставленном тяжелыми, красного дерева книжными полками в стиле ампир, между которыми стояли столы и стулья, как в библиотеке. В основном здесь были женщины — самых разных возрастов: одни листали толстенные каталоги, другие просматривали стопки литературы, третьи просто читали. Женщины пили кофе, курили (!), и все они даже не взглянули на новенькую. В отличие от пожилой дамы, похожей на гардеробщицу из Большого театра — сухенькая, с седыми волосами, уложенными в сложную прическу, в бежевой блузе с бантом и скромным жемчужным ожерельем, — старушка с любезной улыбкой направилась к Алисе, но вдруг растерялась, побледнела и схватилась за сердце.