Галерея мужских пороков - Арина Холина

— Наташа, что случилось? — спокойно поинтересовалась Алиса. — Ты можешь мне сказать?

Вопрос был риторический, Наташа рявкнула: «Нет!» — и бросила трубку.

Дело в том, что пока Алиса кемарила у себя в кабинете и таращилась на зомбированных сотрудников, делающих вид, что в этот отвратительно серый и промозглый осенний день отлично выспались и все соображают, Наташа, Маша, визажистка и парикмахерша украшали Тину Канделаки, которую один из самых известных фотографов Москвы снимал для интервью.

Полчаса назад все шло по плану, а теперь — на тебе! Что могло случиться? Канделаки не хочет сниматься? Вряд ли — она не психопатка, понимает, что делает. Фотограф пришел пьяный и умер? Не может быть! Не тот он человек. Пожар?

Алиса за четверть часа добралась до Мясницкой, вприпрыжку добежала до подъезда, ворвалась в мастерскую и застала удивительную мизансцену. Тина говорила по телефону. Она держалась, но было заметно, что ей очень хочется отсюда смыться — и подальше. Тину заслонял собой охранник — очень мужественный громила с таким выражением лица, будто все остальные — его личные враги. Поодаль тряслась Маша — она почти рыдала, рядом с ней, скрестив руки на груди, курила Наташа, а немного в стороне Дима оживленно, но тихо беседовал со своим адвокатом.

Алиса чуть пошатнулась, заметив Диму, но взяла себя в руки, поздоровалась с Тиной — громила нахмурил брови и дал понять, что к телу телезвезды лучше не приближаться, после чего резко спросила у Наташи:

— Ну?

Дима лишь бросил взгляд — даже не поприветствовал ее, и Алисе потребовалась вся сила воли, чтобы не закричать: «Эй, парень! Знаешь меня? Это со мной ты трахался последние полгода!», но она решила не обострять ситуацию.

Наташа кивнула и направилась в укромный уголок в другом конце студии, увлекая за собой Алису.

— Слушай! — зашептала она. — Мы в полной жопе! Канделаки притащила с собой «Каррера и Каррера» — браслеты, серьги, колье и все такое. Ну, для красоты. И охранник при ней, — она указала на громилу. — Ну, вот, мы ее красим, все такое, а потом — бац! — нет сережек с бриллиантами. Ищем-ищем, охранник в бешенстве, всех запер, сказал, либо он сейчас ментов вызовет, либо сам нас обыщет. В итоге серьги нашлись у Маши.

Алиса все еще стояла, уставившись на Наташу. Она не могла произнести ни слова.

Наташа помахала у нее перед лицом руками.

— Очнись! Что делать?

Алиса невольно обернулась на Диму. Как ни странно, он тоже смотрел в ее сторону. Алиса пошла к нему, и он двинулся навстречу.

— В принципе ничего страшного не произошло, — заявил он. — Служба безопасности говорит, что не будет поднимать шума, так как драгоценности нашлись.

— Ага, — кивнула Алиса и пошла беседовать со службой безопасности.

Беседа была краткой и выразительной: громила неоднозначно намекнул, что с удовольствием засадил бы их в тюрьму — всех, включая и Диму, и фотографа, и отсутствующих сотрудников редакции, а лучше бы — пристрелил, чтобы не мучились от зависти и клептомании. Но так как именно сегодня у него неконтролируемый приступ всепрощения, то он сейчас заберет драгоценности и уедет — с надеждой, что ни одного человека из тех, с кем он имел несчастье здесь познакомиться, он никогда не увидит в магазинах «Каррера и Каррера».

И он уехал, а за ним и Канделаки, которая, разумеется, сегодня сниматься отказалась. Пока Алиса сухо извинялась — ей-то что, это же не она украла сережки, Маша с Димой вышли в другую комнату и начали выяснять отношения. Алиса осторожно приблизилась к месту, откуда хорошо было слышно их беседу, и поняла, что Маша рыдает, а Дима отказывается принимать ее жалкие оправдания.

Вскоре он ушел. Махнув Наташе, чтобы оставалась, где сидит, Алиса вышла и положила руку на плечо заместительнице главных редакторов.

— Не понимаю! — Маша была на грани истерики. — Я не брала эти чертовы сережки! Я не могла!.. Какой ужас! Все потерять… Работу, любимого… Меня уволят?

— Разберемся, — слукавила Алиса. — Он тебя бросил?

Маша понурилась.

— Сказал, что это ужасно… А ты рада, да? — неожиданно перешла она в наступление. Даже туман в глазах развеялся — они теперь лихорадочно блестели.

— Возможно, — не стала отрицать Алиса.

— Как все удачно складывается! — Маша уперла руки в боки. — Сначала Оля, теперь я… Ты что, все это нарочно подстроила?

— Что ты несешь? — Алиса сделала шаг назад.

— Послушай, что я скажу! — надвигалась на нее Маша, которая сейчас была очень похожа на одного из персонажей романа «Пролетая над гнездом кукушки». — Я чувствую, это твоих рук дела! Ты же нас всегда ненавидела и мечтала сжить со свету! Так?!

— О, да!

— Тебе даже не стыдно в этом признаться, потому что ты — ведьма, ты — стерва, ты злобная и ненавидишь всех, кто не похож на тебя! Ты меня подставила!

Алиса нервно рассмеялась. Уж больно странно выглядела Маша.

— Как я могла тебя подставить? — усмехнулась она. — Может, я подкупила охранника? Или Наташу?

— Не знаю… — Маша покачала головой. — Но от тебя пахнет злом. Ты — дрянь.

В дверном проеме показалась Наташа. Вид у нее был встревоженный.

— Вы о чем? Что происходит? — спросила она.

Девушки уставились на нее.

— Маша говорит, что я — злобная стерва и будто я виновата в том, что она стащила серьги, — произнесла Алиса.

Наташа сделала такое лицо, словно перед ней стояла не Маша, а ротвейлер, у которого изо рта текла пена. Маша толкнула ее, захлопнула дверь и прижала Алису к стенке.

— Из всех нас именно ты веришь только в деньги, — прошипела она. — А я для тебя всегда была дурой, которая читает гороскопы, «Магию Космо» и верит в то, чего вроде бы нет! Я тебе сейчас скажу то, в чем никогда никому не признаюсь — я помню, как положила серьги в карман, и еще подумала — а зачем я это сделала? Я будто видела себя со стороны — так, словно это сделал кто-то другой! Все было, как в гипнозе, и только я решила вернуть сережки — их хватились! Не кажется тебе это странным?!

— Нет, — Алиса покачала головой. — Так говорит большинство уголовников: «веришь, начальник, и тут жаба превращается в двенадцатилетнюю девочку!»

— О-о! — взвыла Маша. — Я чувствую, что от тебя идет зло, и могу лишь предупредить тебя — берегись! Зло возвращается назад!

— Да что вы все заладили!.. — возмутилась Алиса и осеклась. — Отойди от меня, припадочная! — опомнилась она и толкнула Машу. — Наташа! Иди сюда!

Из студии вылетела переполошившаяся Наташа.

— Забирай нашу преступницу, и поехали, — распорядилась Алиса. — Жду в машине.

Ассистент фотографа донес сумки с одеждой, девицы уселись на заднее сиденье (то ли Наташа боялась, что Маша выпрыгнет на ходу, то ли предпочитала «злобной ведьме» воровку — то ли у Алисы началась паранойя), и они потащились по пробкам, которые образовались за последние полчаса. И может, Алисе почудилось, но она могла поклясться, что слышала, как Маша уже спокойно и устало уверяет Наташу, что «конечно, она дала жару, а как иначе — она ведь не крала эти серьги, у ее мамы — пять пар таких же, и она, Маша, готова признать, что про ведьму — это бред»… Ага, подумала Алиса, значит, Наташа подслушивала… «но она (Маша) очень чувствительная, ее даже в детстве водили к парапсихологу, и она чувствует, что у Алисы черная аура»…